Макс снимал откуда-то сзади, и камера несколько раз прошлась крупным планом по номерам.

Парни почти затолкали Артёма в машину, как из ближайшего магазина вышла мама Гашиша и, сварливо вопя на всю улицу, двинулась прямиком к ним.

— Ты, подонок, что делаешь?! Тебя, тварь, мало отец порол? Вадик, чтоб тебя, а ну оставьте мальчика в покое! Я вам сейчас устрою. Петька, гад, фашист, мать лежит помирает, а он людей гробит. Я ей всё доложу!

Харя спрятал за спину биту. Гашиш моментально выпустил Артёма и пошел к ней навстречу. Распростер руки, намереваясь обнять, но женщина, его порыва не оценила и тут же принялась хлестать по щекам шарфом.

— Что ж ты, неблагодарная скотина, перед людьми-то меня позоришь. Сволочь! Мразь.

Затем отхлестала Веню и пихнула Гашиша в плечо:

— Марш в магазин. Картошки возьмем!

И потом крупным планом на весь экран вытянувшееся лицо Гашиша и на повторе раз пять: «Картошки возьмем».

Если не знать, как всё было на самом деле, со стороны выглядело упомрачительно смешно. Артем так закатился, что Гашиш со злостью вырвал телефон у него из рук, но он всё равно хохотал:

— Вот, Котик дает!

— Убери эту запись оттуда, — потребовал Гашиш.

— Да, как я уберу, если не я её выкладывал? У меня нет доступа аккаунту.

— Клянусь, я тебе руки вырву.

— Да, хоть голову оторви, она оттуда не исчезнет.

— А кто может убрать?

— Тот, кто её разместил.

— Поехали к нему.

— Это не обязательно. Я передам ему вашу просьбу.

— Это, мать твою, не просьба!

Внезапно резко и очень больно Харя схватил меня сзади за волосы и рывком притянул к спинке кресла.

В ту же секунду Веня приложил Артёма лицом о руль.

Гашиш выскочил из машины, подбежал с моей стороны, распахнул дверь и с силой выдернул меня наружу. На моё место заскочил Харя.

Больно удерживая сзади за шею, Гашиш довел меня до Патриота и запихнул внутрь.

По-прежнему крепко прижимая пакет с едой к себе, я старалась думать, что всё обойдется. Что их интересует лишь дурацкий, смешной ролик на Ютубе. Была уверена, что обойдется. С Артёмом иначе и не могло быть. Он всегда находил выход. И, если бы с Максом была связь, они бы сразу нас отпустили.

Во всяком случае, мне очень хотелось в это верить, потому что, чем дальше мы отъезжали от города, тем опасность становилась правдоподобнее.

К счастью, Гашиш, в отличие от Хари, ко мне не лез и, когда они с Веней не крыли Артёма, который то резко разгонялся, то внезапно тормозил перед ними, в основном обсуждали стоимость встречавшихся по дороге машин.

Было часов девять, ещё совсем светло, но фонари вдоль дороги уже зажглись и заметно посвежело.

Наш маршрут не изменился. Машин на шоссе по-прежнему оставалось довольно много. Пробки не было, все неслись в быстром, слаженном ритме, но, когда притормаживали перед светофорами, Артём начинал вести себя, словно пьяный или сумасшедший: его мотало из стороны в сторону и несколько раз он чуть не врезался в другие машины.

Из-за чего водители ему бесконечно сигналили и ругались. Веня несколько раз звонил Харе и кричал, чтобы он «успокоил сучоныша».

После его звонка мы некоторое время ехали нормально, а потом опять начиналось.

В один из таких моментов, как только зажегся красный свет, Пандора свернула в крайний левый ряд и резко затормозила перед белой, тонированной сзади Тойотой. Затормозить её водитель не успел, и Тойота хорошенько тюкнула Пандору в зад. Артём остановился.

— Спецом подставился, — сказал Веня. — Хочет, чтоб ментов вызвали.

— Убью, сволочь! — заорал Гашиш на весь салон, словно Артём мог его услышать, и принялся снова звонить Харе. — Зеленый зажжется и по газам. Никаких ментов, что бы не было. Ясно тебе?

Одновременно с этим, все четыре двери Тойоты распахнулись и оттуда выскочили горячие чернобородые парни. Я похолодела. Только этого не хватало. Двое кинулись к водительской двери, дернули пару раз и остервенело принялись лупить в закрытое окно, по капоту и колёсам, двое других, с налёту тоже начали бить по машине. Стекло Пандоры с Хариной стороны опустилось, и из трубки Гашиша до нас донесся его гнусавый рассерженный крик:

— Ща на месте всех урою.

Тогда один из Тойоты просунулся по пояс в Харино окно, и у них завязалась потасовка. Однако уже через секунду Харя распахнул дверь вместе с повисшим на ней парнем и, пока тот не успел вылезти, принялся бить его по хребту и бокам.

Патриот пристроился за Тойотой и остановился. Гашиш с Веней, подхватив бейсбольную биту Хари, выпрыгнули на дорогу и кинулись разгонять нападавших.

Зажегся зеленый свет, но соседние машины катились под него очень медленно, всем было интересно посмотреть, чем закончатся разборки.

Увидев приближающегося Гашиша, парни из Тойоты пыл поумерили и, размахивая руками, принялись просто громко кричать. Гашиш, размахивая битой, заорал в ответ.

Внезапно водительская дверь Патриота приоткрылась и откуда-то снизу, пригибаясь, показался Артём.

— Вылезай, — прошептал он, затем помог спрыгнуть, и мы на полусогнутых, прячась за пустой Тойотой, прокрались к Пандоре.

Осторожно влезли в неё, пристегнулись и с громким рёвом рванули прямо на красный.

Глава 27


Тоня

Утром всё проще и понятнее. Утром всё видится ясным, светлым и беззаботным.

Солнце встало, а значит — жизнь продолжается.

Из распахнутого окна головокружительно пахло яблоками, громко трещали сороки. Ласковый ветерок раздувал занавески и гулял по коже.

Страшно хотелось растолкать Костика и отправиться за счастьем. Даже не важно поймали бы мы его или нет, лишь бы просто снова идти по той пыльной тёплой дороге, держась за руки и не оборачиваться.

Но он слишком крепко спал и будить было жалко. Накрыла его сбившимся одеялом, встала и вышла на улицу. Думать о вчерашнем разговоре не хотелось, главное, что всё выяснилось.

Но только я спустилась с крыльца, как на ступенях соседнего увидела сидящего Лёху.

— Можешь принести какой-нибудь еды? — попросил он, когда я подошла.

— А Саша где?

— Уехал.

— Очень смешно.

Заглянула в дом. Кровать Якушина была пуста.

— Ну правда, где? У Алёны остался?

— Нет. Уехал. Час назад.

— Неожиданно.

— Очень неожиданно, — рассмеялся Лёха. — Главное не предупреждал ни разу.

— Он что проиграл в этом вашем споре?

— Вообще-то вроде как выиграл. Но, если честно, я ему поддался. Только не говори ему, ладно? Я просто узнал, что у Алёны папаша руководит военкоматом.

Лёха злорадно хохотнул.

— Но вообще жалко, что он свалил. Я теперь тоже, пожалуй, поеду. У моих пацанов там какие-то траблы. Принесешь еды, а?

После завтрака мы с Амелиным снова таскали на свалку барахло, а Лёха спал и присоединился к нам только к обеду, но всего на пару часов, потому что потом неожиданно пришла Алёна и увела его.

Костик с Алёной не разговаривали, просто сказали друг другу «Привет» и разошлись в разные стороны. Это показалось мне довольно странным, учитывая, что раньше они общались, и Алёна даже подарила ему ту маску. Неужели она тоже боялась его? Но я решила больше пока ни о чём не спрашивать. Вчерашний разговор вышел слишком сложный. Однако принес огромное облегчение нам обоим.

После Лёхиного ухода, уже прилично устав от работы и изнемогая от жары, мы минут пятнадцать поливали друг друга из шланга за домом, а когда на мои визги прибежала сморщенная соседка и стала приставать с расспросами, набрав полные руки яблок, свалились в подготовленное на выброс и выставленное перед крыльцом кресло — обсыхать.

— Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы, — Костик водил пальцем у меня по спине, а я сидела выпрямившись у него на коленях, — со страшной скоростью по ним несется неуправляемая вагонетка. На одном пути лежат пятеро…

Неожиданно он остановился и засмеялся.

— Ты похожа на шиншиллу. Я видел один ролик, там шиншиллу гладили между ушами, и она, стоя на задних лапах, вся замирала, даже глаза переставали моргать, а когда руку убирали, снова оживала. Но стоило коснуться ушей, тут же опять застывала. Очень смешная.

— Сам ты смешной, — я занесла руку, чтобы шлёпнуть его, но увидела на животе побледневшие, но всё ещё хорошо заметные красные полосы и снова стало стыдно. — Прости за вчерашнее. Было очень больно?

— Совсем нет. Я представил, что это ролёвка и стало даже хорошо.

— Какая ещё ролёвка?

— Ну типа я волк, а ты красная шапочка и пришла меня наказать.

— Все ясно. Значит не больно.

— Терпимо, но в следующий раз давай играть во что-нибудь другое. В спящую красавицу, например. Ты такая спишь, а я принц и должен тебя разбудить. Только чтоб по-честному. Чур, сразу не просыпаться.

— Лучше в Ромео и Джульетту. Я такая просыпаюсь… А ты бац, и мертвый.

— Но ты об этом не знаешь и начинаешь меня будить?

— Нет, я хватаю кинжал и закалываю себя. Короче кровь, кишки, все умерли… Как ты любишь.

— Я бы умер с тобой в один день, но ты, наверное, со мной не захочешь.

— Разумеется, это у тебя девять жизней, а у меня всего одна и мне её жалко.

— Глупенькая, как ты могла подумать! — он сцепил руки в замок у меня на животе и уткнулся подбородком в плечо. — Конечно я не хочу, чтобы ты умирала. Я же просто так это сказал. Так всегда говорят, если они очень сильно любят друг друга. Чтобы никому не было плохо оставаться одному. Бабушка, вон, деда очень сильно любила, а когда он умер, всё просила, чтобы он её к себе забрал.

— Лучше бы те, кто сильно любит, жили вечно. Так было бы справедливо. Должна же быть хоть какая-то польза от всего этого, а не только страдания, — я вдруг вспомнила ту женщину в отеле, похожую на трансвестита. — Почему убивать любовь может, а оживлять нет?