Мэри Блейни - Твой пылкий поцелуй

Покинув студию, Гейбриел отправился на поиски Клер в таком приподнятом настроении, какого у него давно уже не было.

А между тем его время уходило: новый дворецкий должен был появиться уже через два дня.

Хотя Гейбриел и уезжал, в доме у него был союзник в лице Эстер Гилрей, благодаря которой он надеялся оставаться в курсе последних новостей. Как это ни печально, окончание войны не произвело смягчающего эффекта на Линетт, но он по-прежнему не терял надежды.

Гейбриел возвращался после посещения миссис Уилтон и ее новорожденной дочери, но шумная весенняя гроза задержала его, и он очень торопился. Подъехав, он увидел Линетт и Эстер в саду перед домом: Линетт держала мать за руки, и было заметно, что Эстер чем-то сильно расстроена.

– Ее нет в детской, – услышал Гейбриел, подойдя ближе, – и двое котят убежали. Наверное, она пошла их искать.

– Уже почти стемнело, миссис Гилрей, – сказал Гейбриел, приблизившись. – Надеюсь, Клер не уйдет далеко. У нее есть любимое укромное местечко?

Линетт кивнула и быстро направилась в глубь двора.

– Конюшня! Клер любит бывать там и смотреть на кошку с котятами.

– Сходите с ней, лорд Гейбриел, – умоляюще произнесла Эстер, – а я пойду опрошу слуг.

Эстер с поразительной быстротой побежала к дому, а Гейбриел вместе с Линетт подошли к двери конюшни, и как раз вовремя: изнутри до них донесся испуганный голосок ребенка:

– Мамочка, мамочка, помоги мне!

Они одновременно ворвались в конюшню, но тут же остановились, поскольку в помещении царила кромешная тьма. Слышно было лишь, как беспокойно топтался конь и в деннике хныкала малышка.

Гейбриел сам каждый день ухаживал за своим конем, а потому хорошо знал расположение внутри. Звездный был единственным конем, и Клер пряталась где-то позади него в глубине.

Гейбриел схватил Линетт за руку, и в этот момент Клер заплакала громче, моля о помощи.

– Это мой конь, – взволнованно произнес он. – Он не слишком брыкливый, но его напугала гроза, и к тому же он терпеть не может кошек.

– Хватит болтать и отпустите меня, Гейбриел. Нам надо срочно помочь Клер.

Гейбриел кивнул.

– Позвольте мне уладить это.

Клер начала всхлипывать, и Линетт закрыла глаза.

– Ладно, только поспешите: девочка очень напугана.

Гейбриел двинулся вперед, и Линетт последовала за ним. Они продвигались осторожно, чтобы в темноте не наткнуться на какое-нибудь препятствие.

Наконец глаза Гейбриела привыкали к темноте, и он, найдя подходящую палку, направился в угол.

Клер спряталась под кормушкой в стойле Звездного, где конь не мог ее достать, и не двигалась. На ней было белое платье, хорошо заметное в темноте, а в руках она держала одного из котят, всем своим видом показывая, что ни за что не бросит его.

– Месье папа! – Клер начала выбираться из своего убежища и уже готова была броситься к Гейбриелу…

– Оставайся на месте, дорогая, не двигайся, сейчас я помогу вам обоим – тебе и котенку.

– Ладно, – Клер шмыгнула носом, – но мне очень не нравится этот конь.

– Нет, дорогая, он хороший, просто ты очень напугана.

– Я хотела помочь моему котенку, а конь напугал нас.

Поняв, что медлить больше нельзя, Гейбриел решительно двинулся в угол стойла, а когда Звездный учуял движение, он быстро сунул вперед заранее приготовленную палку, и конь прихватил ее зубами.

Пока все шло так, как планировал Гейбриел. Он отвернулся от Звездного и, скользнув в угол, подхватил Клер на руки.

Они почти достигли выхода, когда Гейбриел почувствовал толчок в спину, но удержался на ногах.

Оказавшись в безопасности, Гейбриел передал Клер Линетт и обернулся, чтобы убедиться, что Звездный не собирается снова атаковать их; однако конь лишь взглянул на него диким взглядом, помахал хвостом и отошел в глубь стойла.

– Ну вот, кажется, все закончилось благополучно. – Гейбриел с трудом перевел дыхание.

– А почему у вас такой злой конь? – спросила Линетт, гладя Клер по голове.

– Он не злой, просто испугался. И чтобы снова не напугать его, нам лучше поскорее уйти отсюда.

Когда они вышли из конюшни, все домочадцы уже столпились на почтительном расстоянии у ее дверей.

– Не волнуйтесь, все в порядке, – успокоил их Гейбриел. – Теперь вы можете вернуться в дом.

К тому моменту, когда взошла луна, все, наконец, разошлись, а Линетт исчезла в своей студии. Что до Гейбриела, то ему не оставалось ничего другого, кроме как отправиться на кухню посмотреть, не осталось ли чего-нибудь от ужина. Затем он собирался смотреть на звезды и думать о том, чем заполнить жизнь, пока Линетт не начнет доверять ему постоянно, а не только в случае чрезвычайных обстоятельств.

Линетт сидела у окна в компании кота и украдкой наблюдала за Гейбриелом.

Вскоре, постучав в дверь, вошла Эстер и, поставив свечу на стол, подошла к окну, рассчитывая обсудить с дочерью события прошедшего дня и планы на завтра.

– Сегодня было больше суматохи, чем обычно, верно, дочка?

Линетт пожала плечами:

– Ты хочешь сказать, что наша жизнь превратилась в хаос?

– Возможно, но это неизбежно, кода в доме так много детей. Я надеюсь, что новый дворецкий сумеет навести здесь порядок.

– Да уж, не то что Гейбриел Пеннистан.

– Как ты можешь так говорить о нем? Лорд Гейбриел нашел Клер и спас ее.

– Не хочу напоминать тебе, но не было бы его – не было бы и коня и Клер не оказалась бы в опасности.

В это время Гейбриел вышел из конюшни и направился по тропинке к дому у озера.

Вскоре он растворился в темноте, но мать и дочь продолжали сидеть в молчании.

В конце концов, Линетт задала вопрос, который давно терзал ее:

– Что мне делать с ним, мама? Для меня выйти за него замуж или даже просто стать его любовницей означает совратить и испортить его таким же образом, как Страусе погубил меня.

– Не смеши меня, Линетт, и не путай столь разные вещи. Ты дашь ему то, чего Страусе никогда не давал тебе, – в этом главная разница. Люби его, и все вокруг тебя станет светлым и праздничным.

– А тебе не кажется, что это звучит несколько театрально?

– Театрально? С чего ты это взяла?

– А с того, что не все может возродиться заново. Хотелось бы мне, чтобы все было так легко, как ты себе представляешь.

Эстер с укором посмотрела на дочь.

– Легко? Ты думаешь, любить легко? Девочка ты моя, это же самый большой риск, на который может решиться женщина.

– Верно, и потому я никогда не любила Страусса. Возможно, я вообще не могу любить…

– Неправда. Ты любишь наших детей, и ты смогла вновь полюбить меня. Это первые шаги на пути к большой любви.

– Откуда ты набралась всей этой премудрости? – искренне удивилась Линетт.

– Мы с лордом Гейбриелом много беседовали вечерами, и иногда я ходила с ним смотреть на звезды. У него есть прелестное местечко на вершине холма, как раз там, где небольшая рощица. Это просто удивительно, как легко говорить откровенно в темноте. В основном мы говорили о его отце и примирении его брата с Уилтоном, а под конец сошлись на том, что любовь к семье является основой подлинного счастья… Пойду-ка я спать, дитя мое. – Эстер поднялась и чмокнула дочку в щеку, а затем взяла свечу и вышла из комнаты.

Линетт посидела еще некоторое время, размышляя, насколько откровенна была с ней Эстер. Она так настойчиво старалась заставить ее подойти к Гейбриелу, что это невольно вызвало протест в ее душе.

Все же, надев плащ, Линетт отправилась на поиски Гейбриела и нашла его на вершине холма: он лежал на спине и разглядывал небо, а может, просто спал.

Когда она подошла, Гейбриел сел, однако не повернулся к ней.

– Добрый вечер, мадам. – Линетт замерла.

– Не молчите, я знаю, что это вы. – Гейбриел встал и отряхнул одежду. – Добрый вечер и добро пожаловать в мою обсерваторию. – Он указал туда, где прямо на земле было расстелено одеяло, а другое, скатанное, лежало в изголовье, служа подушкой.

– Как вы догадались, что это я?

– Если тихо лежишь на земле, то можешь почувствовать чужие шаги. Я знал о вашем приближении задолго до того, как смог увидеть вас.

– А что делает это место таким идеальным? – Линетт повернулась, чувствуя себя совсем крошечной под покровом ночи.

– Это место расположено выше других, и отсюда можно беспрепятственно смотреть во всех направлениях. А там, чуть ниже, есть маленькая рощица, где можно укрыться, если погода вдруг резко изменится. Кроме того, отсюда вы можете заранее увидеть приближение ненастья и бегом вернуться в дом.

– Пожалуй, чтобы дать отдохнуть глазам, это просто идеальное место, – задумчиво произнесла Линетт.

Гейбриел усмехнулся:

– Здесь я могу смотреть сразу и на вас, и на звезды.

Это заставило сердце Линетт дрогнуть.

– А мне казалось, что вы хотите избавиться от меня…

– Нет, моя милая, я очень внимательно вас слушаю. Даже без слов вы говорите мне много интересного.

Сердце Линетт снова дрогнуло. Интересно, как он догадался, что ей нужно время и что фраза «Я люблю вас» будет самой трудной из всех, когда-либо произнесенных ею?

– Когда я впервые приехала в Англию и не могла содержать себя в качестве художницы, я обзавелась любовником.

– И как вы себя тогда называли?

– Мари Лесёр.

– Вы явно отдаете предпочтение французским именам.

– Это сценическое имя моей матери.

– Тогда понятно.

Гейбриел отвернулся, и Линетт показалось, что он полностью погрузился в созерцание звезд.

– Линетт, я люблю вас – неожиданно услышала она, и ее сердце дрогнуло в третий раз. – Не важно, чем вам пришлось заниматься, чтобы выжить, не важно, как вас зовут сейчас или как звали раньше. Я люблю вас, и этим все сказано.

Произнося слова, которые Линетт показались волшебными, Гейбриел улегся на спину, и Линетт последовала его примеру. Так они лежали бок о бок, и единственным звуком вокруг было их дыхание.