Колдун тихо хмыкнул, усмехнулся. Глава поджал губы, но опускаться до спора не стал. А вот его спутница перед собой подобной дилеммы не видела. Вскочила, агрессивно шагнула вперёд. Девушка напряглась, рядом подобрался и чёрный.

— Как ты с-смеешь?! Ублюдок, рождённый алкоголичко… ий! — совсем не героически взвизгнула на конце, падая обратно на диван, жёстко дёрнутая за руку подавшимся вперёд главой.

Константин, холодно глядя в глаза застывшей женщины, медленно разжал пальцы, оставляя на коже белые, быстро набухающие алым следы. Её сын было шагнул вперёд, но тут же вновь застыл, не поспев вмешаться, только поджал губы, сжимая ладони в кулаки.

— Замолчи, — тяжело уронил Константин, вновь посмотрел на натянутую, словно струна, Мишель, улыбнулся спокойно, расчётливо, — извиняюсь за этот неприятный инцидент. Корнелия слишком вспыльчива. Я предлагаю возвращение в клан под персонально мою опеку. Связь с этим, — короткий, несколько брезгливый взгляд на колдуна, — мы разорвём, быстро и безболезненно.

Девушка беспокойно свела брови у переносицы, мимолётно скользнула по напряжённо косящемуся на неё Себастиану взглядом, заново, особенно подмечая позы и выражение лиц, осмотрела новоявленных родственников.

— А если я не захочу? — задумчиво спросила, иронично выгнув бровь.

— А почему? — с издёвкой спародировал её Константин.

— А потому, — фыркнула в ответ Мишель, безбоязненно встретив его прямой взгляд.

— В таком случае мы окончательно вычеркнем тебя из рода, — отбросив всякие шутки, серьёзно констатировал, прищурился, взглядом обогнув и на секунду задержавшись на чёрном.

Воровке почудился его кивок, она тут же почувствовала неясное давление, какое-то странное, будто везде и нигде одновременно. Передёрнула плечами, с некоторым трудом, но всё же сформировала немного прохудившиеся за ночь щиты. Давление стало определённей, сконцентрировавшись у висков. Неприятно, но не смертельно. Зло поджала губы и подняла раздражённый взгляд на едва заметно усмехающегося Константина. Едва подавила желание треснуть Себастиана, ибо скотина.

— Надо же, — медленно потянул глава, усмехнулся, откинулся на спинку дивана, прекратив воздействие, — умеешь. Ожидаемо.

Вздохнул, прикрыв глаза, несколько устало помассировал виски, не обращая внимание на беспокойные взгляды спутников. Немного приподнял веки, сквозь длинные чёрные ресницы глянул на колдуна.

— Может, хватит? Мы в любом случае без ответа не уйдём, — перевёл взгляд на Мишель, — смысла затягивать я не вижу, ты уже почти готова. Решай, сегодня, сейчас. Мы подождём, но к обеду уже уедем, с тобой или без тебя, — и, вздрогнув, поморщился, вновь помассировал виски, — хватит! — внезапно рявкнул, прямо глядя на Себастиана.

Все находящиеся в комнате вздрогнули от неожиданности… кроме колдуна. Колдун усмехнулся, склонил голову к плечу, нараспев, откровенно издеваясь муркнул:

— А я вас не звал.

— А если я тресну?! — понизив голос, с нажимом спросил Константин.

Нахмурившись, девушка перевела взгляд на своего колдуна. Вопросительно приподняла брови, он только глянул на неё из-под густых ресниц, сверкнув неприкрытым злорадством в непроглядно-чёрных глазах. Мишель поджала губы, колдун уже откровенно ухмыльнулся, вновь повернул голову в сторону гостей.

— А я-то тут причём? — наивно похлопал ресницами.

— Себастиа-ан, — внезапно укоризненно потянул помалкивающий до этого Августин.

— Чё?

— Прекрати, — вздохнув, буркнула воровка, дёрнула чёрного за прядь волос.

Сильно, больно, разом вымещая злость на него и его выходки. Себастиан поморщился, отпихнул её ладонь в сторону, полоснул сердитым взглядом. Девушка раздражённо поджала губы.

— Мой дом, что хочу, то и делаю, — фыркнул, откинул голову на спинку кресла, — как я уже сказал, я вас не звал.

— Из вредности уйду, — тихо, так, чтобы другие не услышали, шепнула ему Мишель, незаметно похлопала по боку.

Колдун мимолётно закатил глаза, перевёл отсутствующий взгляд на потолок. Как показалось воровке, Константин немного расслабился. Она тихо, устало вздохнула, опустила глаза к полу.

И? Что делать-то теперь?

Происходящее отдавало… комедией. Будто понарошку, в шутку. В одном Мишель была уверена на сто процентов — Себастиан скотина. Большая такая, брехливая скотина. А ещё у Константина были проблемы с кланом и авторитетом в нём, это хорошо было видно по реакции той же Корнелии и даже Августина. Воровка прикусила губу, подняла глаза.

— Предположим, — медленно начала, прямо глядя в глаза главы, — я пойду с вами, и что?

— Не совсем понял вопрос, — склонил голову к плечу тот.

— Чем я буду там заниматься? На каких правах?

От чёрного потянуло чем-то… горьким. Девушка мысленно передёрнула плечами, стараясь не обращать на него внимание. Константин выразительно выгнул бровь, кончиком губ улыбнулся.

— Учиться управлять тем, что дано тебе природой. Потом, если захочешь, работать в этой сфере, представлять интересы клана. На правах моей воспитанницы, в дальнейшем — если захочешь — моей помощницы.

Если бы воровка не смотрела в тот момент на Корнелию, дикой ярости, мелькнувшей у неё в глазах, не заметила бы, слишком быстро она промелькнула и пропала. Мишель мысленно черкнула себе — а вот и первая проблема главы. Ещё не явная, но обещающая вскоре всплыть наверх. Вновь осмотрела Константина.

Молод. Слишком. Явно недавно на своём посту, и хорошо, если он освободился естественным путём, а если нет? Под раздачу попасть не хотелось. Девушка покосилась на чёрного. Представила, как сейчас поднимается, даёт согласие Константину и навсегда покидает этот дом. Колдуна, Алексея, Яну. Розы, дурацкий ковёр перед камином, полупройденную игрушку на ноутбуке.

С мечтой расставаться было тяжело, Мишель облизнула отчего-то горькие губы, повела плечами, в тщетной попытке избавиться от удушающей тяжести в груди. Страшно тянуло к родичам, но только обретённый дом…

Воровка нервно сжала подол пальцами, заморгала, избавляясь от мутной пелены перед глазами. Щемяще кололо у сердца, но отчего-то было тепло. От Себастиана, который хоть и скотина, но своя. Было страшно и больно, ощущение потери сжало её горло костлявыми пальцами, не давая не то что говорить, но и дышать толком.

Быстро, незаметно для гостей пробежавшиеся по бедру пальцы принесли… облегчение. Мишель глубоко вздохнула и, стараясь не обращать внимание на набирающую обороты мигрень, попыталась унять эмоции. Получилось — шатко, но таки получилось. Девушка подняла взгляд на Константина, мимолётно отметив напряжение в глазах своего колдуна. Медленно, отрицательно покачала головой.

— Нет, — выдавила сквозь непослушное горло, вновь покачала головой, кашлянула, уже твёрже сказала: — нет. Я остаюсь, вычёркивайте, если так хочется.

Августин отреагировал первым, громко вздохнув, закатил глаза. Константин напрягся, не таясь, зло поджал губы.

— Уверена? — в его голосе ясно вякнул металл и лёд.

Мишель молча кивнула, как-то виновато отведя глаза. Стало здорово не по себе. Дальнейшее произошло быстро, слишком быстро для затуманенного переживаниями разума.

Собственно, воровка и рассмотреть ничего не успела, только внезапно вскочившую женщину, как-то очень агрессивно вскинувшей руку… а затем Мишель, небрежно отпихнутая, упала в тёплое кресло, надёжно заслонённая колдуном. Судорожно вздохнула, морщась от боли в будто бы смятой густой волной груди.

Заморгала, разгоняя черноту перед глазами, первым делом видя покачнувшегося, неловко отступившего назад Себастиана.

Не думая, вскочила. Дёрнула за руку, вынырнула вперёд и осела, задохнувшись от той же волны, но в разы сильнее. Перед глазами на секунду вспыхнула тонкая пелена, а потом погасла, оставив после себя звон в голове и непослушно покачнувшееся тело.

Кажется, над ухом очень зло матюгнулись, но подхватили, перетащили на то же кресло. Ощущение было Мишель до боли знакомо, та же пугающая беспомощность, та же тяжёлая перина сверху, отделяющая, оглушающая её от мира. Страшно, глухо, пусто.

Сверху бесконечно терпеливо вздохнули, не обращая внимание на неясные, далёкие выкрики, аккуратно уложили, мимолётно погладили по лбу. По коже тут же пробежал озноб, девушка вздрогнула, с трудом приоткрыла глаза.

Ну да, чёрный. Склонился, беспокойно вглядывается в лицо, сам бледный, глаза какие-то нездорово блеклые, матовые. Воровка заморгала, тревожно нахмурилась, слабо приподнявшись, заглянула ему за спину.

А там суетились гости, удерживая два бьющихся и что-то невнятно шипевших сквозь зубы тела. Ожидаемо: мать и сын. Уже растрёпанные, потерявшие былые лоск и достоинство. Мишель снова перевела растерянный взгляд на Себастиана. Тот несколько вымученно усмехнулся, тяжело плюхнулся рядом, на самый край кресла, устало упёрся локтями в бёдра, потёр виски. Девушка тихо вздохнула и, удостоверившись, что гости заняты и более не представляют опасности, кое-как села, неловко, единым порывом обняла его со спины. В голове всё так же звенело пустота, тяжёлая и ошарашенная, обещающая мощную отдачу.

Себастиан вздрогнул, усмехнулся, на ощупь погладил узкую ладошку. Глубоко вздохнул и выпрямился, бережно разжал её руки, встал, шагнул вперёд, как-то разом став внушительнее и… темнее.

— Убирайтесь, — тихо, холодно обронил, прямо глядя на медленно поднявшегося главу, — достаточно.

Константин, горько морщась, сглотнул, коротко зажмурился и вновь опустился на колени, прижал ладонь ко лбу бьющейся в руках Августина женщины. Она, коротко вздохнув, в последний раз полоснула его яростным взглядом и разом обмякла. Глава устало потёр переносицу, тяжело поднялся.

Второй агрессор, на примере матери смерившись с поражением, дёргаться и сопротивляться не стал, лишь обречённо прикрыл глаза, мелко вздрагивая с прикосновением ладони к своему лбу. Так же безвольно обмяк.