— Помедитировать? Боюсь, что даже мозоли на заднице от каждодневного сидения в позе для медитации не сделают из меня просветленного!

— А ты попробуй. Просто попробуй отпустить ситуацию, — в глазах Стеллы мелькнули слезы, а у него зубы свело, — и тогда, увидишь, сразу все встанет на свои места.

— Ты меня прогоняешь…

— Нет, — мягко улыбнулась женщина, — я даю нам время подумать. Я за голую правду, какой бы она ни была.

— Голую правду никто не любит, Стелла. Одни ее пытаются одеть, другие — содрать кожу!

— Ты поэтому боишься?

— Я ничего не боюсь!

Стелла опять улыбнулась. Еще бы он признался в собственной слабости! Она не рассчитывала на это от слова «совсем».

— Замечательно! И в этом мы с тобой похожи. Правда в том, что я люблю тебя, Копестиренский. Ужасно люблю, нечеловечески даже. Это чувство делает меня жадной. Я с таким отчаянием ловлю каждый твой взгляд… я так стремлюсь к тебе, и мне всё мало! Хочу тебя навсегда. С печатями в паспорте и дурацким видео, снятым в загсе. Хочу тебя каждый день, каждую секунду. Хочу тебя за завтраком, обедом и ужином. Сегодня, завтра и на всю жизнь вперед! Хочу воспитывать с тобой детей. Спорить, кто повезет их в сад, а кто поспит подольше… Я хочу провожать тебя и встречать. Дурачиться, как малые дети, и вести заумные философские беседы. Я хочу состариться с тобой, а потом жаловаться подругам на то, каким сварливым дедуганом ты стал. Я… люблю тебя, Артур. Очень.

Напоследок Стелла погладила его старательно выбритую щеку и скользнула в салон машины. Опустила стекло:

— Садись, подкину тебя до дома.

Атур хотел было заартачиться, взыграла в нем злость, но потом так же быстро мужчина сдулся. Он не представлял, как будет теперь… Без нее. Он совершенно не поддерживал идею о том, что им нужно на время расстаться. Подумать! Ну, о чем здесь думать, ей богу?! Она ведь все для него. Абсолютно! Так почему, когда он хочет об этом сказать, язык присыхает к небу? Неужели, и правда, виной всему — его застарелые раны? Хотя, если так разобраться — смешно. Он же не какая-нибудь кисейная барышня. Он — мужик! Столько всего на своем веку повидал: грязи, вероломства, предательства. Но стерпел ведь, не сломался. А тут… Смешно сказать, бабской измены не выдержал! Ларка — будь она проклята!

— Я против вот этих всех расставаний! — обозначил свою позицию Копестиренский, — хоть на время, хоть навсегда.

— А я и не предлагаю нам расставаться. Я предлагаю взять паузу.

— Те же яйца, только в профиль!

— Нет. Подумай над моими словами, и все поймешь…

И он думал. Честно и откровенно, вывихивал себе мозги, вытаптывая дорожки на ковре в своей комнате. Стелла сказала, что он заставляет ее платить за чужие грехи, намекая на Ларку, конечно. И, положа руку на сердце, так оно, наверное, и было… Артур злился. Не на Стеллу. На себя. На то, что настолько это все его потрясло, что и теперь, спустя почти два года, не отпускало. Не давало жить, двигаться дальше! Не давало в полную силу насладиться женщиной, которая в других обстоятельствах ему вообще никогда не светила! А тут… Господи, ее слова! Кому рассказать, что они с ним сделали. Вывернули наизнанку. Вынули душу. Казалось, Стелла озвучивала все то, что кипело в его голове, но в чем он сам себе даже признаться боялся. Нарисовала ярко, в красках, живые образы, да так мастерски, что он их будто своими глазами увидел. И как они спорят, кто малого в сад повезет, и как целуются потом, в две руки готовя ребенку завтрак. А, главное, пацана увидел, словно он, и правда, напротив него сидел, бросая под стол колбасу, которую тут же сметали собаки. Темненький, и почему-то на него похожий! И скажи, что от донора парень родился, а не от него. Артура Копестиренского. Впрочем, вряд ли бы он любил своего сына больше. Для него вообще не имело значения, родной ли тот ему по крови или нет. Артур верил в существование более тонкой связи. Эфирной, практически невидимой. Но до того прочной, что ее разорвать нереально. И он сердцем чувствовал, что, стоит ему только этого ребенка увидеть — примет он его от и до. Что в тот самый миг, в миг их первой встречи, судьба сплетет их судьбы навеки.

В общем, идея Стеллы с расставанием ему как серпом по причинному месту была. Он не мог с ней смириться, и то и дело нарушал очерченные Стеллой границы. То фотографию в Вайбер кинет, то аудиозапись, то сообщение, на которое Золото всегда отвечала, тем самым хоть как-то облегчая его в ней нужду. А он часами пересматривал фото из их прошлой, почти совместной жизни, и все сильнее утверждался в мысли, что она стоила того, чтобы рискнуть. Чтобы поставить на кон все! Вот, все, подчистую! Обозначить свои намерения четкими линиями, позволить Стелле без страха поселиться в собственном сердце и быть в нем, как дома. Поставить себя под удар, но верить, что она никогда не ударит исподтишка. Любить вопреки всему — ведь так просто!

И, казалось, на фоне этих вполне себе взрослых мыслей положить конец всем раздумьям было — раз плюнуть. Да только, отчего-то, пересыхало в горле.

Как-то не выдержал уже, решил поехать и прекратить этот весь бардак. Сказать, что любит. Взвалить на плечо и утащить в свою берлогу. Ну, или в ее… Похр*н, вообще-то. Он не страдал насчет того, что она больше зарабатывает, и не парился, что будет жить в ее доме. На определенном уровне дохода это не так уж и важно. Он мог позволить себе баловать Стеллу. И на шею ей садиться не собирался.

Зашел в спорткомплекс, поддавшись какому-то порыву. И не планировал, но… ноги будто сами его привели. Точнее… колеса. Но девочки на ресепшене сказали, что Стелла уехала, и уже не планировала возвращаться. Как дурак, Артур смотрел то на телефон, то на администраторов, и не знал, что ему предпринять. О том, что Золота здесь может и не быть, он почему-то не подумал.

— Ладно, я тогда к Степану загляну. Он здесь?

Степан оказался на месте, но Копестиренскому пришлось подождать, пока тот окончит прием.

— Ну, наконец-то! Явился! — прокомментировал Степан появление Артура в своем кабинете. Как тот его вычислял, Копестиренский до сих пор не мог понять. По запаху, что ли?

— Почему сразу «наконец-то»? Ты меня долго ждал? — хмыкнул мужчина, пожимая протянутую Степаном ладонь.

— И я тоже… Надо же кому-то тебе мозги на место вправить…

— Вот как? Да, знаешь, ли… Я и сам уже… того.

— Дошел?

— Ага.

— Крепко она тебя за яйца схватила, выходит? — рассмеялся массажист.

— Есть такое дело.

— Но ты не слишком и против.

— Я только «за», — вздохнул Артур, — она… Она такая…

— Да. Не упусти. Потому что дураком будешь. За ней в очередь мужики становятся.

— Это и пугает…

— А должно радовать. Что среди всех тебя выбрала. Такой взрослый мальчик, и такой глупый. Воистину, чем больше мужик, тем большие у него тараканы. Мелюзга всякая о таком вряд ли бы париться стала. А ты, вот… боишься не соответствовать.

— Возможно… Но еще больше боюсь, как буду, если она… Ну, на другого переключится, — признался Артур, разглядывая носки собственных туфель.

— Кто? Наше Золото?! Ну, ты, парень, даешь. Да она преданная, как пес. Скажешь тоже… Ты, считай, джек-пот сорвал, а из-за собственных тараканов никак его не обналичишь. Или же… ты сейчас за выигрышем пришел? Так почему без цветов?!

— Ну… я как-то неожиданно решил приехать. Не подготовился.

— Кто же так делает? С ней по всем правилам нужно, дубина! С цветами, кольцом и тортом. Или что там обычно приносят?

— Кольцом?

— Ну, да… Что ты темный-то такой? Или ты собираешься жить в гражданском браке? Так ты брось эти новомодные идеи! Не для Стеллы они.

— Точно… — вскочил Артур, — она любит всякие украшения. Кольцо… Как же я сам не додумался, Степ?

— Вот вообще не знаю, чем ты думал, Копестиренский! Да побольше камень бери, не жадничай. Это всякие недотроги считают, что чем мельче брюлик, тем благороднее! А настоящие женщины хотят бриллиант нормальных размеров! Чтобы все соперницы его с километрового расстояния видели.

Артур улыбнулся. Он, может, и тупил в последнее время, но о том, что со Стеллой не отделаешься золотым ободочком, понял как-то сразу. Стоило только Степану вообще о кольце заговорить. Копестиренский тут же представил кольцо нереальной красоты с выдающимся во всех смыслах камнем. Что-то жутко гламурное, его Стелле под стать. Огромный такой булыжник!

— Не буду жадничать, Степа! Поверь! — вскочил на ноги Артур. — Спасибо, что надоумил!

— Эй, ты куда подался?

— Бриллиант выбирать! Не дело это, столько времени зря потеряли!


Глава 23


С идеей покупки кольца он носился еще неделю. Просто потому, что не мог найти подходящее. Глядя бы на которое, что-то внутри бы ёкнуло — это оно. То самое. Он обошел магазины всех известных брендов в трех разных странах, и только в последнем нашел его. Совершенное, как и женщина, которой это кольцо предназначалось. Белое золото, огромный грушевидный бриллиант, и россыпь камней поменьше, украшающих сам ободок.

Артур знал, что поступает правильно. У него не осталось даже тени сомнений. Им не было места в сердце. Их вытеснила любовь. Это было так просто… От него даже ничего не требовалось! Стены рушились сами собой, не в силах противостоять мощной полноводной реке его чувств. Дамбу прорвало, старательно возводимые преграды смело. Разбросало по берегам реки жизни искрящимся бурным потоком. Абсолютно беспощадным по отношению ко всем страхам Артура. Но удивительно трепетным в том, что касалось всех других его чувств. Он бережно подхватил его, омыл теплыми волнами и поднял вверх. На вершину мира! Туда, где Копестиренский парил в невесомости, зная, что ни при каких обстоятельствах не упадет.