— Может быть, здесь не стоит? — испугалась Лера. — Все-таки театр… место святое… Может, лучше после, а?

— Ага, после… Как же! А весь спектакль я сиди и смотри, как этот мерзавец держит мою жену за ручку… Так, по-вашему, да?

— А вы не смотрите. Посидите тут… пива попейте… или погуляйте, пока спектакль не закончится…

— Так как же я могу тут сидеть, если они уселись прямо напротив. Во-он! Полюбуйтесь! Она еще и платье новое напялила! Никогда такого, синего, у нее не видел. Для своего хмыря расфуфырилась! Да вы поглядите, поглядите… Не пожалеете…

Лера вынуждена была опять оглянуться. Позади нее за столиками не было ни одной дамы в синем платье, если не считать Андреевой спутницы в трикотажной бирюзе. Лерино лицо болезненно исказилось.

— Ага! Вам тоже не нравится! — очень обрадовался ее гримасе сосед и даже громко хрястнул себя рукой по колену.

— Это вы про женщину… в голубом? — спросила Лера.

— В голубом? А-а-а… Ну да. Голубое — синее… Один черт!

Сосед жадно выцедил очередной стакан и выразительно стукнул им о столик. Лера закусила губу, чтобы не разрыдаться. Мужчине очень понравилось, что она ему так выразительно сочувствует.

— Вот ведь даже вы понимаете, что нельзя при живом муже шляться повсюду с любовниками! Вот ведь у вас же нет любовника при живом муже!

Лера, которой все еще очень хотелось плакать, невольно улыбнулась, нервно намотала на палец слегка развившуюся прядку волос и горько сказала:

— Честно говоря, у меня и мужа-то нет.

— Да? — очень удивился мужчина и наконец посмотрел на нее с интересом. Потом еще раз взглянул на столик, где сидели его жена с Шаповаловым, затем снова на Леру и сказал: — Ну… конечно… вы не так эффектны, как Лилечка… но… — Он покрутил обеими руками возле своей головы, изображая Лерины крутые кольца волос. — Вы тоже ничего.

— А ему не нравится, — неожиданно для себя сказала Лера и кивнула в сторону столика с бирюзовой блондинкой.

— Кому? — спросил сосед и с сожалением осмотрел по очереди пустой стакан и две уже порожние бутылки.

Лера резко выдохнула и ответила:

— А этому… который с вашей… кажется… Лилечкой…

— То есть? — изумился мужчина и даже как будто слегка протрезвел.

— То есть с вашей женой сидит мой бывший… мужчина… Можете себе такое представить?

Сосед очень пристально оглядел Лерины закрученные в кольца волосы и не очень твердо проговорил:

— То есть вы и он…

— Да-да, — кивнула Лера. — Я как раз собиралась за него замуж, а тут раз — и ваша Лилечка откуда-то вынырнула. Ну вот чем она лучше меня? Ничем, ведь правда?

— Ну-у-у… не скажите… Лилечка — она… Ого-го! Она сто очков вам вперед даст! — уверенно сказал мужчина и вжикнул «молнией» своей спортивной куртки. От выпитого ему, очевидно, стало жарко. Под курткой у него оказалась надета смешная полосатая футболка.

— Интересно, почему? — обиделась Лера.

— Ну… Вот у вас даже платья для театра нормального не нашлось, прикрылись какой-то, извините, тряпицей… А у Лилечки… все при всем… И причесочка… такая аккуратненькая… такая гладенькая… не то что… — И он опять выразительно покрутил руками возле своей головы.

— Да вы… вы… Вы же ничего не понимаете! — захлебнулась возмущением Лера и уже с настоящим испугом ощупала тугие кольца своих волос. Поскольку они были в порядке, она перешла к решительной атаке: — Да вы… Вы только посмотрите на себя! Ваша… футболка вообще не выдержит никаких комментариев! К тому же… вы ужасающе пьяны! Вот!!!

— Я, конечно, пьян, — согласился сосед, — но не ужасающе. То есть не настолько, чтобы не заметить Лилечкиного преимущества… извините… перед вами…

— Преимущества?!

— А что вы так возмущаетесь? — удивился мужчина. — Я предложил бы вам смело посмотреть правде в глаза.

— Какой еще правде?

— Ну как же? Согласитесь, этот… извините… хмырь… он же не просто так вас бросил, а ради моей Лилечки!

Лера не нашлась что ответить. Она залпом выпила остатки кофе — таким же остервенелым глотательным движением, каким только что пил пиво ее сосед по столику театрального кафе.

— Слушайте! А хотите, я дам в морду этой сволочи еще и от вашего имени? — неожиданно предложил тот.

— Нет-нет, что вы! — поспешила сказать Лера. Она любила Андрея. Никто не должен касаться его лица! Никакие оскорбленные мужья в полосатых футболках. Она во что бы то ни стало должна предотвратить драку. Лера с минуту подумала и выдала соседу: — Да и вообще, неужели вы не понимаете, что дракой дело не решить?

— Почему это не решить? По всему видно, что этот мужик с детства был маменькиным сынком, а потом — дамским любимчиком. Я его отделаю по первое число, и Лилечка увидит, кто здесь настоящий мужчина, а кто… манная каша на постном масле… и жалкий слизняк… в пиджаке…

— Я вам как женщина говорю, что вы ничего этим не добьетесь, потому что для вашей жены он будет выглядеть героем, которого звериной хитростью и грубой силой взял коварный и подлый враг, — еще раз попыталась убедить его Лера.

— Вы так думаете? — уже несколько неуверенно произнес «коварный и подлый враг».

— Я в этом не сомневаюсь!

— Ну… тогда вы, может быть, предложите другой вариант?

— В смысле?

— А в том смысле, что мы с вами оба пострадавшие и, по-моему, нам нужно объединиться в борьбе…

— В какой еще борьбе? — не поняла Лера.

— В борьбе против гнусных предателей, — пояснил мужчина.

На «гнусных предателях» прозвенел последний, третий звонок.

— Вы идете на спектакль? — спросила Лера, которой совершенно не хотелось идти в зал, но она должна была контролировать действия своего визави. Нельзя было допустить его встречи с Андреем.

— А ну его, этот спектакль! — к ее радости, махнул рукой брошенный муж. — Я даже не знаю, как он называется. Билет с рук купил. Я думаю, что нам с вами нужно поставить свой собственный спектакль.

Лера со страхом на него покосилась, но мужчина выглядел уже гораздо трезвее, чем был только что, то есть до третьего звонка.

— Не понимаю, о чем вы… — проговорила она и нервным движением заправила все ту же, уже порядком развившуюся, прядку за ухо.

— Сейчас объясню. Вас как зовут?

— Валерией. Лерой, в общем… А вас?

— А меня… еще хуже…

— Что значит «еще хуже»? — удивилась она.

— Вы меня простите, но имя у вас… уж-жасное… Ле-р-р-ра… Б-р-р-р… Как гвоздем по стеклу… То ли дело — Ли-леч-ка. Просто серебряный звон! Маслом по сердцу! — Он умильно улыбнулся, а потом пару раз с большим вкусом произнес два женских имени рядом: — Лера — Лиля… Лера — Лиля… Ведь разница, заметьте, всего в трех буквах, а каков эффект! Но мое имя, знаете ли, еще хуже, чем у вас. Мамочка постаралась… Понимаете, я — Рафаэль.

— Да ну? — невольно улыбнулась Лера.

— Вот именно. Все смеются… А моя маман в свое время «торчала» от фильма под названием «Пусть говорят». Не смотрели?

— Нет…

— Ну еще бы! Вас тогда еще даже в задумке не было. Да, собственно, и меня тоже. Так вот, в том фильме играл певец… кажется, испанский… Рафаэлем прозывался… А история была о несчастной любви. Мамочка моя говорила, что прорыдала весь фильм и поклялась назвать в честь певца своего сына, если таковой у нее родится. Я родился и нарвался… на Рафаэля. Ужасное имя, не правда ли?

— Пожалуй, нет… — не согласилась Лера. — Просто оно… необычное… экзотическое. И потом… Рафаэль — это несколько длинно и неудобно. А как вас зовут короче? Друзья, например?

— Кошмарно зовут. Раф… Граф… и даже Графин… Представляете? А мамочка зовет Рафиком, как автомобиль… или как лицо кавказской национальности…

— Господа! Вы разве не слышали звонков? — спросила их женщина с тряпкой в одной руке и двумя грязными стаканами в другой. — Спектакль уже начался! Вам что, надо отдельное приглашение?

— Знаете что, Лера, давайте прогуляемся, раз уж так получилось? — предложил Рафаэль, не обращая никакого внимания на тетку с тряпкой. — Погода, кажется, неплохая…

Лера охотно поднялась со стула, потому что общество женщины с грязными стаканами, которая не желала уходить от их столика, было ей неприятно, и ответила:

— Давайте, а то… тут как-то неуютно…

— Я буду ждать вас у выхода из театра, хорошо?

— Ждите, — согласилась Лера и отправилась в дамскую комнату, чтобы подкрасить «съеденные» губы и привести в порядок колечки волос, которые она нервно теребила в кафе.

— Значит, так… Перво-наперво надо определиться, что мы хотим получить в сухом остатке, — уже совершенно трезвым голосом заявил Рафаэль, когда Лера подошла к нему, стоящему у колонны на выходе из театра.

— Что вы имеете в виду? — с недоумением спросила она.

— Ну… вот вы… вы хотите, чтобы ваш… бывший… Кстати, как его зовут?

— Андрюш… то есть Андреем…

— Хотите ли вы, чтобы Андрей вернулся к вам обратно?

— Конечно, хочу, — отозвалась Лера и заколола палантин серебряной заколкой под подбородком. Погода действительно выдалась хорошей, сухой, но осень все-таки была поздней, а потому задувал довольно прохладный ветерок.

— И я хочу, чтобы моя законная жена Лилечка бросила этого вашего Андрея, — сказал Рафаэль и поднял воротник куртки, зябко передернув плечами. — Поэтому предлагаю заставить их ревновать.

— Как это? — не поняла Лера.

— Так это… Давайте сделаем вид, будто у нас с вами… роман…

— Роман?

— Ну да, роман! Не понимаю, почему вы так удивляетесь?

— Во-первых, ваше предложение несколько неожиданно, — ответила она, — а во-вторых, как они… ну… то есть… Андрей и ваша Лилечка… узнают, что у нас… ну, как вы говорите… роман?

— Надо постараться почаще попадаться им на глаза.

— И как вы себе это представляете?