Пара кружилась на месте, втайне желая, чтобы музыка была не столь энергичной. Танцевать и одновременно вести беседу – не самое простое занятие, а Хэт невероятно хотелось узнать, что Сэм недоговорил. И тут ей пришла в голову ужасная мысль. А что, если это все? Что, если он ничего не будет говорить! И я никогда не узнаю, в чем дело. Черт! А я должна узнать. Хэт настолько была поглощена своими мыслями, что не услышала, как заиграли медленный танец.

Сэм глянул на нее с облегчением, когда зазвучала песня Ареты[47] «Моя маленькая молитва». Невольные танцоры задвигались теперь с куда большей непринужденностью, однако Сэм продолжал молчать. Хэт была огорчена: он не собирается продолжать начатый разговор, а ей никак не приходило в голову, как его возобновить. А услышать ей хотелось только одно.

После нескольких мучительных минут, на протяжении которых ни один из них не говорил и не смотрел на партнера, Сэм глубоко вздохнул и наконец выплеснул слова, точно набрал их полный рот:

– Послушай, раз уж твоя свадьба с этим парнем не состоялась, то я могу кое-что рассказать. Но ты должна мне поклясться, что ни одна живая душа об этом не узнает.

Хэт кивнула. Она боялась открыть рот, чтобы, заговорив, не нарушить нить разговора.

– Я уже говорил тебе, что Глория – журналистка из Колумбии, что она пишет о политике и что сейчас она в опасности. Все это правда, но есть кое-что еще, о чем я не сказал. Я убежден, что это и есть главная причина, по которой власти обратили внимание на наш брак. Наверняка им это известно.

– Что известно? – с тревогой спросила Хэт. Ей казалось, что она не выдержит напряжения.

– Глория – лесбиянка. Она – активистка лесбийского движения в Колумбии и занимается кое-какими другими вещами, ни одна из которых не принесла ей большой популярности, – объяснил Сэм.

Хэт попыталась осмыслить услышанное.

– А зачем… зачем… ей нужно, чтобы я об этом знала? – спросила она.

Прежде чем ответить, Сэм с раздражением отвернулся.

– Потому что, несмотря на мои возражения, которые она считает глупыми, Глория полагает, что у нас с тобой может что-нибудь выйти. Она считает, что ты должна знать, что наш брак… ненастоящий.

С минуту Хэт ничего не могла понять, а потом густо покраснела. Все поплыло у нее перед глазами. Этот день оказался самым странным днем в ее жизни. Столько событий сразу! Хэт чувствовала, что ее переполняет радость, но не знала, как ее выразить. Сказать что-нибудь она не могла еще и потому, что не совсем поняла, о чем говорил Сэм. Неужели Джерри и Миш правы? Неужели они видели то, чего не видела она? Ей казалось, что она знает ответ, но не осмеливается принимать его как должное. И тогда Хэт решила проявить настойчивость, чтобы быть уверенной до конца.

– А зачем… м-м-м… мне нужно это знать?

– Ну а сама-то ты, Хэт, как думаешь? Я люблю тебя. Я влюбился в тебя в тот самый день, когда мы встретились, когда смотрел, как ты собираешься утопиться в супе, а Присцилла велела тебе рассказать о твоих шитых белыми нитками свадебных планах.

Хэт была оглушена, и тем не менее по лицу ее разлилась широкая улыбка.

– Понимаешь, Глория считает, что и ты меня любишь, – продолжал Сэм.

К Хэт наконец вернулся голос:

– Возможно, она права.

Сэм обнял ее за талию, притянул к себе и, крепко обняв, рассмеялся.

– Знаешь, в чем твоя проблема? – спросил он. – В том, что за деревьями ты не всегда видишь лес.