Нэн Райан - Твоя, только твоя

Мэри кивнула. Постепенно она начинала понимать, что все это для нее значит. Дэниэл продолжал говорить, он объяснял и уточнял все, что еще осталось непонятного, он сделал все, чтобы убедить Мэри в том, что Клей страдал так же сильно, как и она сама. Когда Лотон закончил, Мэри улыбнулась. В душе ее появилась надежда, и от этого сердце ее забилось неровно.

Она порывисто обняла Дэниэла за шею:

– Ах, Дэниэл, огромное тебе спасибо!

– Ты хочешь сказать, что после того, что ты узнала, ты не стала ненавидеть меня?

– Ненавидеть? Да я люблю всех на свете! – Мэри бежала всю дорогу до дома.

Задыхаясь, она взлетела по ступенькам, выкрикивая имя Клея. Она бегала по всему дому, разыскивая его, и разбудила вздремнувшего после обеда Тайтеса.

Старый слуга улыбнулся и сказал:

– Капитан внизу, в конюшне, со своим…

Мэри исчезла раньше, чем он успел договорить. Приподняв юбки, она понеслась по спускающейся террасами лужайке. Солнце стояло в зените. Женщина миновала солнечные часы и беседку. Она так запыхалась, что еле дышала. Молча влетела Мэри в каретный сарай. Волосы ее растрепались. Коса подпрыгивала на спине.

От быстрого бега у нее закололо в боку, кровь застучала в ушах. Прижав руку к боку, Мэри, наконец, открыла маленькую дверь конюшни.

Стоя к ней спиной, обнаженный до пояса, Клей чистил своего черного коня.

Тяжело дыша, прижав руку к сердцу, Мэри тихо позвала:

– Клей!

Щетка замерла у него в руке. Капитан обернулся. Он увидел выражение ее глаз и все понял. Лицо его просияло.

– Ты знаешь?! – Это было скорее утверждение, чем вопрос.

– Я все знаю! – заверила его Мэри. – Дэниэл рассказал мне!

Она закрыла за собой дверь. Щетка выпала из рук Клея. Он раскрыл ей объятия. Мэри бросилась к нему, и они обнялись, шепча меж поцелуев:

– Я люблю тебя! Я люблю тебя! – Желание мгновенно охватило обоих.

– Клей, дорогой, пойдем в дом! – едва слышно проговорила Мэри.

– Слишком далеко, любимая! – прошептал он, целуя ее в шею.

Они не могли ждать. Страстно целуя друг друга, и шепча нежные слова, влюблённые опустились на колени на усыпанном соломой полу. Сквозь щели в дощатых стенах конюшни пробивались потоки яркого августовского солнца. Мэри и Клей стали торопливо раздевать друг друга.

Когда они разделись, Клей присел на корточки, раздвинул колени и протянул руки к Мэри. Она, не дыша, подошла к нему и села верхом на его твердые бедра. Они смотрели друг на друга и вздыхали, пока Мэри обнимала широкие плечи Клея и опускалась на него. Обхватив руками, порозовевшие бедра любимой, он откинул голову и поцеловал ее обнаженные груди, одновременно глубоко проникая в ее лоно. Мэри охнула от остроты ощущения и откинула голову, обнимая его за шею. Лицо ее светилось счастьем.

Они торопливо и пылко занимались любовью на покрытом соломой полу, а черный конь Клея неодобрительно пританцовывал вокруг них. Он то ржал, то храпел, мотая головой.

Влюбленные не замечали его. Они быстро кончили. Клей осторожно стал на колени и опустил Мэри, поддерживая ее рукой под ягодицы. Его тело все еще было частью любимой. Опуская Мэри, Клей опускался вместе с ней.

Довольно долго он лежал на ней не двигаясь. Мэри удовлетворенно вздыхала и потягивалась. Глаза ее были закрыты, руками она обнимала Клея за шею и гладила его шелковистые темные волосы.

В конце концов, Клей поцеловал возлюбленную в ушко и сказал:

– Выходи за меня, Мэри Пребл!

Мэри задумчиво открыла глаза. Руки ее тяжело упали по бокам. Она улыбнулась и ответила:

– Я выйду за тебя, Клей Найт! Когда?

– Сегодня.

– Хорошо! – взволнованно сказала она. – Давай оденемся и…

– Подожди, любимая, – сказал он, и Мэри почувствовала, как он шевельнулся внутри ее.

Клей поднял голову. На губах его играла лукавая улыбка. Удивленная, но довольная, Мэри лежала и улыбалась, глядя на него, в то время как его плоть увеличивалась в размерах внутри ее. Он начал двигаться. Сначала осторожно, потом постепенно погружаясь все глубже и глубже. Клей был теперь полностью возбужден и проникал в нее во всю длину своей мужской плоти. Мэри вздохнула и обвила руками его шею, а ногами – его талию.

На этот раз они занимались любовью не спеша, но так страстно, словно давно изголодались, и им не терпелось снова насладиться друг другом. Клей и Мэри не отрываясь, смотрели в глаза друг другу. Их движения были чувственными, а души сливались так же, как и их тела.

Достигнув единства души и тела, страстно влюбленная пара общалась без слов. По молчаливому согласию оба решили продлить удовольствие. Оттянуть завершающую стадию.

Это было долгое и сладостное мучение.

Обоих очень волновала возможность продлить удовольствие, не достигая оргазма. Мэри закусила изнутри нижнюю губку, стараясь удержаться в этом состоянии, и услышала нежную похвалу за свои старания.

– Так, детка! Хорошо! Очень хорошо. Продержись еще немножко. Люби меня еще, дорогая!

Мэри слушала и старалась следовать советам этого великолепного мужчины, которому предстояло стать ее мужем, и которому она была обязана всем, что знала об искусстве любви. Молодая женщина радовалась тому, что он будет учить ее еще долгие годы, которые они проведут вместе. Они будут счастливы еще много-много лет!

Мэри гордилась тем, что немножко научилась владеть собой. Она двигалась вместе со своим обожаемым возлюбленным, осторожно сдерживая себя, чтобы продлить удовольствие. Они играли и дарили друг другу наслаждение, лежа на соломе в потоках солнечного света. Взволнованный конь ржал и бегал по конюшне, угрожая разнести стены.

Наконец они оба были не в силах дольше терпеть.

– Сейчас, дорогой! – охнула Мэри.

– Да, детка! – хрипло прошептал Клей.

Давно сдерживаемый восторг был таким полным, что Мэри больно укусила Клея за влажное от пота плечо, стараясь удержаться от крика. Он, содрогаясь, застонал.

Все было кончено. Любовники лежали на соломе, потные и усталые. Клей поднял темноволосую голову и улыбнулся, глядя на Мэри сверху вниз:

– Господи, любовь моя, мне было так хорошо, что я даже испугался!

– Испугался? – переспросила Мэри. – Я думала, что умираю!

И они оба рассмеялись. Клей упал на спину рядом с Мэри. Несколько минут они смеялись как сумасшедшие.

В конце концов, оба успокоились, и Мэри спросила с улыбкой в голосе:

– Как насчет предложения выйти замуж? А, Клейтон Террел Найт? Ты это серьезно или случайно, в порыве страсти?

Клей усмехнулся и приподнялся на локте, глядя на любимую женщину. Он вынул соломинку из растрепанной косы у нее на плече, и красивое лицо его неожиданно стало серьезным. Он сказал:

– Я люблю тебя, Мэри Элен Пребл, всей душой!

– Тосковал ли ты обо мне, как я тосковала о тебе?

– Каждый день казался мне годом!

– Мне тоже! – честно призналась она.

– Я никогда, ни на минуту не переставал любить тебя, Мэри. Ты не знаешь, как мне стыдно за все те жестокости, что я наговорил тебе или сделал со времени моего возвращения. Это меня не извиняет, но мне было больно, и я хотел причинить боль тебе. Прости меня, Мэри, прости, даже если я этого не заслуживаю. Мне жаль. Я клянусь, что это правда. Выходи за меня, любимая! Позволь мне загладить мою вину! Скажи, что ты станешь моей женой, и я обещаю любить тебя и заботиться о тебе до конца нашей жизни.

– Ох, Клей! – воскликнула Мэри, и слезы счастья навернулись ей на глаза. – Больше всего на свете мне хотелось стать твоей женой! Я так люблю тебя! Я думала, что я умру без тебя!

– Я знаю, Мэри, знаю! – тихо ответил он. – Не плачь, любимая. Больше не надо слез.

Женщина поморгала, чтобы прогнать слезы, и улыбнулась:

– Ты помнишь, что ты мне сказал в беседке, когда впервые поцеловал меня?

Клей улыбнулся и кивнул темноволосой головой.

– Ты моя, отныне и навсегда. Ты – мое сердце. Ничьи губы не должны тебя целовать, кроме моих. Ничьи руки не должны тебя обнимать, кроме моих.

Он замолчал, лукаво улыбнулся и спросил точно так же, как в тот холодный февральский день:

– Ты поняла?

– Я поняла! – ответила она так же, как тогда.

Мэри была польщена тем, что он дословно помнит то, что сказал ей в тот памятный день.

– Да, я помню! А теперь, пожалуйста, Клей, поцелуй меня так, как ты целовал меня тогда!

Клей наклонился, нежно прижался губами к ее губам. – Мы поженимся сегодня же и наверстаем все упущенные годы. Что ты на это скажешь, любимая?

– Да! Да! Да!

В тот же день, в пять часов вечера, Мэри Элен Пребл наконец стала невестой капитана Клейтона Террела Найта. Красивая пара стояла у алтаря в старой часовне Эсбери, где почтенный седовласый капеллан-янки вел церемонию бракосочетания.

Солнечный свет пробивался через витражи в высоких окнах и освещал жениха и невесту, придавая им почти мистический вид.

Стройная невеста выглядела особенно юной и прекрасной в простом лиловом летнем платье с низким вырезом. Ее свежевымытые светлые, почти белые волосы были уложены в высокую прическу, скрепленную черепаховым гребнем. В руках она держала потрепанную старую Библию, поверх которой лежал перевязанный кружевом букетик душистых оранжерейных цветов.

Высокий смуглый жених выглядел по-мальчишески юным и был очень красив в своей белой накрахмаленной форме. Широкую грудь украшали медали и два ряда сверкающих медных пуговиц. Широкий пояс стягивал стройную талию. На бедре покоилась тяжелая церемониальная сабля. За пояс были заткнуты белоснежные перчатки.

По левую руку от Мэри стояла высокая некрасивая Лия Томпсон. Улыбающаяся подружка невесты держала в руках букет кремовых роз. По правую руку от Клея стоял веснушчатый лейтенант Джонни Бриггс. Улыбающийся шафер в белых перчатках держал золотую свадебную ленту.

Немногочисленные свидетели церемонии сидели на ореховых скамьях в полумраке часовни. Здесь был старый Тайтес, вытирающий мокрые от слез глаза. Рядом с ним сидела Мэтти в своей лучшей воскресной шляпке и с ней тщательно умытые дети Лии Томпсон, которым мать строго-настрого наказала вести себя тихо. Все смотрели на жениха и невесту, которые обменивались клятвами.