– Если бы я знала, что он там, я бы не...

– Не устроила сцену? Это было впечатляюще, поверь мне. Защищать своих близких похвально, но одна вещь не дает мне покоя...

– Только одна? Тебе повезло, – сухо ответила Софи. – Мне не дают покоя гораздо больше вещей.

– Это потому, что ты себе противоречишь. Вещи встают на свои места, когда ты перестаешь им сопротивляться.

Интересно, и чему это Филипп сопротивлялся?

– Я не противоречу себе.

– Почему ты вымещала на мне свой гнев?

– Я не делала этого.

– Но ты сказала, что не знала, что Люк был там...

– Розалин заставила меня пообещать не говорить ему о беременности.

– Так ты решила, что скажешь это мне и мое публичное оскорбление послужит тебе наградой?

– Да, именно так, и ты заслужил этого после того, как обошелся со мной... – Софи остановилась, почувствовав, что слезы начинают душить ее.

Она не хотела, чтобы Филипп понял, что причинил ей боль. Ей просто нужно было, чтобы он увидел, что она больше в нем не нуждается. Это было бы легко, если бы она не поняла вдруг, что любит его.

– Люк рассказал мне, кто были те люди за столом. – Она мечтала о мести, но не такой ценой. – Я сожалею, если навредила твоему бизнесу.

К ее удивлению, Филипп в ответ равнодушно пожал плечами.

– Та ситуация поправима, так что давай лучше поговорим об этой.

– Теперь Розалин и Люк вместе.

– Я не собираюсь сейчас думать о них. – Филипп устало запустил пальцы в волосы, откидывая их со лба. – Разве мне не позволительно хоть иногда поразмышлять о том, чего я сам хочу от жизни?

– От жизни, в которой мне нет никакого места, как ты ясно дал понять. Так зачем же ты говоришь об этом со мной?

– Тебя не удивило, как долго вам с Люком пришлось ждать меня в номере? – Софи молча покачала головой, наблюдая, как он поднимается с дивана. – Ты не хочешь спросить меня почему?

– Даже не собираюсь. – Ну зачем он мучает ее?

– Мне только что звонила Мануэла.

– Ну и что с того?

– Она не могла больше чувствовать себя виноватой. Ей нужно было облегчить свою душу признанием.

– Лично мне ты не кажешься подходящим на роль исповедника.

– Ты уехала из Испании, потому что нужна была твоей сестре, да, Софи?

– Ты сам это прекрасно знаешь! – выкрикнула она.

– На самом деле я узнал об этом только сейчас. Когда я вернулся домой, тебя там уже не было. Мануэла сказала мне, что тебе все надоело, ты устала и решила уехать, но будешь иногда звонить.

Кровь отхлынула от лица Софи, и она медленно опустилась на край дивана.

– Я же просила ее... – Она прижала руку ко рту в попытке сдержать подступающие к горлу рыдания.

– Сообщить мне, что уехать тебя вынуждают семейные неприятности. Полагаю, – произнес Филипп, – подразумевалась беременность твоей сестры.

– Я не знала этого тогда, – смущенно объяснила Софи. – Розалин сказала мне правду, только когда я вернулась домой.

– А что еще хуже, – продолжил Филипп, не слушая ее, – ты очень понравилась Мишель, она только о тебе и говорит. И я сходил с ума от мысли, что ты заставила мою дочь полюбить тебя, а потом бросила... просто потому, что тебе стало скучно.

Софи, не двигаясь, смотрела, как он нервно стягивает с шеи галстук и отшвыривает его в сторону. Она не верила своим ушам...

– Только не говори, что влюблен в меня, – прошептала она.

– Есть одна вещь, которую ты должна знать обо мне, любимая. Я ужасно раздражаюсь, когда мне возражают, считаю, что всегда прав... хотя в данном случае я действительно прав. Если бы я не любил тебя, моя дорогая, сладкая, восхитительная Софи, зачем бы мне лететь домой вот с этим? И зачем бы брать это с собой в Париж, когда, кажется, между нами все кончено?

На глазах у пораженной женщины он достал из кармана пиджака бархатную коробочку и положил перед ней на диван.

– Она не кусается – посмотри, – мягко предложил Филипп. Видя, что Софи колеблется, он продолжил: – Я думал, что моя жизнь в порядке, даже лучше чем просто в порядке, но это оказалось не так. Встреча с тобой заставила меня увидеть это. В моей жизни нужно что-то менять. Может, у тебя есть какие-нибудь идеи?

Софи взяла коробочку и открыла ее. Великолепный круглый бриллиант смотрелся неправдоподобно ярко на фоне черного бархата.

– О, Филипп, как красиво, – прошептала она.

Он достал кольцо и надел ей на палец. Оно подошло идеально.

– Так как насчет перемен в моей жизни? – В его взгляде светилась такая нежность, что глаза Софи наполнились слезами.

– Что ты имеешь в виду?

– Это.

Филипп обнял ее, и молодая женщина почувствовала, как он дрожит. Его теплый ласковый рот прикоснулся к ее губам. Пальцы бережно погладили по щеке. Софи со страстью откликнулась на поцелуй.

– Я люблю тебя... О Господи, Филипп!.. – внезапно выдохнула она.

– Что случилось, любимая?

– Есть кое-что, чего ты не знаешь...

– Не имеет значения, – сказал он, ласково целуя ее в шею.

– Подожди, – попросила Софи. – Это важно. Филипп замер, не поднимая головы.

– Ты любишь меня?

– Бог мой, да!

– Тогда все остальное неважно, – спокойно сказал он, возобновляя свои ласки с того места, где остановился.

– Я ценю твое доверие, но... – Если я не сообщу ему сейчас, то другой возможности может и не представиться, подумала Софи. Он должен знать – вдруг это способно навредить ему?

– Тот журналист...

– Фабьен Вебер?

– Ты знаешь, что он был там, в ресторане?

С терпеливым вздохом Филипп отстранился от Софи.

– Я видел его.

– Это очень повредит твоим деловым интересам, если он напишет о тебе?

– Конечно, чем меньше твое имя мелькает в колонках светских сплетен, тем лучше. Но когда этого невозможно избежать...

– Как сейчас?

– Как сейчас, – согласился Филипп, – то нужно подсказать сплетникам, что следует писать, но только так, чтобы те не поняли, что им подсказывают.

Софи не скрыла восхищенного блеска в глазах, слушая его сдержанное объяснение.

– Ты именно это и сделал?

– Да. Ты бы позвонила своей сестре и родителям до завтрашнего утра... чтобы они узнали о нашей свадьбе от тебя, а не из газет.

– Ты сказал ему, что мы собираемся пожениться! – выдохнула она. – Как ты мог? Ты даже не... А что бы ты делал, если бы я сказала «нет»?

– У тебя не было выбора.

– Ты... ты... – Внезапно Софи поняла, что не хочет больше возражать, спорить, противоречить. И внезапная радость охватила ее. – Я люблю тебя, Филипп.

– Я тоже люблю тебя, – пылко ответил он, привлекая ее в свои объятия. – Когда я подумаю об этих последних нескольких неделях, то...

– Не думай о них, – попросила Софи, прижимая палец к его губам. – Думай о будущем, где есть ты, я и Мишель.

– Ну да, – усмехнулся Филипп, – Люк, Розалин, их пополнение, ваши родители, моя мать. И полный дом кошек.

– Почему? Я оставляла только маленького котика.

– Котика? Маленького? Ага, только это оказалась беременная кошечка. – Он расплылся в довольной улыбке. – И если ты этого не заметила, моя любовь, то тебе просто необходимы хотя бы элементарные знания в области анатомии.

– У тебя есть кто-нибудь на примете, кто возьмется растолковать мне, что к чему, но только я имею в виду отнюдь не кошек? – спросила она, надеясь, что ее голос звучит достаточно провокационно.

– Теперь, когда ты сама предложила... назови место и время.

– Думаю, сейчас самое подходящие место и время, – прошептала Софи, закрывая глаза и чувствуя, как жаркая рука Филиппа ложится на ее грудь.

– Я рад, что ты заметила это.

– Все же ты – порочный мужчина.

– Да, поэтому мне нужна порочная женщина.

Последнее слово все-таки осталось за ним.