— И чего? — Артём удивлённо замер. — Тебе же не обязательно с ними мутить.

— А какой тогда смысл? С ними даже разговаривать не о чем. Я на Криворотовских подружек насмотрелся.

— Правильно, не ходи, — сказал Макс, когда мы с ним дотащили нагруженные носилки до контейнера и закинули их содержимое внутрь. — Нам с Никитосом больше достанется.

В этом смысле я был полностью с ним солидарен и тоже обрадовался решению Трифонова.

— Какой-то ты нудный, — Артём забрал у него из рук сигарету и сел рядом. — Пить не пьёшь, по девкам не ходишь, работаешь, как скотина. Ты хоть когда-нибудь расслабляешься?

Очень правильный и меткий вопрос. Тысячу раз я думал о том же.

— Это у тебя всё есть: и машина, и шмотки, и деньги, а мне расслабляться некогда, за всё биться нужно, — хмуро отозвался Трифонов.

Артём фыркнул и с шутливой небрежностью, как он часто говорил с Максом, произнёс:

— Зачем тебе деньги? Деньги — зло.

— Зачем мне деньги? — Трифонов вспыхнул мгновенно, как спичка, поднесённая к куче хвороста.

Это была его больная тема. Если у Тифа вообще могли быть какие-то комплексы, то это был его комплекс.

Они с матерью жили довольно скромно, и он очень нетерпимо относился к людям, получавшим жизненные привилегии, не заслужив их. Он ненавидел халявщиков, продажных женщин и мажоров. Вот почему его дружба с Артёмом с самого начала меня так удивляла.

— Значит, тебе деньги нужны, а мне нет? Типа вы хозяева жизни, а мы так, быдло? — он резко забрал у Артёма свою сигарету, но курить не стал, а поднялся и отшвырнул её Максу под ноги. — Типа вам всё можно, а у нас нет и не может быть никаких желаний?

— И какие же у тебя желания? — Артём тоже встал, выпрямился и, дерзко задрав подбородок, смотрел на него с высоты своего роста. Одна его бровь приподнялась, и Тифон мог отправить его «отдыхать» только за одно такое выражение лица.

— Или все твои желания — только то, что можно купить за деньги? Деньги, вещи, жратва и секс. Заметь, я ничего не говорил про быдло, ты сам это сказал.

Стерпеть такой прессинг Трифонов, естественно, не мог, но лишь несильно пихнул Артёма ладонью в грудь. Тот сделал шаг назад, но остался стоять, поглядывая на Тифона с тем же высокомерием. Его тоже явно что-то зацепило.

Я посмотрел на совершенно спокойного Макса и решил тоже не переживать. В конце концов, моим другом был Тифон, а за него заступаться не требовалось.

— Каждый должен получать то, что заслужил, — Тифон достал новую сигарету. — Таков закон справедливости. А родиться на всём готовом — это паразитизм.

— Неужели? — Артём развернулся к Дятлу. — Вот, как ты думаешь, Ванька не хотел бы родиться крепким, мышцастым пацаном с шеей, на которую можно бить шикарные татухи?

— Хотел бы, конечно, — энергично закивал Дятел.

— Видишь, значит, кто-то и тобой хотел бы быть с рождения, хоть ты сам этого и не заслужил, но отлично пользуешься своей генетикой, не испытывая ни грамма стыда.

— Это я не заслужил? — Тифон распалился ещё больше. — Да я в спортзале с пятого класса живу. Просто потому что уже тогда знал, что если себя не сделаю, то помощи и халявы ждать не от кого. И думаешь, это легко? Тысячу раз хотел бросить, но не бросил.

— Упрямство и агрессия — это тоже у тебя с рождения. Наследственность. Так что хвастаться особо нечем. Ты не сделал ничего, что не заложено было в тебе изначально.

— Мой отец — безвольный доход и алкаш. И я тоже мог стать таким, но не стал.

— Изучение твоего генеалогического древа в мои планы не входит, — Артём поморщился. — Просто расширь чуток сознание. Тебе в жизни это пригодится. Хоть с деньгами, хоть без.

— Будем считать, что я твоего дерьма не слышал, — Трифонов убийственно смотрел на него исподлобья. — Ты специально нарываешься, а я на такое не покупаюсь. Хоть и быдло.

Затем он поднял кувалду и с гневным лицом направился к куче.

— Эй, а хочешь… я тебе…, — но договорить Артём не успел, потому что Макс с силой толкнул его сзади в плечо.

— Заканчивай.

Артём развернулся, обошёл его и, перепрыгнув через кустарник, почесал ко второму корпусу.

— Что это было? — удивился я.

— Забейте, — сказал Макс. — Тёму частенько несёт. Ща успокоится и сам придёт мириться.

— Что он собирался сказать?

— Ничего хорошего. Точно бы в рыло получил.

— Скажи.

— Денег собирался ему предложить.

— За так?

— Нет, но даже думать не хочу, за что. Обычно это что-то унизительное.

— Точно получил бы, — согласился я.

— Мне кажется, они оба неправы. О человеке нельзя судить по тому, как он выглядит, какие у него родители, сколько денег или мышц. Даже по словам нельзя судить. Человек — это только то, что он думает и что делает. Сам по себе. Не его статус или вера, а поступки. Какой смысл в том, что они ссорятся из-за стереотипных шаблонов? Я вот тоже могу их обоих не любить, потому что я не сильный и не богатый, потому что я умнее, лучше воспитан и считаюсь с чужим мнением. Но я знаю, что Андрей хороший человек. Он отличный друг и всегда поступает по-честному. И Артём мне нравится — он много помогает нам, хотя и не обязан этого делать. Он никогда не хвастается деньгами и отказался от своей доли за работу. Андрей должен это ценить, — выступил вдруг Дятел.

— Ну, чего ты нервничаешь? — смешно, что он так разволновался из-за чужой ссоры. — Обычные пацанские разборки.

— Это не просто разборки. Все самые страшные конфликты начинаются с неприятия чужого мнения и насаждения собственных, зачастую ошибочных, взглядов.

— Не, — равнодушно отмахнулся от его пламенных речей Макс. — Все самые гнилые конфликты начинаются из-за баб.

— Раз так, — Дятел горделиво встряхнул кудряшками. — Тогда я тоже не пойду с вами на свидание.

— Что ж отлично. Нам больше достанется, — не удержавшись, ответил я, и мы с Максом, переглянувшись, громко заржали.

Девчонки сидели на узких самодельных лавочках-дощечках, и когда мы появились, сразу как-то сгруппировались вместе.

— Ну что, девчонки, купаться? — крикнул им Артём ещё издалека.

Они глупо захихикали, и кто-то выдал, что «по-трезвому» они по ночам не купаются. В ответ Макс достал из запазухи бутылку виски, и храбрости в них заметно поубавилось.

— Мы больше по винишку, — заявила носатая блондинка, которую я опознал, как «красный топ».

— А не рано вам? — Артём остановился перед ними, оглядывая.

— А тебе не рано? — игриво огрызнулась она.

— Я тебе в дедушки гожусь. Вам, наверное, по тринадцать?

— По десять, дедушка, — нахально выдала другая.

Остальные снова закатились.

— Ну, хорошо, — Артём закончил их осматривать. — С этим разобрались. А чего-звали-то?

Девчонки сразу притихли. Макс пристроился на лавке, бесцеремонно потеснив крайнюю из них.

— Я — Макс, — протянул каждой руку.

Они немного настороженно её пожали и назвали свои имена: Лиза, Катя, Юля, Юля.

Саши с ними не было.

Там, на крыше они выглядели гораздо привлекательнее и загадочнее, здесь же сидели обычные громко болтающие и от стеснения неестественно смеющиеся малолетние девчонки.

Самой симпатичной была та, что в тельняшке. Чёрненькая, кудрявая, с чуть раскосыми глазами, широкими скулами и смущённой улыбкой. Но она оказалась чересчур худая и плоская. А вот фигуристой блондинке в красном топе с лицом не повезло: длинный нос и слишком большой рот с ядрёно-красной помадой.

Две другие типовые: длинные прямые тёмно-русые волосы и миленькие, но совершенно невыразительные мордочки.

Мы ещё немного поперекидывались ничего не значащими шутливыми фразами, и всё это время я пытался выбрать себе кого-то, кто хоть немного бы мне понравился, но нигде ничего не ёкало.

Решил, что плевать, как пойдет, так пойдет, всё же лучше, чем тухлить в домиках. К тому же, те две похожие стали явно проявлять ко мне интерес. Поначалу я сильно в них путался, но потом стал различать по джинсам: чёрные и синие. К счастью, обеих звали Юлями и можно было не сильно напрягаться.

Макс положил глаз на блондинку «красный топ», и они с Артёмом и «тельняшкой» зачем-то отправились к воде за камышами, а я с этими двумя Юлями остался.

— А что Саша не пришла? — я понятия не имел, о чем вообще с ними говорить.

— Мы с ней мало общаемся. Она из другого отряда. Мелкая, — ответила Юля в черных джинсах. — Просто строит из себя много, вот Катька и решила её наказать.

— А она что вам про нас говорила? — глядя на меня, Юля в синих джинсах постоянно делала такое лицо, как будто позировала для селфи.

— Она с нами не разговаривает. Просто сидит в телефоне.

— Да…а, — она искусственно рассмеялась. — Саша нам фотки ваши показывала.

Я изобразил негодование.

— Это, между прочим, гадко. Мы там, к вашему сведению, работаем, а не позируем.

— А вы солдаты? — осторожно спросила другая. — Или просто строители?

— Мы студенты, — брякнул я.

— Хорошо, а то Саша пугала, что вы солдаты. Говорит, с солдатами вообще нельзя связываться, потому что они озабоченные.

— А мы тоже озабоченные, — заявил я, радуясь промелькнувшей в их глазах тревожности. — Не, ну я-то нормальный. А вот есть у нас один — Ваня. Так он вообще сексом одержим. Вам повезло, что у него сегодня живот болит.

— Правда? Это такой злой с татуировкой?

— Не. Другой. С виду божий одуванчик, а на деле — террорист.

Было обидно, что никто из наших меня не слышит.

С озера послышался истеричный визг. Макс подхватил «тельняшку» на руки и делал вид, будто собирается бросить в воду.

— А если вдруг вожатые застукают, что вас нет?

— Не застукают. Они сами уматывают пьянствовать в пансионат.