Нью-Йорк (JFK)


Я сделал глоток воды, когда мой самый не любимый врач постучала пальцем по столу в зале совещаний. Я просидел в этой комнате Элиты Эйрвейс больше часа, ожидая завершения этого долгого и никому не нужного расследования.

Три месяца ушло на то, чтобы Национальный совет по безопасности на транспорте определил, что причиной крушения рейса 491 стал сбой технического обслуживания. Еще два дня Союз Пилотов решал, готов ли я морально снова летать, и один день Элита решила потратить на еще больше имеющихся у них ко мне вопросов.

– Командир Уэстон? – откашлялась Доктор Кокс. – Сколько раз мне нужно повторить предыдущий вопрос?

– Пока он не обретет смысл.

– Ладно. – Она начала медленно говорить: – Вы говорили или нет второму пилоту связаться с диспетчерской и попросить подняться выше, когда вернулись в кабину?

– Говорил.

– Хорошо. Вы помните, что случилось после? Какой была реальная ситуация?

Я посмотрел на нее, зная, куда она ведет. Я отвечал на эти вопросы уже слишком много раз в других залах для интервью.

– Это вопрос без подвоха, командир Уэстон. Просто скажите мне, что именно вы помните. Может, как выглядело небо, звуки, которые слышали в кабине. Все, что помните?

Все.

– Ничего.

Она перелистнула бумаги, продолжая тараторить знакомые вопросы. Пока женщина говорила, минуты до катастрофы складывались в более четкий образ, и я пытался блокировать его изо всех сил, но это не помогало.

Я по-прежнему каждую ночь слышал крики пассажиров (и Райана) – как и легкое чувство вины, что не сумел в конце концов предотвратить гибель нескольких человек.

– Ладно, последний вопрос. – Ее голос вырвал меня из раздумий. – Запись из кабины подтвердила то, что вы и второй пилот следовали протоколу экстренных ситуаций, но мы хотели бы прояснить последнюю деталь. По личным причинам. Говорили вы или нет следующие слова перед тем, как рейс 491 начал экстренную посадку на воду? Цитирую: «Черт... Я люблю тебя, Джиллиан».

– Какое отношение это имеет к расследованию?

– Увидите. – Ее голос стал тверже. – Мне нужен ответ на вопрос, командир Уэстон.

– А мне нужно, чтобы задаваемый вопрос стоил ответа.

– Ладно. – Она взяла пульт дистанционного управления и включила на стене экран с серо-белым статическим изображением на нем. Затем начала проигрываться недоступная общественности аудиозапись из кабины пилота.

«Нас сваливает, – голос Райана был прерывистым, но громким и четким. – Мне набрать высоту?»

– Нет. Просто держи штурвал неподвижно. – Без сомнений, это был мой голос. – Мы просто отрегулируем его, пока находимся в более спокойных потоках воздуха. Учитывая то, что ты не пытался делать это без меня, все будет хорошо.

– А если я уже пытался это сделать? – Последовала пауза. – Если я уже пытался это сделать, есть другой план?

Далее послышались звуки ударов контролеров и просьба к пассажирам приготовиться к более жесткому удару. После этого раздались звуки криков из салона. И потом громкое «Ошибка! Ошибка!» от приборной панели самолета, а после душераздирающая тишина.

«Черт... – мой голос послышался еще раз. – Я люблю тебя, Джиллиан.»

Запись тут же остановилась, и доктор Кокс взглянула на меня, выгнув бровь.

– Это освежило вашу память, мистер Уэстон?

– Немного.

– Ладно, – сказала она. – Мы наконец к чему-то пришли. – Щелкнув ручкой, она нацарапала что-то в своем блокноте. – Спасибо за сотрудничество в течение последних нескольких месяцев и завершение всех необходимых оценок в Элита и НСБТ. Как мы заявили в релизе для СМИ, состояние самолета являлось ключевым фактором в данном инциденте. Мы не намерены отстранять вас от полетов или как-либо винить в случившимся.

– Тогда почему я все еще числюсь в черных списках других авиалиний?

– Я не уверена. – Она бросила на меня симпатизирующий взгляд. – Вы не думали вернуться к полетам в нашей компании снова?

– Очень сомневаюсь в этом.

– Справедливо. – Она пролистала несколько документов, бормоча что-то самой себе перед тем, как поднять на меня взгляд. – Ну, думаю, у меня все. У вас есть ко мне какие-то вопросы?

– Вообще-то, да.

– Правда? – Она улыбнулась. – Спрашивайте.

– Я могу сейчас уйти?

– Гм, конечно. – Она протянула мне бумаги на подпись, специальную форму, которая подтверждала, что я участвовал в каждом этапе расследования.

– Спасибо. – Я поставил подпись и вернул документы. Ощущая облегчение от того, что все закончилось, подошел к двери и остановился перед тем, как повернуть ручку.

– Подождите минутку. – Я оглянулся через плечо. – У меня есть вопрос.

– Да, вы правда можете теперь уходить, командир Уэстон. – Она махнула рукой в сторону двери. – И нет, мы не позвоним вам снова до того, как настанет время для вашей личной встречи с отделом кадров. Они ответят на все вопросы.

– Я серьезно, – сказал я. – Почему вы спрашивали меня о словах, которые я произнес в кабине? Никто не спрашивал меня об этом в течение шести месяцев, так что за внезапный интерес?

– О, гм... – Ее щеки покраснели, и она покачала головой. – Этот вопрос был в моем списке вопросов, которые хотела задать вам сегодня. Вот и все. Нет никакой скрытой причины.

– Определенно причина существует, и я хочу, чтобы вы мне ее назвали. – Я посмотрел на нее, бросая такой взгляд, чтобы женщина поняла: я не покину эту комнату без ответов. – Сейчас.

– Причина личного характера. Сугубо личного.

– У нас с вами нет личных отношений, так что же за причина, доктор Кокс?

Она засунула руку в сумочку и достала экземпляр «Турбулентности», а ее щеки стали насыщенно-красными от румянца.

– Я просто... Я просто хотела знать, на самом ли деле хоть что-то из этого правда. И несмотря на то, что она время от времени употребляет неверные коды аэропортов и самолетов, так оно и есть. Так что спасибо за подтверждение моих размышлений, как читателя. – Она замолчала, а затем так широко улыбнулась – я никогда не видел, чтобы она так улыбалась. – Как думаете, когда-то выйдет продолжение?

Иисус Христос...

Я закатил глаза и не медля покинул комнату, и хотя она окликнула меня, я не оглянулся.

– Может, вы хотя бы подпишите мой экземпляр? – крикнула она. – Или лучше расскажите, как я могу связаться с Тейлор Дж., чтобы она его подписала?



      ***


Вечером этого же дня, я поднял стопку недавно прочитанных Джиллиан книг и вернул их на полки в соответствии с цветом обложки и жанром произведения. Я давно сдался в споре с ней насчет того, как именно сортировать книги в моей библиотеке. Эти дискуссии всегда заканчивались сексом, и книги оказывались в таком порядке, как хотела она.

И это лишь одна из многих моих уступок, на которые пришлось пойти, когда она переехала ко мне несколько месяцев назад. Теперь гостевая комната – часть ее личного писательского пространства, ее знакомый клубничный запах пропитывает наши простыни каждую ночь, и еще эта ее привычка опрокидывать мои банки с колой на кухне каждый раз, как она приходит домой или собирается куда-то уходить. Все это, и вдобавок ее лучшая подруга Мередит, которая приходит по вечерам по крайней мере три-четыре раза в неделю, чтобы они могли «обсудить звездные рейтинги и поговорить о сексе». (Я делаю так, чтобы в это время мне всегда было чем заняться или куда пойти.)

Даже несмотря на то, что не летал на коммерческих самолетах с момента инцидента, я арендовал частные джеты в Сигнатуре и лично доставлял Джиллиан во все города ее книжного тура. И где-то между общими полетами, улегшимися спорами и нашим невероятным сексом, я наконец-то осознал, что мы оба в некотором роде психопаты, которым суждено быть вместе.

Взглянув на часы, я начал набирать ей сообщение, интересуясь, где она, но увидел три входящих смс от отца.

Натаниэль: Привет, Джейк. Есть минутка?

Натаниэль: Джейк, я знаю, что ты видишь это сообщение... Это точо твой новый номер телефона.

Натаниэль: Я думал, ты собираешься дать нам с Эваном еще один шанс поговорить с тобой... Прошло несколько месяцев, Джейк. Прошу, ответь. Пожалуйста...

Мой палец завис над кнопкой «ответить», но я не смог заставить себя ее нажать. Поэтому удалил сообщения. Как и все, что он присылал до этого.

Я прочел его последнюю статью в Нью-Йорк Таймс, наверное, больше сотни раз. Я даже просмотрел все записи утренних шоу с его участием, желая верить, что он искренне приносит извинения за все содеянное, но все это по-прежнему казалось лишь публичным туром извинений ради очистки имиджа Элиты. И даже несмотря на сказанное им мне «Прости» в больнице, я все еще сомневался, имеет ли он это в виду или нет.

Я вернулся к набору сообщения Джиллиан, но тут она вошла в квартиру с полными пакетами в руках.

Поставив их на столешницу, подошла к коллекционным банкам колы и начала опрокидывать их одну за другой. Напевая что-то себе под нос, передвинула еще несколько вещей в комнате и затем наконец-то встретилась со мной взглядом.

– Я тебя не заметила. – Она покраснела. – Думала, ты сказал, что будешь на интервью до пяти.

– Мы закончили раньше. – Я подошел и притянул ее ближе, оставив легкий поцелуй на губах. – Что в пакетах?

– Всякое для сегодняшней ночи, то, что поможет удержать тебя от заявлений, будто тебе нужно уйти и что-то сделать.