— На тёмную ты о-го-го как смахиваешь, — фыркнула я, сворачивая во дворы.

Весело посмеиваясь, да дразня друг друга, мы зашли в подъезд. Тёмка прямиком отправился к лифту, а я к лестнице.

— Ты куда? — недоуменно спрос Артем.

— Тём, я же проиграла, — делая аккуратные шаги в сторону, ответила я.

Но, чем меня Лис удивил, то он не стал меня отговаривать. Он просто взял меня за руку и сам повёл по лестнице. А там, я скажу, зрелище было не очень. Видимо, все-все пользуются лифтами, а лесенки оставили для людей с зависимостью. Жуть какая-то. Но, если это все убрать, то вполне прилично получается.

— Хотел спросить тебя — трудно ли жить, когда ты ревнивая истеричка?

— Да, Артем, трудно, — не раздумывая, ответила я, для убедительности закивав головой. — Очень трудно. Ты с одной случайно заговорил, а я ей уже похороны оплачиваю.

— Да, трудновато приходится, — он призадумался. — Много денег, маленькая моя, потратишь. Я в день примерно с пятнадцатью девчонками разговариваю. Не считая в семье.

— Где ты столько баб берёшь, Лис? — удивилась я.

Артём только засмеялся, и, похоже, отвечать не собирался. А я в этот момент разыгралась, и повисла на его шее. Но, именно сейчас ему надо было сказать:

— Что поделаешь, если они на мне так и виснут!

— Может тебе физиономию подправить, чтоб не висли, — предложила я. — Нет, я так не хочу. А давай каждой, кто на тебе будет виснуть, физиономии подправлять. Вдруг, и пластика носа не понадобится.

— Какая ты у меня коварная, — чуть повернув голову, Тёмка чмокнул меня в подставленную щеку.

И, это был самый счастливый момент на этой неделе. Так как то, что началось далее, нам даже и не снилось. А если бы и случилось такое, то только в кошмарном сне.

Запыхавшись, мы все же добрались до четырнадцатого этажа, и я не дожидаясь, когда откроют двери, рухнула на коврик.

— Тебя здесь оставить? — устало произнес Тёмка, открыв передо мной дверь.

А я, как и была на четвереньках, заползла в квартиру. Самое странное. Что дома не стояла тишина, да милейшая собачка не выбежала встречать своего хозяина и меня заодно. Из ванны доносился шум воды, а собаки не было видно.

— Где Ася? — не поднимаясь, спросила я.

— Ой, а я тебе не сказал? — наигранно удивился он, — я же её отдал Нике на время ремонта.

— Артёмка, ты, где так долго ходишь, — перед нами появилась Виктория Олеговна. — Диана? Артём, почему у тебя гостья на коленях?

— Ну, тут много вариантов развития, мама, — пошленько ухмыльнулся он, — а так. Я Диану вместо Аси завёл. Но, можно и в рабы.

Мне пришлось незамедлительно подняться, отряхнув колени. Я даже на это Артёму указала. Будто: «смотри, какие у тебя полы грязные!» Но, он не стал обращать на это внимание.

— Мам, а ты что вообще тут делаешь? — поинтересовался Артем, проходя на кухню.

Быстренько скинув кроссовки и рюкзак, я последовала за Лисом и его мамой, которая странно на меня поглядывала.

— Пришла тебя проведать, — она грациозно опустилась на стул, положив руки на колени, — поговорить…

Сказано было недвусмысленно, говоря, что я здесь лишняя. Но, я опять включила из себя глупую девушку, и осталась стоять.

— Я рад, — кивнул он, — я тоже с тобой хотел поговорить.

Интересно, о чём? Этот вопрос и озвучила Виктория Олеговна, настороженно наблюдая за мной. Но, сына перебила. Не дав и начать ему свой сказ.

— Диана, а как мама? — поинтересовалась она. — Что-то просила передать?

— Мама отлично, Виктория Олеговна, — мило отозвалась я. — Нет, не просила.

— А какими ты здесь судьбами? — она чуть фыркнула, возмущенным и сердитым взглядом осмотрев меня ещё раз.

Да, судьбами я тут неизведанными. Случайностями не случайными. Кармами коварными. Да, любовью необъятной.

— Мам, об этом я и хотел поговорить, — Артём пристроился рядом со мной, обнимая. — Мы с Дианой встречаемся.

Весь доброжелательный настрой слетел. Не у меня, конечно, а у Виктории Олеговны. Теперь из взгляда пропала вся настороженность, и появилось пренебрежение, неверие и брезгливость.

— И…сколько вы уже вместе, — прошипела она, выпрямив спину.

— Месяц, — немного соврал он, подмигнув мне.

— Рада за вас, — прошипев, ответила мать Артема. — Диана, оставьте нас, я хочу поговорить с сыном.

Как бы ни хотелось, но мне пришлось ретироваться с кухни. Сначала я и не имела желание подслушивать, но что получилось, то получилось. Конечно, сделала я это не специально. Просто, у Артёма зазвонил телефон, который лежал на тумбочке. Из-за того, что вибрировал, вот его и заметила. Подойдя к кухонной двери, и приоткрыв её, я услышала:

— Артём, она тебе не пара, — рыкнула его мать, — глупая, да нахальная девица развращающая молодёжь! Да она тебя ободрать до нитки хочет, а потом смыться.

Она продолжала нести всякую оскорбительную чушь обо мне, а я, как и стояла в дверном проёме, так и стояла. Обидное было то, что Артем и не пытался поспорить. Стоял, молчал, лишь в сторонке нервно не курил.

— Не знала, что я настолько меркантильна, невыносима и заносчива, — сказала я спокойным голосом, — а вы, Виктория Олеговна, ещё хуже! За спиной такие гадости плести. Падшая вы женщина!

Сама сдерживалась от того, что бы начать материться. Поэтому, бросив телефон на стол, буркнув, что кто-то звонил, я вышла в коридор, поспешно собирая вещи.

— Диан, погоди, — плохая попытка Артём.

— Артём, нечего за этой пигалицей бегать, — начала мать Лиса, останавливая своего сына. — Да какой семье она будет нужна? Счастье будет, если хоть по расчёту выйдет. Надеюсь, тот от кого ты родишь, заберёт у тебя ребенка!

Вздрогнула от её слов, стараясь сдержать слезы. Артём опять молчал, наблюдая за мной. На него не смотрела, но всё равно знала что смотрит. Понимает, что я сейчас уйду и всё на этом. Точка.

— Артём, иди, проверь квартиру, — продолжала она, — а то вдруг не только до телефона добралась, аферистка.

— А мне очень жаль, что у вас детей не забрали, — сказала я, выходя в подъезд.

Дверью не хлопнула, рукой не ударила, ногой не топнула. Вышла спокойно, холодно. В оцепенение, кажется, впала. А по коже и, правда, мурашки пробежались. И что теперь делать?

— Диан, — хлопнула дверь, и раздался голос Артёма. — Постой, пожалуйста. Дай, хотя бы, объяснить.

— Что объяснить, Артём? Как я мешаю твоей семье? Как мешаю тебе?

— Хоть всему миру, но не мне, понимаешь?

Заторможено на него оглянулась, удивляясь его словам. Это лучше, чем признание в любви. Человек может любить, но не нуждаться. Видимо, Артём понял, что подобрал правильные слова, поэтому потянул меня наверх, на крышу.

На крыше ветер был морозный, и из-за этого невольно поёжилась, ища тепло у Лисички.

— Диан, мне правда всё равно, что она говорит, — начал он, — а молчал, потому что знал, что ещё хуже будет. Её лучше всего в самом конце затыкать, а не посередине. Она хоть и мать мне, но невыносимая.

— Как у неё Ника выросла такой другой, — был мой первый вопрос.

— Ника не её дочь, — ошарашил меня Тёма. — Когда папа был ещё молодым, то его вынудили жениться на моей матери. А она-то и возгордилась. Через пару лет у них появился Пашка. Но, скорее всего, чисто для вида, что семья есть. Потом и я так же, для мамы мы были не желанными детьми, в отличие для папы. Он всегда нам время уделял, даже когда его и не было. Когда мне было три, то родители начали ссориться, и папа не выдержал, ушёл. Да, я бы и сам от такой жены ушёл. Далее, отец на развод подал, а из-за чего уже не знаю. Ну, а после него познакомился с Ангелиной Аристарховной. Нас с ней познакомил, а она хорошая была. Поженились, да и дочка, Ника родилась. Помню, как с Пашкой и папой их из роддома встречали. А она в маму свою пошла, волосы рыженькие, кучерявые, а глазища, по-другому никак, зелёные-зелёные. Мы ходили тогда с Пашкой, гордились. Сестра родилась, красавица. Когда подрастали, защищали её, на свидание один раз проводили. Только, после этого она на нас обиделась, сказала, что её теперь мальчики боятся. А Ангелина прямо расцвела на дочь, любуясь, как и отец. А год назад она умерла. %Запрещено цензурой % какие-то ограбить пытались, а её зарезали. Отец-то их, нашел, конечно, но жену-то от этого не вернёшь. На папу с Никой смотреть было страшно. Отец хоть держался, а Ника понятное дело, что нет. С психологами работали, но толку не было, не знали, что и делать. Дашка её тогда в чувство привела. Не знаю как, но главное результат. Но, на этом ужас не закончился. Отцу снова пришлось жениться на нашей матери, чтобы не разорился бизнес. Брак там, толи фиктивный, толи ещё какой-то, но по документам он до сих пор женат на Ангелине.

А я уже и не замечала, что по щекам моим слёзы ручьями катятся. Слишком больно стало за Артёма. Я-то думала, что у него в жизни всё легко: семья богатая, отказов не знает, всё-то ему дозволенно. Но, оказывается, у него на самом-то деле не было самого главного — любящей семьи. А я по себе знаю, что она значит в трудный момент.

Сама поняла, что в руку Артёмки вцепилась, а отпустить не могу. Но, Артем не возражал, только наоборот крепче ладонь сжал. Надо было срочно съезжать с этой темы, но идей для другого разговора просто напросто не находилось. Решив, что лучше помолчать, я склонила голову к его плечу, прикрыв глаза.

Не имею понятия, сколько мы простояли, но когда уже спустились, на улице расцвёл закат. Закаты мне всегда нравились больше, чем рассветы. В закатах есть что-то пограничное с грустью и радостью. День прошел. Грусть и облегчение.

— Хочешь кушать? — спросила я, заходя в квартиру.

— Пожалуй, — выдохнул он, — кстати, а что ты в больнице делала?

— А, да я к маме забегала, — чуть скрыла правду я.