Быстро выскочила из машины, и осмотрела дверь подруги. Слава Богу, всё в порядке! А вот, соседней машинке не повезло, и на ней красовалась не малых размеров царапина, что я даже подивилась, как Танькина дверь осталась в порядке.

— Тань, — жалобно начала я, сложив руки в умоляющем жесте. — Перегони машину, пожалуйста.

— Боже мой, — закатила глаза Долматова, заводя машину. — За что мне такая косячная подруга, а?

— За грехи прошлой жизни, — ответила я, натянув самую милую и ангельскую улыбку.

— Я, что, была настолько ужасным существом? — ужаснулась подруга, картинно хватаясь за голову.

— Ах, ты ж, — наигранно обидевшись, вздохнула я.

— Ах, я ж, — Танька показала язык, — пойдем, пока не опоздали и нас не спалили.

Кивнув головой, я направилась к главному входу в академию. Меня всегда завораживало это здание. С красным фасадом, около входа с большими белыми колонами и озеленением вокруг. А над главной массивной дверью торжественно весела золотая табличка с чёрными изящными буквами: «Государственная академия искусств».

Это было едва ли не церковью для певцов, актеров, хореографов, дизайнеров, архитекторов и режиссеров. Я, учащаясь на актрису, Танька, получающая профессию хореографа и Женька, обучающаяся режиссуре, с ранних лет мечтали здесь учиться.

— Так, встретимся с Женькой, и решим когда пойдём в салон, чтобы навести марафет для бала, — пролепетала Танька, поворачивая направо.

— У неё сейчас, вроде, «основы», — я последовала за подругой, смотря прямо перед собой.

— Значит, идём прямо туда! — подруга остановилась около расписания, хмуро рассматривая его.

— Нет, давай после этой пары, а то сейчас начнётся пара, а тебе ещё в свой корпус бежать, — я остановилась около нужного кабинета.

— Отлично, значит, договорились, — Танька улыбнулась. — После пары, ты идёшь ко мне в блок. От него ближе к Женькиному корпусу.

— Хорошо, — покорно кивнула, соглашаясь, и развернулась, входя в кабинет литературы.

* * *

Если ум — современная сексуальность, то половина группы, явно ей обделены. Вот, мы уже на протяжении сорока минут, сидим и обсуждаем, какой автор лучше: классик, современник или тот, по чьим книгам снимают потрясающие фильмы? Формулировка вопроса меня очень смутила, ибо есть и классические и современные фильмы.

— Да, какая разница, — разведя руками, громко фыркнула я. — Если человеку, что-то нравится, то он и будет читать это или смотреть. Тут сам вопрос поставлен не корректно. Во-первых, существует множество разветвлений в фильмах. Во-вторых, каждому человеку нравится определённое творчество, и что является нормой одному, то совершенно может, не понравится другому.

В аудитории повисла тишина, и через пару секунд, учитель литературы, Пётр Викторович, заулыбался, пару раз хлопнув в ладоши. Надеюсь, это не сарказм.

— Мартина, — я повернулась к нему, с удивлением. — Я ставлю вам пять за указание на ошибку в постановке вопроса и за ответ на него. Мы вот, сидим, сорок с лишним минут, и говорим об одном и том же, — продолжил учитель. — А вы так и не поняли сути. Если вы обучаетесь в академии искусств, то это значит, что вы должны знать и основы других факультетов. Тем более вы — артисты, как можете не знать разветвления фильмов и пьес.

Вторая часть пары протекала в том же русле. Пётр Викторович объяснял нам, что такое «своё мнение», и как оно поможет нам на сцене. Задавал вопросы, на которые отвечало уже большее количество учеников. И, рассказывал, как спасла эта тема одну из его постановок.

— Урок окончен, — сказал учитель, вместе со звонком. — Можете идти, увидимся через пару дней.

А вот, за что мы всей группой обожаем Петра Викторовича, это за то, что он не задаёт домашние задания после звонка. Святой человек.

Я, быстро собрав конспекты в сумку, поспешила во второй корпус к подруге. Академия у нас была, чуть ли не лабиринтом, в котором очень легко запутаться. Все они были расположены в следующем порядке: актеры, хореографии, певцы, режиссеры, архитекторы и дизайнеры. Но так же, из каждого далекого и не соединенного корпуса можно было попасть в другой, если точно знать каждый поворот. И если у тебя хороший ориентир в пространстве, то ты можешь легко попасть от актеров до дизайнеров за какие-то пять минут. Но, к сожалению, мы с Танькой таким даром не обладали, поэтому и бродили по длинным коридорам учебного заведения.

— Пойдем, — выскочила подруга самая первая. Да, как она так быстро передвигается на своих копытах? Я в кроссах, и то медленнее!

— И зачем так спешить? — тихо поинтересовалась я, скорее всего задав риторический вопрос.

— Мне надо ещё успеть переодеться в танцевальную форму, — повернув голову в мою сторону, ответила Долматова, сразив меня наповал своим отменным слухом.

Догнав подругу, с улыбкой замечала взгляды первокурсников, что закапали пол своими слюнями при виде обтянутых в красную ткань форм Тани.

— Лис, — раздалось где-то позади, когда мы зашли в блок к певцам. — Вы сегодня хорошо отыграли.

— Спасибо, Евгений Игоревич, — любезно отозвался второй голос, заставивший меня вздрогнуть.

Быстро спрятавшись за углом, и пристроив рядом подругу, я выглянула из-за угла и узрела своего маньяка, мило беседовавшего с учителем. Нет, нет, нет, нет! мой маньяк не может являться Артёмом Лис — первым парнем на деревне, то есть в нашей академии, да и в городе в целом. Нет, я не могла так поглумиться над богатеньким мальчиком, отличным учеником, гордостью родителей и над тем, чей фанклуб превышает российскую армию.

— Диан, — отвлек меня голос подруги, дернувшей меня за руку. — Ты чего?

— Там Лис, — прошептала я, надеясь, что до неё дойдет весь смысл моего шипения.

— И что? — разведя руками, спросила Таня, сокрушив все мои надежды на то, что смысл успел добежать до Долматовой.

— Таня, почему ты не оповестила меня о том, что мой маньяк — Артём Лис? — жалобно простонала я, продолжая коситься в сторону Артёма.

Ох, если бы я только знала, если бы я только знала. Дело в том, что слышать-то я о нем слышала, а видеть не видела, потому что не было у нас романтичных столкновений в учебном месте. Так получалось, что я либо уходила за пару минут до прихода парня, либо приходила тогда, когда он ретировался.

— Чего? — от неожиданности и не понимания глаза подруги округлились, и она всем телом поддалась вперед.

— Сама смотри! — тихонько подтолкнув Долматову, дабы не накрыть всю операцию распознавания, прошипела я.

Подруга выглянула из-за стены, приглядываясь к объекту обсуждения. Что-то неразборчиво простонав, Таня вернулась на место.

— Да, я не знала, — ошарашено проговорила подруга. — Я его даже рассмотреть при погоне не успела.

— А в клубе? — едва ли не обвинительно спросила я, чуть выглядывая из-за стены.

— А это он был? — произнесла Долматова, поправляя платье и прическу нервными движениями рук.

— Представь себе, он самый, — обреченно произнесла я, прислоняясь спиной к холодной стене.

— Он ко мне спиной стоял, вот я и не поняла, — оправдывалась Танька. — Я даже не поняла, почему ты такая ошарашенная была.

— Он идет в нашу сторону, — не скрывая паники в голосе, пробормотала я. — Бежим!

И схватив руку подруги, побежала вперёд, в корпус, где учится Женька. Бежали мы, не останавливаясь, боясь быть замеченными предметом обсуждения, распознавания и далее по длинному списку.

— Диан, — отдышалась подруга. — Я тебе сейчас, кое-что скажу, только пообещай громко не орать.

— Хорошо, — осторожно согласилась я, останавливаясь около кабинета, где проходила пара у Лариной.

— Я тут вспомнила, что Лис ездит на той машине, которую ты сегодня поцарапала! — жалостливо произнесла Таня.

Тихо застонав, сдерживая обещание не кричать, я прислонилась к стене вновь и сползла вниз, обхватив голову руками.

— За что, мне всё это? — усмехнулась я, поднимая голову.

— За грехи прошлой жизни, — вернула мне мои же слова Танька.

— Я очень плохой человек в прошлом, — я вздохнула, и поднялась.

— Ужасный человек, — кивнула Долматова. — Да, и сейчас не лучше.

— Только ты сейчас не зли, а, — предупредила я, сердито посмотрев на подругу, напоминая, что рассердить меня очень-очень легко.

— Ладно, ладно, — Таня подняла руки вверх. — Вон, Женька идёт!

Через пару минут после того, как мы собрались, было решено, когда и во сколько мы пойдём в салон.

И ещё, подруги, смеясь надо мной, проводили меня до самого актового зала, где проходила у меня следующая пара. Но, конечно, же я промолчала о секрете, который предстоит узреть ребятам академии через несколько минут.

— Ребята, давайте переодевайтесь, наводите грим, не спешите! — прокричал Савелий Павлович, и продолжил разговаривать с Андреем.

Андрей — учится на актёра, но почему-то, каждый раз всё снимает на камеру. Как он говорит, что поступил сюда специально, и профессии не перепутал. В постановках участвовал редко, не объясняя причин своего поведения.

— Диан, где наши повязки? — спросил тот самый Егор, что из спортивного и обычного клуба.

— Погодите-ка, — я подкрасила скулы темной пудрой, и теперь мое лицо казалось острым холодным и смертельно прекрасным.

Я подошла к своей сумке, что покоилась в дальнем уголке комнатки, и выловила оттуда три пиратские повязки на глаза, принадлежащие другим действующим лицам и мне.

— Джек Воробей? — спросил Митя, шутливо отвесив поклон рядом с Егором.

— Капитан Джек Воробей, — поправил его Егор, так же шутливо отвесив подзатыльник Митьке.

— Ди, а ты у нас кто? — спросил тот же Митька, забрав у меня свою повязку на один глаз.

— Дочь Капитана Джека Воробья, — с гордостью отозвалась я, обнимая Егора.