Соледад попала в услужение к сеньору Пако в семнадцатилетнем возрасте, едва выйдя замуж. Она была племянницей горничной Никиты, Энкарнасион. Соледад должна была выполнять обязанности кухарки, а еще убирать в доме, а ее муж Антонио присматривал за поместьем. У Антонио и Соледад не было детей: они очень старались, однако безуспешно. Она вспоминала времена, когда Антонио «использовал» для этого любую подвернувшуюся возможность, даже когда Соледад стояла у печи. Она с гордостью говорила о том, что они с мужем были прекрасными любовниками. Но, к удивлению супругов, они так и не смогли зачать ребенка. Соледад утешала себя тем, что обнимала Софию, как свою собственную дочь.

Сеньора Анна уделяла все внимание сыновьям, а Соледад ни на секунду не отпускала малышку Софию, укладывая ее в передник, подвязанный у своей мощной груди. Дошло до того, что Соледад брала девочку спать с собой, потому что та вела себя спокойнее, ощущая рядом мягкое тело и знакомый запах своей няни. Соледад, обеспокоенная тем, что ребенок не получает достаточно любви от матери, решила восполнить этот недостаток. Сеньора Анна не препятствовала частому появлению Соледад в детской. Похоже, она была даже благодарна ей, поскольку не очень интересовалась дочерью. Однако Соледад не хотелось брать на себя лишнюю работу и исправлять все несправедливости мира. Напряженные отношения между сеньором Пако и сеньорой Анной не касались Соледад ни в малейшей степени. Она обсуждала хозяев только с другими горничными, чтобы оправдать тот факт, что она столько времени проводит с Софией. Никаких других причин. Она не любила сплетничать. Но она заботилась о ребенке с такой дотошностью, как будто этот маленький ангел принадлежал ей.

Соледад посмотрела на часы. Было уже поздно, и Софию снова ждали неприятности. Девочка всегда искала приключений на свою голову, словно они придавали ей энергии. Бедняжка, думала Соледад, помешивая соус, который готовила к телятине. Она жаждала внимания, и любому это было очевидно.

Анна прошествовала в гостиную, качая от злости головой, и взяла трубку.

— Привет, Чикита, — коротко проговорила она, прислонившись к тяжелому деревянному комоду.

— Анна, прости меня, но София отправилась с Сантьяго и Марией. Они вернутся с минуты на минуту.

— Снова! — взорвалась Анна, схватив журнал и обмахиваясь им в волнении. — Сантьяго должен быть более ответственным. Ему исполнится восемнадцать в марте. Он уже мужчина. С какой стати он должен таскать за собой пятнадцатилетнюю девчонку? Это не впервые, знаешь ли. Разве ты не сказала ему ничего в прошлый раз?

— Конечно, — терпеливо ответила ее невестка.

Она терпеть не могла, когда невестка теряла над собой контроль.

— Бог ты мой, Чикита, разве ты не знаешь, что повсюду похитители, они только и ждут, как бы найти таких детей, как наши?

— Анна, успокойся. Здесь абсолютно безопасно, к тому же они не уйдут далеко...

Но Анна не слушала.

— Сантьяго оказывает на Софию плохое влияние, — продолжала она. — Она еще очень юная и впечатлительная, поэтому смотрит на него, затаив дыхание. А Мария... Она такая благоразумная, я не ожидала от нее...

— Я знаю, я обязательно им скажу, — устало согласилась Чикита.

— Хорошо.

В трубке повисла неловкая пауза. Чикита попыталась сменить тему.

— Что касается завтрашнего пикника, перед матчем, может, я могу чем-нибудь помочь? — напряженным тоном спросила она.

— Нет, я справлюсь, — немного смягчаясь, произнесла Анна. — Чикита, прости меня. Просто иногда я совершенно не знаю, как мне вести себя с Софией. Она такая бездумная, такая упрямая. Мальчики не создают мне никаких проблем. Честно. Я просто понятия не имею, откуда у нее такие наклонности.

— Я тоже, — сухо отозвалась Чикита.

— Сегодня самая прекрасная ночь лета, — вздохнула София, сидя на высокой ветке дерева омбу.

В мире не найти другого такого дерева. Оно гигантского размера, с горизонтальными ветвями, а его ствол до сорока или даже пятидесяти футов в обхвате. Мощные корни этого магического дерева выходят из-под земли извилистыми крюками, словно дерево начало таять, разливаясь вокруг восковой волной. Кроме своей необычной формы, это дерево может похвалиться тем, что отлично приспособилось к сухому грунту местных равнин. Это единственное дерево, которое органически вписывается в пейзаж. Индейцы видели на его ветвях своих богов. Говорят, что ни один гаучо не станет спать под ним. Для детей, привезенных в Санта-Каталину, оно казалось воплощением волшебства. Омбу могло исполнять желания, если просящий был искренен. А еще оно было идеальным наблюдательным пунктом, ведь с высоты его ветвей открывался вид на многие мили вокруг. Но самое главное — дерево таинственным образом притягивало к себе. Оно манило многие поколения детей, которые искали под его ветвями приключений.

— Я вижу Жозе и Пабло. Поторопись, не будь занудой! — раздраженно воскликнула София.

— Я уже в пути, будь же терпелива, — крикнул Санти своей кузине, привязывая пони.

— Санти, ты мне поможешь? — спросила Мария брата своим тихим хрипловатым голосом, наблюдая за Софией, которая карабкалась все выше по толстым извилистым ветвям, напоминавшим спагетти.

Мария всегда восхищалась Софией. Она была храброй, острой на язык и уверенной в себе. Они были неразлучными подругами и все делали вместе: плели заговоры, входили в сговор, играли и делились секретами. Когда девочки были поменьше, мама Марии, Чикита, называла их «Две тени».

Остальные девочки на ранчо были либо старше, либо совсем маленькие, поэтому вполне естественно, что ровесницы Мария и София стали союзницами в доме, переполненном мальчиками. Ни одна из них не имела родной сестры, поэтому спустя много лет девочки решили породниться «по-настоящему»: прокололи булавкой себе пальцы и коснулись ими, «объединив» свою кровь. С тех пор они поверяли друг другу секреты, которых никому не полагалось знать. Они считали себя родными душами — обе гордились принадлежностью к большому клану и с уважением относились к семейным узам.

С верхушки дерева София смотрела на мир. Возможно, перед ней была не вся планета, но это был ее мир, расстилавшийся под этим божественным небом. В момент заката горизонт словно бушевал красками, окрашивая небеса оттенками розового и золотого. Воздух был напоен пряными ароматами, у листвы угрожающе роились москиты.

— Меня снова укусило, — поморщилась Мария, почесывая ногу.

— Вот так, — сказал Санти, наклоняясь и подставляя руку под стопу младшей сестры.

Быстрым и ловким движением он поднял ее так, чтобы она могла перелезть через нижнюю ветку. Отсюда ей уже не составляло труда вскарабкаться наверх.

После это Санти начал подтягиваться, цепляясь за ветки с легкостью, которая всегда удивляла и восхищала тех, кто его хорошо знал. Совсем маленьким Санти получил травму, играя в поло, после чего стал немного прихрамывать. Его родители пришли в отчаяние и, опасаясь, что это может сказаться на его здоровье и самооценке, отправили сына в Соединенные Штаты. Там его осмотрели десятки специалистов, но беспокойство оказалось напрасным: вопреки мрачным прогнозам врачей, Санти продемонстрировал чудеса выносливости.

Маленьким мальчиком он обгонял всех, даже ребят на пару лет старше. Он бегал немного странно — выворачивая одну ногу внутрь. Когда Санти подрос, он стал лучшим игроком в поло на ранчо. «Нет никакого сомнения, что наш Сантьяго обладает редкой храбростью. Он добьется многого, и его успех будет целиком заслуженным», — предрекал его отец.

— Фантастика, — торжествующе воскликнула София, когда ее кузен присоединился к ней. — У тебя есть перочинный нож? Я хочу загадать желание.

— И чего ты желаешь на это раз? Все равно твое желание не сбудется, — сказал Санти, усаживаясь на ветку и болтая ногами в воздухе. — Так что незачем беспокоиться.

Он фыркнул. София, не обращая внимания, гладила кору, пытаясь нащупать на стволе следы их прошлого.

— Еще как исполнится, но только не в этом году, а в следующем, когда это будет по-настоящему важно. Ты же знаешь, что дерево чувствует, какие желания исполнять, а какие оставить без внимания.

Она похлопала по стволу дерева, вложив в свой жест искреннюю веру.

— Теперь она будет рассказывать нам, о чем думает это чертово дерево, — язвительно произнес он, убирая со лба прядь светлых волос.

— Санти, ты просто невежественный глупец, но придет день, и ты поймешь. Подожди немного. Однажды ты так сильно захочешь исполнения своего желания, что, когда никто не будет видеть тебя, выскользнешь в темноту и сделаешь зарубку на стволе в надежде, что желание исполнится.

— Тогда я лучше отправлюсь в город к местной колдунье. У нее больше шансов повлиять на мое будущее, чем у этого глупого дерева.

— Иди-иди, если у тебя хватит сил не дышать в ее присутствии, иначе тебе придется «наслаждаться» исходящим от нее запахом. О, вот оно, — воскликнула она, нащупав наконец свежую отметину.

Зарубка была похожа на белый шрам от старой раны.

К ним присоединилась раскрасневшаяся от усердия Мария. Ее каштановые волосы падали ей на плечи закрученными локонами, прилипая к поблескивающим круглым щекам.

— Только посмотрите, какой вид! Это что-то потрясающее! — охнула она, глядя вокруг.

Но ее кузина потеряла всякий интерес к пейзажу и внимательно исследовала кору дерева.

— Я думаю, что вот эта была моя, — заключила она, приглядываясь к ветке над головой Санти. — Точно, это моя. Это мой знак, видите?

— Может, полгода назад это и был знак, но сейчас он выглядит как обыкновенная метка, — ответил Санти, подтягиваясь вверх.

— Я нарисовала звезду, потому что очень хорошо рисую звезды, — ответила она с гордостью. — Эй, Мария, а где твоя метка?

Мария, осторожно переступая, направилась в сторону кузины, перебралась к Санти и села на нижнюю ветку поближе к стволу. Она с ностальгией потерла пальцем ствол, отыскивая свой знак.