Нэн Райан - Твоя, только твоя

– Мистер Пребл ждет вас в своем кабинете, мистер Клей. Идите за мной, пожалуйста!

Широкая улыбка Клея слегка угасла. Он встревоженно спросил:

– Мистер Пребл ждет меня? Почему он в Лонгвуде в середине рабочего дня?

Тайтес не ответил. Клей последовал за одетым в ливрею дворецким по пустому коридору. Он был озадачен, и его охватило беспокойство. Они подошли к открытой двери кабинета. Тайтес провел Клея и отвернулся, стараясь не встречаться с ним взглядом.

– Проходи, сынок! – раздался низкий голос Джона Томаса из затененного кабинета.

Клей почувствовал, как по спине у него пробежал холодок. Он вздохнул и вошел в заставленный книжными полками кабинет. Юноша прищурился, стараясь привыкнуть к полутьме. Ему показалось странным, что все занавески задернуты, и высокие массивные двери позади письменного стола мистера Пребла закрыты. Комната была перегрета, в ней было душно.

Джон Томас Пребл сидел за своим письменным столом из красного дерева. При виде Клея он встал.

– Клей, Клей, мой мальчик!

По голосу владельца Лонгвуда юноша понял, что что-то неладно.

– Мистер Пребл, – спросил встревоженный Клей, – что случилось? Вы больны, сэр? Что произошло? Почему вы сидите взаперти в темной комнате?

– Прости меня, – устало проговорил Джон Томас. – Просто я так плохо себя чувствовал, что… – Он оборвал себя на полуслове.

Джон Томас вздохнул, подошел к одному из высоких окон и отдернул дамастовую занавеску. В комнату полились потоки солнечного света. И тогда Клей заметил, что темные с проседью волосы хозяина дома были взлохмачены, нижняя часть лица заросла двухдневной щетиной. Он выглядел усталым и измученным.

– О Господи! – пробормотал Клей, и страх закрался в его сердце. – Мэри? Что-то с Мэри? Она заболела? Несчастный случай? Она… Она… Нет, Господи, нет:

Покачав головой, Джон Томас сказал:

– Нет, она не больна. Несчастного случая тоже не было. – Он замолчал, на щеке у него дернулся мускул. – Боюсь, сынок, что ты будешь потрясен.

Клей, онемев, смотрел на Джона Томаса.

– Я не понял. Что вы сказали? Где Мэри? Почему она не…

– Мэри Элен уехала, Клей, – сказал Джон Томас, жестом указав юноше на стул. – Ты бы лучше сел, сынок!

– Я постою! – ответил Клей. – Где Мэри? Когда она вернется?

– Я просто не знаю, как тебе об этом сказать, – замялся Джон Томас, ероша обеими руками свои взлохмаченные, с проседью, волосы. – Отцу так трудно признать, что его единственная дочь ветренна… способна легкомысленно разбить чужое сердце…

– Мэри? Мэри может разбить человеку сердце? Господи, да что вы такое говорите!

– Господи, это ужасно, ужасно, Господи! Эта своевольная Мэри Элен протерла до дыр несколько пар бальных туфелек с тех пор, как ты уехал!

Джон Томас закрыл глаза рукой и стиснул зубы.

– Сынок, мне стыдно за свою дочь! Помоги мне, Боже! Рука его бессильно упала, и он взглянул прямо в глаза Клею.

– Как только я рассказал Мэри Элен, что ты уехал на пару недель, она тут же пригласила к обеду Дэниэла Лотона. Можно ли в это поверить? И в первый же вечер, когда ты уехал, она… они… Мог ты такое представить?

На лице Клея отразилось изумление. Он не поверил.

– Нет, сэр. Не могу. И я этому не верю. Этому должно быть разумное объяснение. Мэри никогда не станет развлекаться с человеком, которого она… Она…

– Только потому, что она больше года спала с тобой? – прервал его Джон Томас. Он мрачно улыбнулся и добавил: – Это твоя вина! Ты совратил ее в таком нежном возрасте, что она ничего лучшего не знает! Спать с моей дочерью, ты… ты!..

Он осекся, но его темные глаза осуждающе сверкнули. Клей крепче сжал зубы, руки сжались в кулаки, но он ничего не ответил.

– Извини! – Выражение лица Джона Томаса тут же смягчилось. – Я не хотел. Я просто вышел из себя. Я расстроен так же, как и ты. Мэри Элен моя дочь. Она повела себя отвратительно. Мне просто хотелось на ком-нибудь сорвать зло, поэтому я на тебя и накинулся. Мне нужно на кого-то свалить вину. На кого-то другого. – Пребл протянул руку к хрустальному графину и налил виски в две маленькие рюмочки. Стоя спиной к Клею, он сказал: – Девочка влюбилась в него в мгновение ока. Видимо, это любовь с первого взгляда. Они отправились в Европу и собираются пожениться во Французской Ривьере. Медовый месяц проведут на вилле Лотонов на Средиземном море.

Загорелое лицо Клея побелело, сердце болезненно сжалось в груди, ему казалось, что он умирает.

– Нет! Нет, этого не может быть! – сказал он каким-то незнакомым бесцветным голосом. – Мэри любит меня, она не станет…

– Станет. Мы пытались отговорить ее от этого шага, но она уже приняла решение.

Размышляя вслух, Клей пробормотал:

– Я должен поговорить с ней, чтобы понять, что же произошло на самом деле. Должен понять, почему она…

– Боюсь, что об этом не может быть и речи. Мэри с Лотоном, и они уже неразлучны. Я понимаю, что девочка поступила необдуманно и что ты оскорблен ее бессердечным предательством. Но ты это переживешь. Ты ее забудешь. Ты красивый, умный, приятный парень. В жизни военного моряка будет еще множество красивых женщин, – улыбнулся Джон Томас.

Но Клей не улыбнулся ему в ответ. Задетый до глубины души, он сказал:

– Мне не нужно множество красивых женщин. – Он задыхался. Вздохнув, юноша сдержал слезы, закипавшие в серых глазах. – Мне нужна только моя Мэри!

Величественный пароход «Океания» медленно пересекал бурную Атлантику. Бледная, измученная Мэри Элен почти все время проводила на палубе. Она одиноко стояла, вцепившись в мокрый от брызг поручень. Ветер трепал светлые волосы, вздымая их над головой девушки. Дорожный костюм облеплял стройную фигурку.

Мэри Элен невидящим взором смотрела на бушующее море и свинцовые облака. Она вся была во власти безысходного горя. Девушка прежде даже не подозревала, что душевные страдания могут быть так мучительны. По силе они были сравнимы с неутихающей физической болью. И временами эти мучения становились просто невыносимыми.

Мэри Элен вновь и вновь воскрешала в памяти события минувших дней, и ею снова овладевал тот же ужас, который она испытала, когда услышала переданные отцом жестокие слова Клея: «Я терпел Мэри долгие годы. Помогите мне получить место в Аннаполисе, и я верну вам вашу драгоценную доченьку!»

Мэри все еще не могла до конца понять, что произошло. Как она могла все эти годы так ошибаться в Клее? Как могло случиться, что человек, которого она любила всем сердцем, так бессердечно использовал ее?

Она не могла в это поверить. Это неправда! Произошла ужасная ошибка! Всему этому существует разумное объяснение! Если бы только она могла с ним встретиться! Поговорить! Клей любит ее, любит! Он не может причинить ей боль!

Не может?

А вдруг может?

Она лучше других знала, как страстно он хотел поступить в академию. Это имело для него огромное значение. Это было для него все. Академия значила для него все, а она, Мэри, ничего! Она была для него лишь средством достижения цели. Достижения того, что было по-настоящему важно.

Самое странное и самое печальное в этой истории, что он мог получить и то и другое. Ее родители любили Клея и доверяли ему так же, как и сама Мэри. Он им нравился во всех отношениях, и они были бы рады, если бы он стал членом их семьи. Он уже почти стал членом семьи, так почему?.. Почему же?..

Снова и снова девушка думала об одном и том же. То она считала, что произошла ужасная ошибка, что Клей любит ее, и всегда будет любить. То ей казалось, что отец сказал правду: Клей ее не любит, и никогда не любил. Он бессердечный, честолюбивый, расчетливый.

Мучительные размышления вызывали новый поток слез. Наконец Мэри Элен перестала плакать, но это еще больше испугало мать. Мэри Элен могла часами неподвижно стоять у поручня, не видя и не слыша ничего вокруг. Лицо ее при этом было совершенно бесстрастно.

Жюли Пребл еще сильнее встревожилась и решила не спускать с дочери глаз, опасаясь, что Мэри Элен сделает какую-нибудь глупость. А вдруг девочка бросится в океан? Матери было так больно видеть страдания дочери, что она даже задумалась о том, не совершили ли они с мужем роковую ошибку? Что, если дочь действительно не сможет забыть Клея Найта? Что, если она на всю жизнь останется несчастной?

Нет, нет, этого не будет. Мэри Элен будет счастлива, став женой Дэниэла Лотона. Они с Джоном Томасом сделают все ради Мэри Элен. Настанет день, когда дочь поблагодарит их за это.

Мать и дочь прибыли в Англию. Мэри Элен была по-прежнему безутешна.

Она была не в силах говорить, почти не ела и не спала.

Никакие уговоры не могли заставить девушку покинуть номер отеля.

Обеспокоенная, Жюли Пребл вздохнула с облегчением, когда узнала, что в том же отеле остановился Дэниэл Лотон с родителями.

– У нас хорошая новость, дорогая моя! – обратилась к дочери Жюли, врываясь в ее спальню без стука. – Лотоны в Лондоне! Приехали прямо из дома! Они здесь, в отеле! Ну, разве это не приятный сюрприз?

Мэри не ответила.

Жюли Пребл попробовала еще раз:

– Они пригласили нас на обед, и я… – Нет!

– Послушай, Мэри Элен, я знаю, ты все еще не очень хорошо себя чувствуешь, но…

– Не очень хорошо себя чувствую? – взорвалась Мэри. – Ты это так себе, представляешь? Бедная Мэри Элен! Она сегодня плохо себя чувствует!

Глаза дочери были злыми и холодными. Жюли испугалась.

– Разве ты не понимаешь, что меня бросил человек, которого я любила больше жизни? Как еще тебе объяснить, что для меня настал конец света! Как ты не можешь понять, что я жить не могу без Клея! Ничто для меня не.имеет значения! Никто и ничто! Я не хочу жить! Мама, я абсолютно, понимаешь, абсолютно уверена, что я не хочу обедать с Лотонами! А теперь, пожалуйста, пожалуйста, уйди и оставь меня одну!

Жюли Пребл широко раскрыла глаза и прижала руку к груди. Она почувствовала себя так, словно ей влепили пощечину. Никогда в жизни Мэри Элен так с ней не разговаривала. Жюли была потрясена до глубины души. Она очень испугалась. Видя, что дочь близка к истерике, мать решила больше ничего ей не говорить. Дрожа от волнения. Жюли попятилась к двери, повернулась и вышла из комнаты.