С этого зимнего дня их потребность друг в друге существенно изменилась. Изменились их поцелуи и прикосновения.

Совсем недавно, в мае, Клею исполнилось семнадцать, а теперь оставалась всего неделя до дня рождения Мэри Элен. Его должны были праздновать в субботу, 27 июня. Ей исполнялось шестнадцать лет.

Прошло больше года со времени первого робкого поцелуя в беседке. Теперь их поцелуи стали более волнующими, горячими и напряженными. И сколько бы юные влюбленные ни целовались и как бы крепко ни обнимали друг друга, это не приносило им полного удовлетворения.

Поцелуев им было уже недостаточно.

Они любили друг друга.

Они хотели друг друга.

С каждой встречей их поцелуи становились все более жаркими, более страстными и более опасными. В них обоих росли желание и глубокая неудовлетворенность. И Клею было труднее, чем Мэри. Он хотел ее так сильно, что едва мог все это выносить. Но мальчик чувствовал, что должен позаботиться о ее безопасности – оберечь ее даже от самого себя. Он был старше и сознавал свою ответственность за девушку. Клей всегда заботился о ней, охранял ее. Он обещал себе, что не станет злоупотреблять доверием Мэри.

Но, видит Бог, он так сильно, до боли, хотел ее!

Клей не знал, как долго он еще сможет выносить эту боль. Мысли о Мэри лишали его сна. Ночь за ночью он ворочался в своей узкой постели, не зная сна, измученный своей всепоглощающей страстью к Мэри. Но винил Клей только себя, не Мэри. Он мужественно боролся с демонами собственной сексуальности, с этой темной силой, побуждавшей его к необратимому акту совращения его светлого ангела.

Клей боролся, но не знал, как долго он еще выдержит.

Глава 5

Наступил знаменательный день – суббота. 27 июня.

Мэри Элен праздновала свое шестнадцатилетие.

Тисненные золотом приглашения были разосланы за месяц до торжества. Меню обсуждалось за неделю. В помощь местным кулинарам из Нью-Орлеана были вызваны два знаменитых шеф-повара. В. субботу после обеда из кондитерской Гамбила прибыл только что испеченный гигантский белый торт. И это было только одно из дюжины сладких блюд, которым предстояло украсить праздничный стол.

Большие бутылки шампанского охлаждались во льду в серебряных ведерках. Из погреба были принесены многочисленные бутылки с мадерой, портвейном, сотерном и шерри. Крепкие напитки для джентльменов, персиковый и черничный бренди для леди. И конечно, прекрасный фруктовый напиток для гостей помладше.

Ближе к вечеру были доставлены гирлянды из белых роз и душистого горошка, ими украсили комнаты нижнего этажа. На заднем дворе многочисленные китайские фонарики, подвешенные на серебряных нитях, освещали белые столы и стулья, расставленные вокруг выложенной паркетом танцевальной площадки, специально построенной для этого вечера.

Подобной феерии могла позавидовать любая девушка. Это была сказка, воплощенная в жизнь.

На закате дня на усыпанной галькой подъездной дороге Лонгвуда собралось множество экипажей. Наверху, в бело-желтой спальне, взволнованная Мэри Элен едва могла дождаться, пока ее личная горничная, невозмутимая Летти, застегнет крючки белоснежного платья из органзы.

Музыка уже играла. Через открытые окна в комнату доносились звуки оркестра. Девушка была не в силах стоять спокойно – так ей не терпелось спуститься вниз. Наконец Летти отпустила ее, и Мэри Элен бросила последний взгляд в большое зеркало на специальной подставке.

То, что она увидела, ее разочаровало.

Мэри Элен показалось, что она совершенно не изменилась и выглядит точно так же, как неделю или даже год назад.

Она-то надеялась, что к своему шестнадцатилетию станет настоящей женщиной, то есть будет похожа на почти взрослую Бренди Темплтон. Темплтоны были ближайшими соседями Преблов. Они жили в симпатичной усадьбе из красного кирпича, расположенной в четверти мили от Лонгвуда вниз по Ривер-роуд.

Бренди Темплтон была высокой, темноволосой красавицей. Ей было восемнадцать, но выглядела она как взрослая женщина. И вела себя соответственно. Хотя усадьба Темплтонов была рядом, Бренди никогда не бывала в Лонгвуде. Ее родители приезжали часто, но Бренди – никогда. Последние два года Бренди училась в элитарном учебном заведении для молодых девиц – в академии Святой Агнессы. И теперь все говорили, что она стала ужасно воспитанной и элегантной, того и гляди подцепит самого завидного жениха – светловолосого патриция Дэниэла Лотона, уже заканчивавшего колледж.

Ровесницы Мэри Элен шептались между собой о том, что Бренди шокирующе смело флиртует с молодыми людьми. Знакомые девочки сплетничали, что один уважаемый конгрессмен штата Теннесси, женатый, отец четверых детей, ходил на тайные свидания с великолепной Бренди и влюбился в нее без памяти.

Мэри Элен не вполне понимала значение слов «тайное свидание», но боялась спросить, чтобы не показать свое невежество. Поэтому она решила, что это было нечто не более греховное, чем встреча со знаменитым конгрессменом в каком-нибудь романтическом ресторане за бутылкой шампанского. Девушка полагала, что для городских жителей с современными взглядами на жизнь это было в порядке вещей.

Мэри Элен скорчила себе рожицу в зеркале.

Никогда, никогда она не будет так ослепительно красива и соблазнительна, как Бренди Темплтон. Но тут уж ничего не поделаешь.

Мэри нахмурилась и хорошенько одернула вниз корсаж белого платья, так что круглый, отделанный оборками вырез съехал немного ниже на нежных округлостях ее груди. Девушка поглубже вздохнула, чтобы груди посильнее натянули и без того облегающий корсаж.

Мэри Элен посмеялась над собой. Кто знает, может быть, она все-таки выглядит на шестнадцать лет. Может быть, она даже выглядит такой же взрослой, как Бренди Темплтон!

Девочка стремительно отвернулась от зеркала, бегом пересекла комнату и рывком открыла дверь. Выйдя в широкий коридор второго этажа, она пригладила тщательно причесанные светлые волосы, пощипала себя за щеки, покусала губки, приподняла свои пышные юбки и направилась к парадной лестнице.

Внизу, в холле с белым мраморным полом, ее ждал Клей Найт. Еще только получив приглашение на праздник, юноша подумал, что ему будет не по себе на этом блестящем сборище самых богатых жителей города.

Мэри предупредила его, что отец собирается сделать ее шестнадцатилетие заметным событием летнего сезона.

В списке гостей было множество важных персон. Даже губернатор штата обещал быть.

Клей побаивался предстоявшего длинного вечера. Он знал лишь немногих из элегантных гостей, прибывших на праздник. Мэри Элен как виновнице торжества придется уделять внимание другим гостям, а если ее с ним не будет, то, что же он будет здесь делать?

– Клей!

Нежный звонкий голос вывел его из глубокой задумчивости. На верхней площадке лестницы Клей увидел девушку. На ней было платье, сшитое специально к этому дню. Белое и очень красивое, с многочисленными оборками от талии до подола. Корсаж был облегающим, а декольте – очень смелым. Широкие кружева льнули к ее великолепным белым плечам и соблазнительно колыхались у глубокого выреза, подчеркивавшего округлости груди. Сверкающие белые волосы ореолом окружали прекрасное лицо, и обнаженные плечи цвета слоновой кости. Темные глаза Мэри блестели от волнения.

Клей в жизни не видел ничего прекраснее. Девственно-белое платье, кожа цвета лепестков магнолии, золотисто-белые волосы. Она была волшебным видением, которое он навсегда сохранит в своем сердце. Это было неотразимое сочетание ангельской невинности и врожденной чувственности.

Клей был просто, как громом поражен.

Не меньше, чем Мэри.

Бросив взгляд на Клея, девушка почувствовала головокружение, и ей пришлось ухватиться за перила. Юноша предстал перед ней в лучах заходящего солнца. Он стоял у основания лестницы и смотрел на нее. От его красивого мальчишеского лица веяло здоровьем и чистотой. Черные как ночь волосы были зачесаны назад со лба и висков. Его удивительные серые, как серебро, глаза казались поразительно светлыми на фоне гладкой оливковой кожи. В белом парадном пиджаке плечи юноши казались еще шире, чем обычно. Пиджак был расстегнут, одна пола откинута назад. Рука Клея была засунута в карман темных брюк. На лацкане белого пиджака выделялась алая роза. Белая рубашка со складками облегала крепкую грудь. Согнутая в колене нога в прекрасном черном ботинке опиралась на нижнюю ступеньку лестницы. Он был просто великолепен.

Ничего прекраснее Мэри Элен никогда не видела. Волосы цвета воронова крыла, светлые глаза, высокая стройная фигура. Юноша был воплощением мечты, и Мэри Элен поняла, что навсегда запомнит, как он сейчас выглядит. Это было невероятно привлекательное сочетание застенчивости и зрелой мужественности.

Мэри была просто загипнотизирована.

Довольно долго молодые люди молча смотрели друг на друга.

Мэри первой нарушила очарование этой минуты. Она улыбнулась и стала спускаться по лестнице.

Девушка подошла к Клею и положила руку ему на грудь. Она почувствовала, как сильно бьется его сердце. Это было так чудесно, что голова у нее снова закружилась.

Мэри Элен засмеялась и спросила:

– Это значит, что я хорошо выгляжу?

– Ты выглядишь просто великолепно! Ты так красива, что я начинаю думать, что я тебя не стою.

Девушка огляделась. В холле никого не было. Она наклонилась и крепко поцеловала его в губы.

– Я люблю тебя! Не забывай об этом! – Юноша улыбнулся и немного расслабился.

– Не забуду!

– Все уже здесь? Они во дворе?

Клей кивнул. Мэри Элен быстро преодолела последние две ступеньки и сказала:

– Теперь пора и нам появиться!

Девушка взяла его под руку. Молодые люди прошли по длинному коридору и вышли к гостям как раз в тот момент, когда угасли последние лучи июньского солнца.

Было ровно восемь тридцать.

Полночь.

Мэри кружится в вихре танца в объятиях высокого блондина – Дэниэла Лотона. Она танцует с ним уже третий или четвертый танец. Девушка предпочла бы танцевать только с Клеем, но, догадываясь о ее желании, Джон Томас Пребл еще в начале вечера мягко упрекнул дочь, напомнив, что сегодня она хозяйка бала. Поскольку вечер устроен в ее честь, она не может себе позволить уделять одному из гостей больше внимания, чем другим.