— Что?!! — высунулась вместе с собаками из кухни Анна Львовна. — Деточка, не говори сама с собой… Чокнешься, — подумав, сказала и спряталась обратно Анна Львовна, и собаки тихо убрались вслед, гладя на меня глазами психиатров.

Видимо, в те дни мое сознание было настолько пограничным, что я послушалась и пошла на взлом, будем называть вещи своими именами, чужой квартиры, чтобы забрать свои деньги.

— Они должны лежать в банках из-под кофе, на сушилке, под потолком, — вспоминала я. — О-о-о!..

— Ты чего? — взглянула и передернулась Анна Львовна.

— А вдруг?..

— Ну, чего, не тяни!

— А если Ниночку убили из-за них?

— Кто-о?!

— Мазут с Саркисом, они могли слышать и… две санитарки в роддоме, обеим лет по семьдесят!

— А сколько там было? — проигнорировав мои предположения, быстро спросила Анна Львовна.

— Да вы уж спрашивали, тетя Ань, — съязвила я.

— Да? Не помню, — отрезала старушка.

— Не считала.

— Ну и дура.

Вот и весь разговор.

Я проснулась от громкого звука помех, старушка спала свернувшись калачиком на диване, под столом храпели собаки — черная, рыжая и палевая. На будильнике было без четверти двенадцать ночи.

Я переключила через программу и попала, кажется, на ТНТ:

— …к середине дня оставалась неизвестной судьба экипажа и пассажиров вертолета Ми-6 с губернатором Соболем на борту, пропавшего без вести в районе острова Лебединый. Машина потерялась во время перелета, целью назначения которого был местный алюминиевый комбинат, где планировалось провести совещание с участием губернатора. Как стало известно, вертолет с бортовым номером 3115 авиакомпании „Урал“ вылетел из аэропорта „Красково“ 27 июня в 13.00 по местному времени. Это был плановый рейс. В ходе полета губернатором были запланированы посадки на острове Лебедином, а также в Южноуральске, расстояние между этими двумя точками составляло 180 и 200 км.

Последний сеанс связи с Ми-6 состоялся в 14.35 по местному времени в четверг 27 июня. В течение полета экипаж должен был докладывать о ходе путешествия. Через полчаса после очередного доклада воздушное судно должно было приземлиться на острове Лебедином, но этого не произошло. Больше от экипажа не поступало никаких сведений. Сразу же после исчезновения судна начались активные поиски, осложненные безлюдной гористой местностью.

Что могло произойти с вертолетом, пока сказать сложно, Ми-6 считается очень надежной машиной. В авиакомпании „Урал“, которая четвертый год сотрудничает с красноуральской администрацией и осуществляет все рейсы губернатора по краю, отмечают, что командир экипажа — Юрий Прокопец и штурман Виктор Дубинин — пилоты первого класса и имеют огромный опыт полетов в местных условиях. Кстати, версию неисправности машины тоже считают маловероятной. Спасатели надеются, что судьба геликоптера прояснится в ближайшее время. Впрочем, так бывает не всегда — пропавший два года назад на Новой Земле военный вертолет до сих пор не найден, — закончил читать диктор, а я потрясла за плечо старушку:

— Анна Львовна…

— Што!!! — проснулась та. — Напугала! Ну, што? А? Да вчера еще пропал, искали его весь день… ну его! Смотри! — ткнула пальцем в экран, мгновенно нахохлилась и уснула.

Я сделала чуть громче.

— Эти переговоры были переданы в нашу телекомпанию сегодня утром и являются доказательством того, что исчезновение вертолета губернатора Соболя было не случайным…

Специально затемненный экран и хриплые голоса, измененные мембраной телефона:

— Убить его? Для вас?..

Диктор за кадром уточнил:

— Спросил киллер.

— Ну-у, убей, — задумчиво сказал второй голос. — А ты сам, как думаешь?..

— Понял. Мне повторять не надо, за меня вы подумаете…

— Надеюсь.

— Леди Ди и губернатор Соболь, — забубнил диктор, как пономарь. — Люди одного порядка — харизматические личности. Такие яркие люди сами не умирают. Их уничтожают. Леди Ди — королевская семья, губернатора Соболя — те, кому власть в Красноуральске слаще морковки.

На экране, как сквозь туман, возник индустриальный пейзаж Красноуральска — промзона, дорога к кладбищу и вдруг на какие-то доли секунды возник наш покинутый дом.

Я даже не успела рассмотреть его, он только мелькнул, как гаснущая звезда, и новости благополучно закончились.

Глашка пискнула во сне на мокрую пеленку, и я занялась ей. Под душераздирающую музыку Джо Дассена началась сводка погоды и внезапно прервалась. На экране возникла всклокоченная диктор и беззвучно стала что-то говорить:

— …ите, только что поступило трагическое сообщение из Сибири — разбился вертолет с губернатором Соболем на борту. Его останки нашли на острове Лебедином вместе с погибшим экипажем, в числе которого выжил только имиджмейкер губернатора. Его живым доставили в реанимационное отделение Курганской райбольницы, где он скончался, не приходя в сознание. Поиски завершены. Расследованием аварии занимается специальная комиссия.

— Наташа, пошли! — уже с порога, а не с дивана закашлялась Анна Львовна — Завтра послушаешь! Соболя убили! Из-за денехххх!.. А Ниночку вон — непонятно за что… Пошли, давай!..

— Если бы не нужда, — взламывая дверь 56 квартиры, повторяла А.Л. Князева. — Ни за что бы, ни за что и никогда, ни к кому, ни за каким лешим не полезла бы…

А я чутко прислушивалась и зорко смотрела по сторонам. Но было тихо, лишь ветер залетал сквозь выбитые стекла. Пахло ночью и пылью жилья, в которой смешалось все-все и даже то, что смешать нельзя, ну как любовь и ненависть.

— За своим идем! — истово сказала Анна Львовна и, отогнав меня от двери, продолжила открывать сама, вытащив из фартука еще две связки ржавых ключей и старинный заточенный гвоздь.

— Дамы, вы зачем дверь ломаете? — голосом сирены спросил нас кто-то. Мы, наученные горьким опытом, даже не вздрогнули, видимо, взламывание дверей очень заразная вещь, трудно только первый раз, а потом — легко! На площадке в лучах ярчайшего света стояла Достоевская, а свет струился из ее прихожей комнаты.

— Татьяна Львовна, мы за Наташиными деньгами лезем! — как на духу выложила все наши карты Анна Львовна. — Наташенька доверила Ниночке свои сбережения, сами знаете, где ей хранить? Вот и попросила поберечь. Кто же знал-то?..

Я подумала, что схожу с ума, увидев, как гениальная литераторша подошла к закрытой и опломбированной 56 квартире, подперла ее мощным плечиком обыкновенной русской женщины — дверь открылась, как крышка с огурешных консервов.

Первой вошла тетя Аня, по-старшинству, второй — Таня Достоевская, мне ничего не оставалось, как тоже войти. Следом за нами вбежали две собаки — белая легкомысленная левретка нового русского буратины с 8-го этажа, а за ней влетел ошалевший лабрадор Жидкова с третьего этажа. „Слепым притворяется“, говорила про него тетя Аня после того, как Жидков, налетев на нее в своих черных очках на улице, без лишних разговоров поцеловал в шею.

Без собак в квартиру Сидоровых заходить было бы страшно. Мы только боялись — они начнут лаять или затеют любовную возню, как это делают собаки — с визгом, и Анна Львовна погрозила лабрадору кулаком, на что тот показал язык, подошел мужским шагом к левретке и стал ей что-то шептать на ухо, а та смеяться.

— Ну, их!..

В коридоре светло-желтые шкафы для одежды, зеркало в строгой раме, сиреневый телефон на полу, и все бы ничего, вот только пахло сажей, октябриковы байковые штаны в углу и на паркете отпечатались следы многих ног, засохшая с кровью пыль и бусинки рисовой крупы хрустели под ногами.

— Ой, — выговорила Достоевская. — Какая жизнь! И какая смерть…

— Мученица, страдалица, — подхватила шепотом Анна Львовна.

В кухне под лепестками старинной люстры-розы неубранная, с мухами, застыла черная лужи крови. Осколки банок, чашек, расколотый заварочник, кастрюли, сваленные по углам… Потолок, люстра и одна стена были все в остатках копоти.

— Какой тут смрад! — вбежала на кухню и остановилась, как вкопанная Анна Львовна.

— Я, пожалуй, пойду, — зажав нос ладошкой, Достоевская обвела глазами потолок. — Ой, у меня в романе похожая ситуация, такая кровь, такой круговорот немыслимый!

Мы с Анной Львовной и белая собака с лабрадором поглядели вслед уходящему гению.

— Ну, где банки, Наташа, бери их, и уходим! — взмолилась голубая, как мел, Анна Львовна. — Я привидений боюсь и… смерти! Вдруг она здесь ночует, квартира-то пустая, и дожидается какую-нибудь бабушку, вроде меня?

Собаки взвыли и бросились к выходу. Никаких банок на сушилке под потолком не было. Внизу с улицы послышалась заунывная сирена милицейской машины, взвизгнули тормоза, мы посмотрели в глаза друг другу — и выбежали, даже не закрыв дверь. А зря…

На следующее утро, точнее утром того же дня, мы, удрученные, сидели на кухне и подсчитывали остатки пенсии Анны Львовны.

Жить можно было еще три дня, на остальные двадцать денег не было.

Если бы я знала, что деньги, которые я дала на хранение Ниночке, находятся в 25 метрах от окна, напротив которого мы сидели… Можно было просто крикнуть:

— Отдай деньги!

И, кто знает, может, он и вернул бы?..

ОБНАРУЖЕНИЕ ДОЛЛАРОВ

Все эти дни Илья Леонидович находился под тяжким впечатлением от увиденного в 56 квартире. Он даже исхудал и перестал мыться, слоняясь по Полежаевску, и не было сил у него даже поехать в Москву на Казанский вокзал встретиться с друзьями.

Две банки с кофе, прихваченные им с места преступления, валялись на дне старой сумки и — не прельщали. Даже запах кофе он теперь отчего-то не выносил, хотя всю жизнь пил этот горький напиток с удовольствием.

Приваренный кое-как замок, чтобы он не входил в трансформаторную будку, сбили скинхеды или другие добрые молодые люди, и Илья Леонидович решил вернуться в свое прежнее жилище, предварительно навестив соседку с первого этажа — Кузькину, постучав к ней в окно палкой, которую подобрал.