Уже через минуту из мастерской раздался визг наждака и посыпались искры — у Кирилла на всякий случай был большой запас заготовок под разные ключи. Соседи не раз приходили к нему за помощью, если сломается замок или ключ потеряется.

— Привет, Даша! — по-свойски с порога поздоровался Димка, заходя на кухню.

Внучка Кирилла Ильича тщилась объять необъятное, разрываясь между готовкой и сыном.

— О! Явились! — обрадовалась она. — Дед, как вы позвонили, сказал, что вы психи и что с вашими планами эта клиника по вам самим плачет. Но морда лица у него была довольная! Куда полез! — Ее ласковый голосок мгновенно сменился громоподобным ревом, когда Роман попытался заглянуть в какую-то кастрюлю. — Если жрать хотите, я вам сейчас салату накидаю и картошки жареной. А здесь я пытаюсь создать видимость новогоднего изобилия. Когда вернетесь с Анной Петровной — оцените.

— Даша! — остановил ее излияния Димка. — Познакомься — это Лена. Я думаю, вдвоем вам будет легче. Она, кстати, очень неплохо готовит, я пробовал разок ее пельмени. Ну, вы знакомьтесь, а мы пойдем руки помоем, — быстренько свалил он с кухни, увидев, как беззвучно открывает и закрывает рот возмущенная Лена, не находящая слов, чтобы выразить свои чувства.

Лена проводила его долгим взглядом, поджав губы, а потом повернулась к Даше. Та откровенно смеялась.

— Что, подруга, неужели рассчитывала с ними вместе на дело пойти?

— В общем-то… — протянула Лена, — была такая мысль. Я что, хуже них?

— Нет, подруга, не хуже, — философски вздохнула Даша. — Просто мы с тобой другие. Как говорит мой дед — каждый баран носит свои рога. Представь, мы с тобой едем выручать Анну Петровну, а Ромка с Димкой суетятся по хозяйству и заботятся о малыше. Ты бы стала после дела возвращаться к таким мужчинам?

Лена недовольно цокнула, засунула руки в карманы, но не нашлась, что ответить.

— Так что, подруга, давай, приступай к своим обязанностям. Нам надо успеть накормить этих охломонов перед операцией.

Поужинали очень быстро. Глядя, как Димка торопливо пихает в рот картошку, Лена, неожиданно для себя, ощутила приступ какой-то почти материнской нежности.

— Да я сегодня еще даже не завтракал, — буркнул Димка, поймав ее взгляд, но неправильно его расценив.

Покончив с едой и дождавшись, когда придет Кирилл Ильич с изготовленными ключами, Димка важно произнес:

— Ну, давайте быстренько еще раз пробежимся по плану, поищем слабые места и отрепетируем на словах.

— Да там везде одни слабые места, — недовольно засомневался Роман.

— Другого плана у нас нет, — отрезал Кирилл. — Самое главное — удачно отвлечь охрану и не попасться в поле зрения камер.

— Наружную камеру, ту, про которую говорили, я беру на себя, — пообещал Костик. — А вот с внутренним наблюдением надо что-то думать.

— Нечего там думать, — неожиданно вступила в разговор Лена. — Я же не просто так с этими бульдогами болтала. Посмотрела на их мониторы, считала частоту смены кадров от разных камер на экране. Там только камеры наружного наблюдения. Изнутри здания не было ни одного кадра. Если там камеры и есть, то их кто-то другой смотрит.

— А скорее всего никто, — поддакнул Роман. — Это же клиника для элиты. Разве они позволят, чтобы кто-то любопытный за ними подсматривал?

— И с охраной больших проблем не будет, — продолжила Лена, ободренная удивленными взглядами мужчин, особенно восхищенными глазами Димки. — Они совсем молодые, и понты их просто переполняют. Они тут же поведутся на вашу идею. Главное, успеть подальше их увести.

— Самое главное мы пока не решили, — напряженно закусил кулак молодой полководец. — Как выбраться наружу? За стену?

— Все решено, — успокоил его Кирилл Ильич. — Я обдумал твой план, когда ты рассказал его по телефону. И кое-что предпринял. Поверь, с этим все будет нормально.

— А теперь займемся главным героем триллера, — усмехнулась Даша. — Давай, дед, на сцену!

Все тут же повернулись к Кириллу Ильичу. Он честно несколько раз попытался справиться со своей ролью. Получалось неубедительно.

— Кирилл Ильич! — горячился Димка. — Вы очень переигрываете. Прямо как американский актер. Но вы же русский, вы должны представлять, как ведут себя пьяные на самом деле!

— А что, раз русский, так сразу алкоголик? — огрызался Кирилл, но послушно следовал указаниям.

— Не верю! — патетически воскликнул юный режиссер.

— А как надо? — всплеснул руками незадачливый актер, начинавший терять терпение.

— Ну, не знаю. Давайте подойдем по-научному. Сначала выберем систему.

— Это как еще?

— Есть система Станиславского. Я у бабушки на репетициях бывал, особенно когда маленький был. Там часто про это говорили. Так вот, система Станиславского заключается в том, что, для того, чтобы сыграть кого-то, надо перевоплотиться, на время стать этим человеком, с его опытом, характером, привычками, с его прожитой жизнью. И тогда получится убедительно.

— Да не смогу я на время стать алкашом, — закручинился Кирилл. — Я сроду сильно не напивался. А еще система есть?

— Да, кажется, система Михаила Чехова.

— А там в чем изюм?

— Чехов говорит, что надо представить себя в предлагаемых обстоятельствах и действовать так, как действовал бы в них сам.

— Час от часу не легче. Мне, наверное, просто зрители мешают.

— Держи, дед, это тебе поможет! — Даша, между делом сбегавшая на чердак, бросила Кириллу Ильичу старое скукоженное пальто и древнюю кроличью шапку с местами вылезшим мехом.

— Все, ребята, — хлопнул по столу ладонью Кирилл. — Времени у нас больше нет. Придется довериться моим инстинктам и скрытому актерскому таланту. Надо ехать.

Все вышли во двор. Только тут до них стало доходить, что это не игра. То, что они собрались сделать, — это очень серьезно. И в чем-то даже опасно. Шуточки сами собой смолкли.

Кирилл выгнал на дорогу свою «Марлен».

— Она побольше, — объяснил он свой выбор. — И хотя на снегу передний привод ведет себя лучше, но я большую часть жизни провел на заднем приводе. Так что не спасую.

— А может, на двух машинах? — предложил Роман. — Я же сегодня уже ездил.

— Нет, сынок, — потрепал его по плечу Кирилл. — Это не просто поездка. Возможно, придется гнать на пределе. Тут нужен опытный гонщик.

Кирилл сел за руль, Костик прыгнул на заднее сиденье со своей аппаратурой. Роман взялся за ручку передней двери, но Даша его остановила.

— Давай, Ромка, соберись с силами. Ты это можешь сделать. И будь поосторожней. Я тебя очень люблю.

Она поцеловала мужа и подтолкнула к машине. Роман забрался в салон с приятно удивленной физиономией — Даша нечасто баловала его нежностью.

Лена взяла руки Димки в свои похолодевшие ладошки.

— Димка, ты очень смелый. Я буду тебя здесь ждать. Очень-очень.

От ее поцелуя Димка чуть не хлопнулся в обморок, но сумел собраться с силами, мужественно ей подмигнул, сел в машину и сурово скомандовал:

— Поехали!

27

Чем ближе становился Новый год, тем больше Вячеслав Геннадиевич Полухин чувствовал себя не в своей тарелке. Он с давних пор тихо ненавидел этот праздник. В этот день все должно быть особенным, не похожим на другие дни. Но все это должен сделать ты сам, ибо Дедов Морозов не существует. Если и забредет какой шальной, то это обязательно будет перепившийся «боевой» товарищ, на которого доброхоты-друзья натянут тулуп, пользуясь его немычачим состоянием, сунут под мышку мешок и дадут в напарники «светскую львицу» прямо с рабочего места на Ленинградском шоссе.

А Славе вечно было лень заниматься обустройством этого шабаша. Если ему надо было выпить — так зачем огород городить? Пошел, купил пузырь да выпил. Или в кабак загрузился. А тут эти елки, петарды, из-за которых всю предшествующую празднику неделю и две последующих Слава никак не мог забыть, что ходит в бронежилете вместо нательного белья.

С днями рождения соратников все понятно. Дал распоряжение купить подарок, зашел, поздравил, выпил — и либо ушел, либо сел дальше напиваться. А тут… Жена эта чертова закатила с утра скандал. Подавай ей, понимаешь ли, праздник. Да что ей, массовика-затейника в мужья дали? Хочешь веселиться — иди и веселись. Чего людей попусту дергать? Выгнать ее надо в ее долбаный Курск. Или Курган? Или Кокчетав? Да какая, на фиг, разница, куда хочет, пусть валит, лишь бы не доставала.

Еще в обед Слава дал наказ Марику выгулять эту стерву. Пусть мотаются, где приспичит. А сам свалил в офис, пересидеть этот безумный день в тишине. Все равно к ночи, конечно, припрутся пьяные друзья-товарищи, но хоть самое тошнотное время ожидания боя курантов он в берлоге пропрячется.

Марик, правда, сумел сбагрить ненужную ношу на кого-то из бригадной молодежи, пообещав предать бойцов китайской пытке, если чего интимное затеют с женой босса. И сейчас они с верным оруженосцем Лехой-Шубой с удовольствием нажирались в приемной, охраняя покой шефа. Какие из них будут защитнички часам к десяти вечера, если они с обеда первый пузырь откупорили? А на куранты Слава собирался их самих в охапку на свежий воздух вытаскивать.

Слава плеснул себе коньячку в стакан и посмотрел в окно, где в черном декабрьском небе то и дело взмывали огоньки пиротехники. В кармане заверещал мобильник. Слава смачно, от души выматерился. Начинается, блин! Кого-то уже проперло на поздравления, хотя до полуночи еще часа четыре, не меньше.

— Да, слушаю! — не заботясь о придании голосу заинтересованности, выдохнул он в телефон.

Трубка в ответ зашлась туберкулезным кашлем. Наконец, продохавшись, она старым сиплым голосом произнесла:

— Ну, здравствуй, Славик. Давненько не слышал я твоего голоса. Как живешь, как дышишь?