— Прекрасно помню, — кивнула я в зеркало напротив. — Он с чего-то решил, что у меня шизофрения и показывал меня трём или чётырём специалистам одновременно.

— Не сердись на отца! Тем более теперь. У меня, сама знаешь, тоже к нему претензий накопилось, на два твоих дневника хватит, если всё расписать! Кстати, ты всё ещё их ведёшь?

— Да, бывает, — ответила я. — Несмотря на все попытки отбить у меня к этому охоту. Помнишь, как отец достал его за обедом и прилюдно сжёг в камине? Я тогда три дня из комнаты не выходила, а потом заболела.

— Ну, тебе было тринадцать лет или около того. Понятно, что он поступил бестактно.

— Знаешь, о чём я думаю, вспоминая этот случай? — внезапно спросила я у замолчавшей Марины. На заднем фоне о чём-то громко беседовали близняшки.

— Что ты его ненавидела в тот момент? Так это нормально.

— Нет, я до сих пор не понимаю, как он умудрился его найти. Никогда не интересовался моей комнатой, даже перед сном не заходил, а тут вдруг пришёл, пока я была в школе и сразу обнаружил его, хотя тетрадь лежала в запертом шкафе стола?

— Да твоя обожаемая тётя Стеша постаралась!

Голос Марины сделался ехидным и колким, как и всегда, когда дело касалось бывшей домработницы. Они невзлюбили друг друга с первого взгляда.

— А она говорит, что ты рассказала, — парировала я, пытаясь застать мачеху врасплох, но та принялась только ахать в трубку, приводя довод за доводом, что ей это и даром было не нужно, и ничего-то она не выиграла, а тётя Стеша пыталась заменить мне мать, вот и заигралась.

Словом, мачеха, как обычно, вывернулась. Она всегда была текучей, как вода, ускользающая сквозь камни, наверное, поэтому так долго прожила с моим отцом.

Уже прощаясь, будто вспомнила напоследок, Марина сказала:

— С детьми сложно одной, без поддержки. Знаешь, я люблю своих девочек, но если бы знала, с какими трудностями столкнусь, то не стала бы рожать.

— Представляю себе, — ответила я кратко. Сейчас она снова станет звать меня в гости, пытаться познакомить с дочерьми, будто я имею к ним какое-то отношение. Но Марина последние годы просто одержима историей: мы семья, несмотря ни на что. Должно быть, ей тяжело чувствовать себя совсем одинокой.

А мне — нет. Я всегда была одна, с того самого момента, как умерла мама. Краткие годы сближения с Олегом, когда, казалось, что я ошиблась, пролетели слишком быстро, и вот я снова осталась без никого. Ник не в счёт, получается, мы совсем не знали друг друга.

Глава 17. Осеннее тепло

Я долго колебалась, звонить ли Олегу, чтобы он сопроводил меня в клинику. Очень хотелось услышать его голос, опереться на крепкую руку, молча вдыхать запах нового парфюма своего первого бывшего и не думать ни о чём плохом.

Прошлое умерло, я понимала это разумом и принимала сердцем, сейчас наши отношения перешли совершенно на иной уровень, очищенный от взаимных упрёков и обид. По крайней мере, с моей стороны.

Мне даже не хотелось больше говорить о прошлом, равно как и о будущем. Достаточно сегодняшнего дня.

«А вдруг, ему уже надоело со мной возиться?» — изредка посещала меня мысль, от которой хотелось отгородиться, как от ночного кошмара.

Если долго не обращать на него внимания, то наступит утро, и страхи развеются с первыми лучами солнца. Хотелось бы дождаться этих лучей, но даже если на этом участие Олега в моей жизни закончится, я буду вечно ему благодарна.

Всё-таки я решилась позвонить, заранее загадав, что если натолкнусь на холодный тон, то сверну разговор и отправлюсь в клинику в одиночестве.

— Привет! — произнесла я неожиданно тепло, словно мы давно перешли грань, отделяющую пару от официальных отношений до приятельства. Ёщё не дружбы, но робкого сближения.

Странно, что когда-то наши отношения, в первый раз, развивались так стремительно, что голова кружилась, а сердце замирало от восторга.

— И тебе, — ответил он нейтрально, но без издёвки. — Как ты?

— На работу вышла. Но я не поэтому звоню. Меня приглашают в клинику, чтобы огласить результаты. Хотелось бы, чтобы ты пошёл со мной. Если ты, конечно, не против.

Фух, вот и сказала! Безо всяких предварительных расшаркиваний, как тогда, много лет назад. Олег всегда говорил, что ему нравится моя нетактичная прямота, потому что сразу видно, кто я и что хочу.

Пауза затягивалась.

— Ладно, я поняла. Извини, — выдохнула я в трубку и, закусив нижнюю губу, собиралась было уже нажать на красную трубку, означающую конец связи. Любой.

— Буду рад, — внезапно произнёс Олег, и в воздухе, будто потеплело.

Из раскрытого окна на меня дохнула прощальная тёплая мелодия осени. Как давно я не стояла вот так у окна и не любовалась небом! Ответ пришёл сам собой: с тех пор, как Олег и я разбежались.

— Ты ещё здесь? — голос бывшего вернул меня на грешную землю.

— Не думала, что ты так легко согласишься. Мы ведь об этом не договаривались.

— С тобой вообще сложно соблюдать договорённости, это мне всегда в тебе и нравилось. Я заеду завтра за полчаса до выхода. Спокойной ночи, Зоя!

Он произнёс это так ласково, как делал в те времена, когда я долго не могла заснуть от приснившегося кошмара. Мне хотелось протянуть руку и дотронуться до его ладони сквозь расстояние, сказать, насколько для меня всё это важно. Пусть мы временно прибиты друг к другу, как две утлые лодочки в шторм, но я рада, что снова могу вот так, запросто, разговаривать с ним

— Спокойной ночи! — произнесла я, сглотнув образовавшийся в горле ком.

И плевать, что сейчас совсем не вечер, и вообще, не та ситуация, чтобы перезваниваться каждый день, по малейшему поводу и без него, я была рада, что услышала его голос.

Который так и не стал мне чужим. Который так и не стал по отношению ко мне равнодушным.

* * *

Олег


Я очень не люблю, когда меня используют. Неважно, в открытую или в тихую. Но поведение Зои почему-то не вызывало неприятия.

Вроде она никогда не старалась предстать жертвой, но у меня помимо воли возникало желание накинуть ей на плечи плед и обнять, прижав к себе.

После того, как я сделал то, что обещал, планировал по-тихому отойти в сторону. Это было похоже на самозащиту, попытку отползти в родную пещеру, чтобы в одиночестве зализывать душевные раны. И вот снова, как идиот, согласился сопровождать её в клинику!

Зачем? Нет, я чувствовал, как ей необходима поддержка, крепкое плечо, на которое можно опереться. Или жилетка, в которую можно выплакать несбывшиеся надежды.

Собственно, из-за этого и согласился пойти на консультацию вместе с ней. Вдруг, а это более вероятное развитие событий, снова ничего не вышло? Я не хотел оставлять Зою одну в такой момент.

Но роль утешителя одновременно спасала меня от необходимости немедленно уйти в сторону и бесила своей определённостью. Мне всё время представлялось, что глядя на меня, Зоя видит своего мужа.

Именно с ним она захотела завести ребёнка, когда же мы были вместе, только уходила от этой темы, говоря, что вряд ли станет хорошей матерью. Конечно, тогда она была молода, но всё же от меня детей не хотела.

Я приехал сильно заранее, снова скинув дела на помощника. Если так пойдёт и дальше, то партнёр поставит вопрос ребром, но пока всё было тихо. Поставил машину за домом и долго курил, глядя по сторонам, а на самом деле из происходящего вокруг ничего не замечал.

Поминутно глядя на часы, я наконец дождался подходящей минуты и, затушив сигарету, двинулся к подъезду. Самое дурацкое, что я так и не определился в своих чувствах. Вернее, не особо-то в них и копался, но задницей чуял, что снова влип, ещё крепче прежнего. Хотя куда уж крепче!

— Я боялась, что ты передумаешь! — произнесла Зоя, с улыбкой впуская меня в залитую светом прихожую.

Хотелось спросить, о чём она говорит. О прошлом или вообще, но смолчал, глядя на её улыбку. Она так давно не баловала меня ей, что я боялся спугнуть эту экзотическую бабочку. Неосторожное слово — и она улетит с лицо той женщины, которую я когда-то любил, к ногам которой, и только к её, хотел бросить всё, что имел. И даже больше того.

— Я никогда не обещаю то, чего не могу выполнить, — ответил я, любуясь Зоей.

Она сегодня была особенно хороша, и не потому что сменила джинсы на женственное платье-футляр, её глаза светились тем мягким теплом, по которому я так скучал. Теперь-то можно себе не лгать, хотя бы в этом!

— Я готова.

Зоя произнесла это так тихо, глядя в глаза, будто в доме был кто-то чужой, кто мог, но не должен был её услышать. А потом, не опуская глаз, подошла ближе, встала на носочки и поцеловала в щёку.

— Спасибо, — прошептала она так близко, что я почувствовал горячее дыхание на коже.

«Это она из благодарности. И потому что гормоны ещё бурлят, — повторял я про себя, стараясь делать вид, что мне приятно такое «спасибо» и только. — Нечестно заставлять за это расплачиваться».

— Тогда пошли? — мои слова прозвучали фальшиво, но оставалась надежда, что Зоя этого не заметит.

«Ты не имеешь права воспользоваться ситуацией. И не сделаешь этого. Сейчас ты ей нужен, а потом настанет время отойти в сторону и не мучить никого долгом благодарности», — вёл я бесконечный диалог во время того, как вёл машину. Это позволяло сосредоточиться на дороге, не отвлекаясь на ту, что сидела рядом. Живая, трепетная, радостная, готовая любить весь мир и кого-то другого.

Этого бывшего мужа я не мог понять. Вернее, понимал как мужчина, но всё равно не мог оправдать. Неужели не мог найти любовницу на стороне, а тем более не приводить её домой?! Самому не противно?

Хотя повидал я таких, наглых, дерзких, молодых! Их бахвальство держится на безнаказанности и уверенности, что жена всё простит. Это уже в суде они сидят притихшими и понурыми. На лицах написано удивление и обида: «Мы так не договаривались! Я же мужик!». А по факту, дерьмо и размазня.