Непонимание съедало, но в исконно женской манере первой идти на контакт она отказывалась. Хочет дуться непонятно на что, ради бога. Флаг в руки, ковровую дорожку под ноги, сухой паёк в котомку и чеши на все четыре стороны, малыш. Привези магнитик и брелок из дальнего путешествия.

Так всё это странное подвешенное состояние и затянулось бы, наверное, на неопределённый срок, если бы через пару дней в её с Диной комнату не постучался Тимур.

— Можно я у вас тут посижу часок? — стягивая с выбритого хвостика резинку, смущённо попросил он. — А то мне скучно. Уборщица выгнала из гостиной, а телефон я забыл захватить. Так бы в туалете посидел хоть.

Кудряшка, ковыряющаяся в ноутбуке, молча кивнула. Нелли, уже практически заснувшая, приподнялась на локтях, щурясь и нашаривая взглядом часы. Час ночи.

— А че спать не идёшь?

— Да не могу. Попросили, хм… — он растормошил волосы, от чего те пальмочкой криво упали на лицо. — Не мешать.

— Нежный Мотя не может уснуть под твой храп?

— Да не. Он как раз спать и не собирается пока.

Пылаева непонимающе уставилась на соседку, но та лишь потупила глаза. И тут до неё дошло. Да ладно? То есть сначала эта зараза вся такая милая-милая, целоваться-обжиматься лезет, потом несколько дней он тупо игнорит её непонятно за что, а сам девок левых по комнатах таскает???

— Ты куда? — не понял Тимур, когда та подскочила на ноги, спихивая мешающееся одеяло. Босые ноги стремительно влезли в пушистые тапочки.

— Хочу присоединиться к вечеринке.

— Вряд ли она рассчитана на троих.

— Ничего. Групповушка с поножовщиной никогда лишней не бывает.

Едва дверь за Пелькой захлопнулась, Дина моментально ожила, меняясь на глазах, отбрасывая в сторону ноут и ликующе разведя руками, как бы говоря: кто умница? Я умница!

— Я же говорила. А то я не видела, с какой моськой она последние два дня сидела. Гони бабло.

— Отвечаю, я был уверен, что никак не отреагирует, — ей протянули честно проигранные деньги. В этот момент дверь снова открылась. Вернувшаяся Нелли, не обращая на них внимания, порылась в выдвижном ящике комода, что-то достала оттуда и снова умчалась.

Парочка, чуть не застигнутая врасплох, переглянувшись, рассмеялась. В эту секунду они чувствовали себя настоящими заговорщиками, но что поделать. Порой упёртых баранов нужно столкнуть лбами, чтобы получился результат. А то ходят оба: ни рыба, ни мясо. Ещё нагородят себе проблем из врождённой вредности, потом вообще не расхлебают заваренную кашу.


В дверь забарабанили так, что едва не заходила ходуном дверная коробка. Удивительно, но из соседних спален даже носа никто не показал, чтобы выразить своё "фи". Хотя нет, не удивительно. Здешнему народу всегда на всё пофиг, ей ли не знать.

— О, — Нелли расплылась в ядовитой улыбочке, которая спокойно могла принадлежать кобре за секунду до атаки. Матвей ошарашенно застыл на пороге. Одетый: спортивки, футболка. И на том спасибо.

— А ты тут что делаешь? — кажется, он был готов увидеть что угодно и кого угодно перед собой в данную секунду, но только не две смешные косички в обрамлении милой пижамки с пингвинами.

— Я самоприглашённая гостья, — зоркая Пелька разглядела в полумраке комнаты женский силуэт. Бондарева бесцеремонно отодвинули, влетая внутрь жизнерадостным вихрем. — Привет всем, кто меня не ждал. В компанию примите? Посуда у меня своя. О, — узнала она знакомое лицо. — Аксянова. Ты ли это? Хотя почему нет. Ты у нас знатная шалашовка.

— Пылаева, ты чё припёрлась?

Не то, чтобы симпатичная, но более-менее миловидная круглолицая девушка, расфуфыренная, как на праздник в палатку к дальнобойшикам, хмуро поджала тонкие губы, намалёванные блеском. Ага, значит до поцелуев пока не дошло. Слава богу. Не хватало Бондареву подцепить герпес. А потом и её заразить.

— Как чё? — Нелли весело запрыгнула на кровать, хлопая по свободному месту между ней и Аксяновой, приглашая тем самым в конец охреневшего Матвея. — Разве я отдам тебе на растерзание своего лапушку? Ты кстати как, сифилис вылечила?

С Дашей и Никой они поступали в Академию одновременно, но потом Пылаева взяла академку и год упустила, учясь теперь на курс младше. Соответственно, пересекались они редко. Да и раньше никогда не дружили. Аксянова у них была типа начинающий писатель, из тех, который всех достал ещё до того, как выпустил многострадальную книжонку. Даша больше ныла, как устала за день вымучивать несчастную страничку про «властного властелина и скромную служанку» и какой это тяжкий труд — писательство, нежели действительно делала что-то стоящее.

Из любимого жанра с пометкой «18+» плавно вытекало, что не меньше теории Аксянова любила практическую составляющую, а если точнее: имела по Академии репутацию редкостной шлюхи, которая даже цветы не просила взамен, работая на чистейшем энтузиазме.

— Какой нафиг сифилис? Ты чё несёшь?

— Ну не знаю. Какой ты там в прошлый раз подцепила? Месяц по женским клиникам носилась. Или это был не сифилис? А что? Хламидии?

— Дура.

— Дура ты, если ещё не вкурила, что тебе пора валить.

— Это с хрена ли?

Нелли вытащила из-за под резинки пижамных штанов прихваченные с собой ножницы. Большие, металлические, с обколупавшейся на кольцах краской. Добротная вещица, которой можно убить просто стукнув.

— Иначе я сделаю тебе дополнительные дырки для проветривания в башке, — преспокойно пригрозила она с видом, словно звала подстричь сухие кончики.

Даша с визгом подскочила с места.

— А-а-а!!! Больная, зря тебя в тюрягу не запихали! — прячась за спиной Бондарева завопила она. — Ты же психопатка конченная! Человека уже раз порезала и хоть бы что! Бедной овечкой прикинулась, все и повелись! Чумичка! Полоумная!

— Что ты сказала, мразь??? А НУ ПОВТОРИ ЕЩЁ РАЗ!! — Пылаева рванула к ней, намереваясь вцепиться в круглую физиономию ногтями, но была поймана Матвеем и обездвижена по рукам.

— Брысь отсюда, — шикнул на Аксянову он, пока пленница брыкалась и извивалась, всячески пытаясь высвободиться. — Быстро! Ох ты ж, — одновременно с тем, как Даша с воплем: "Я же говорю, придурошная!" вылетела из комнаты, в запястье Бондарева впились женские зубы.

С трудом отобрав стиснутые в кулаке ножницы, Нелли бросили обратно на кровать, тряся прокушенной рукой. Даже несколько капель крови проявились.

— Ай, — хныкнула обиженно Пелька, потирая ушибленный затылок, встретившийся со стеной. — Больно же!

— Ты меня укусила! — в который раз за последние несколько минут офигел Матвей.

— А ты мне бошку чуть не разбил.

— Психопатка.

— А ты озабоченный маньяк. Если тебе без разницы куда совать свою фигульку, чего Каролину обделяешь вниманием? Ей обидно вообще-то, — чтобы наглядно доказать, что тонкая душевная резиновая организация тоже требует ласки, она доползла до сидящей в углу куклы и, притянув ту к себе, демонстративно улеглась с ней в обнимку.

Матвей удрученно моргнул.

— Ты такая чудачка.

— Я тебя спасла от похода к венерологу, лучше бы поблагодарил. И инвентарь верни. Это мой талисман, — на ножницы вопросительно уставились. Пылаева кивнула, щекой вжимаясь в Каролину. — Кстати, и им спасибо скажи. Это они тебе причесон подправили. А то ходил, как мальчик из бойсбенда 2000-х годов.

Бондарея не смог сдержать смешка. Талисман. Прикольно. У одних талисманы браслетики и всякие женские фигнюшки вроде брошек, а у этой старые швейные ножницы. Закономерный после недавних событий вопрос так и крутился на языке.

— Можно поинтересоваться?

— Правда ли я порезала человека? Нет. Всего лишь разок пырнула. Он заслужил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Это твой бывший? — молчание. — Ясно. Пока эта информация всё так же не для моих ушей.

— Пока? — Нелли аж отлепилась от куклы. — Собираешься продолжать со мной общаться?

— А почему нет?

— Ты меня что, совсем не боишься?

— А должен?

— Не знаю. Вдруг я и тебя пырну.

— Это будет любопытно.

Брови Пылаевой поползли вверх.

— Я полагала, в нашей компашке ты самый адекватный.

— А я на тебя рассчитывал.

— О… что ж, Штирлиц никогда ещё не был так близок к провалу, — Матвей, на лице которого расползлась непроизвольная улыбка, отложил ножницы подальше, на всякий случай, и требовательно вытащил из-под неё Каролину. — Эй, было удобно вообще-то. Куда? Эй, ты что… а-а-а… — писк оповестил, что рядом плюхнулось тело, настойчиво привлёкшее её к себе. — Да не хочу я с тобой ложиться, извращенец! Выпусти меня! — сопротивлялась она, но сопротивлялась вяло, пока в какой-то момент не уступила. Слишком завлекающе пахло от него одеколоном, а от мужских запахов Пылаева всегда балдела. Часами могла торчать в парфюмерном возле пробников. Вот и сейчас её практически гипнотизировали пряные нотки, за день почти выветрившегося, но всё ещё яркого аромата. Хотелось нюхать и нюхать… Что она и сделала, уткнувшись носом ему в ключицу.

— Ты такая странная… — покачал головой Бондарев, приобнимая тонкую талию и больше не чувствуя сопротивления. Такая странная… и такая беззащитная. В данный момент так и хотелось спрятать её от всех, укрыть и отгородить от любых вмешательств извне. Наверное, это и привлекло блондина, которому, судя по его обращению с Нелли, просто необходимо по жизни заботиться о ком-то.

И Матвей чувствовал, как тоже начинает этого хотеть. Злость, которую он так старательно накручивал последние несколько суток, чтобы вытряхнуть нравную особу из головы, стремительно улетучивалась. Вот же ж манипуляторша. Лежит, сопит ему в шею, такая кроткая и послушная. Невинный ангел, а на деле чертёнок, который любому даст прикурить. Хитрая лиса, вот кто она. Что этим своим качком, что им вертит, как хочет. Господи, и почему ему хронически не везёт на девушек?