— Так мы можем рассчитывать на помощь в восстановлении здоровья заслуженной артистки? — вкрадчиво поинтересовался Анатолий.

— Безусловно! — всплеснул руками бритый эскулап. — Мы, врачи, всегда готовы сделать все возможное, чтобы люди, которых мы любим всей страной, могли получить у нас помощь незамедлительно и в полном объеме.

— Незамедлительно — это очень правильно. Каждая минута промедления подрывает здоровье Анны Петровны. А насчет полного объема — на какой срок мы можем расч… извините, сколько времени понадобится для обследования и реабилитации пациентки?

— Видите ли… — Евгений Павлович посмотрел прямо в глаза Анатолию. Они ощупывали друг друга взглядами, и от этого безмолвного разговора Жанна нервничала и начинала ерзать на стуле. — Тут есть небольшая трудность. Дело в том, что сегодня вечером я улетаю на рождественские каникулы в Таиланд. Хочется, понимаете ли, погреть свои косточки на жарком солнце, когда в Москве свирепствует зима.

— Очень вас понимаю, — пафосно согласился Анатолий.

— А поскольку я, так уж случилось, не только руководитель клиники, но и ее главный специалист, то диагнозы и курсы лечения нашим пациентам назначаю именно я. Вернусь я ориентировочно десятого января. До этого времени Анна Петровна сможет пройти курс релаксации, отдохнуть у нас по самой полной программе под надзором внимательных и заботливых сотрудников нашей клиники. А ее спокойствие будет гарантировано нашей замечательной службой безопасности. А когда я вернусь, то мы в течение трех-пяти дней проведем обследование и при необходимости проведем курс лечения. Но, поверьте мне, часто никакого курса и не требуется. Большинство наших душевных болезней просто от усталости, и двухнедельного отдыха вполне хватает для полного восстановления.

— Прекрасно, доктор, — поняла, наконец, их игру Жанна. — Когда все это кончится, я сама с удовольствием воспользуюсь услугами вашей клиники.

— О! Жанна, мы всегда рады будем видеть вас у себя! — расплылся главврач в масляной улыбке. — Но вот только клиника наша частная, и отдохнуть у нас стоит не таких уж и маленьких денег.

— Здоровье наших близких нельзя оценить в деньгах, доктор! — усмехнулся Анатолий. — Но вот сколько стоит забота о них ваших специалистов?

— Учитывая нестандартность ситуации, я думаю, двести долларов в день было бы нормальной ценой, — скромно потупился доктор.

Жанна закашлялась от неожиданности.

— Однако… — едва смогла выдавить она.

— Сударыня, — развеселился Евгений Павлович, — я ни в коем случае не навязываю своих услуг. Я бы даже сказал, скорее, я не заинтересован в оказании этих услуг. В конце концов, у меня самолет через десять часов, а я сижу тут… — впервые доктор дал прорваться в своих словах раздражению.

— Все нормально, Евгений Палыч, — усмехнулся Анатолий. — Сумма вполне разумная, учитывая достоинства вашего заведения. Если вы не против, мы подскажем вашим сотрудникам, как наиболее деликатно предложить Анне Петровне отдохнуть в вашем заведении.

23

— Ложись на эту картонку.

— Как?

— Быстро! На спину, как будто загорать собираешься.

Димка с сомнением подчинился распоряжению Кирилла Ильича и примостился на лежащей на снегу картонке.

— Теперь берешься руками за бампер и втягиваешь себя, как на салазках, под машину. Только голову не поднимай, а то шарахнешься обо что-нибудь.

— Кирилл Ильич, а может, не надо? — жалобно пропищал мальчишка. — Я ведь сроду в машинах не ковырялся. Я вам тут чего-нибудь испорчу.

— Не испортишь, — усмехнулся Кирилл Ильич. — Я тебе пока буду поручать такие дела, где ничего сломать невозможно.

— Так я ведь русский, Кирилл Ильич, я все могу. Вы анекдот слышали?

— Какой?

— Ну, как решили провести эксперимент, посадили в пустые камеры без окон и мебели русского, немца и американца. И дали каждому по два монолитных стальных шарика. Через неделю проверили — американец научился жонглировать, немец научился делать фокусы. А русский открывать дверь отказался. Говорит, вы меня ругать будете. Потому что я один шарик сломал, а другой потерял.

— Ты мне зубы не заговаривай, — засмеялся наставник. — Хочешь пострелять — надо сначала поработать.

Димка обреченно заехал на картонке под машину. Кирилл Ильич просунул к нему большую металлическую кастрюлю, ветошь.

— Чего дальше?

— Дальше смотри над собой. Видишь такую штуку, похожую на корыто?

— Ага, только если на него снизу смотреть, да?

— Ты как раз снизу и смотришь. Это называется картер двигателя. Видишь на нем пробку?

— Вижу.

— Ее надо отвернуть.

Снизу послышалось кряхтение и сопение.

— Стоп-стоп! — крикнул Кирилл. — Ты уже откручиваешь?

— Ну да.

— Димка, ты не расист?

— Да нет, но негров не люблю почему-то.

— Как говорил один американский дипломат, «больше всего я ненавижу расизм и негров», — засмеялся Кирилл. — Так вот сейчас ты мог превратиться в негритосика.

— Почему? — напугался Димка.

— Ты как лежишь? Пробка прямо над тобой?

— Ага.

— А мы чем с тобой сейчас занимаемся?

— Масло меняем.

— Правильно. Так что как только ты открутишь пробку, на тебя сразу толстой струей хлынет отработанное моторное масло. И будешь ты чернее Поля Робсона.

— А чего же делать? — раздался озадаченный голос из-под машины.

— Отодвинься в сторонку, прямо под пробку поставь кастрюлю, которую я тебе дал. И откручивай. Руки держи повыше, чтобы масло тебе в рукава не попало. Давай.

Еще с минуту кряхтения, и послышался журчащий и булькающий звук.

— Потекло.

— Вот и ладненько, полдела сделано. Можно вылезать.

Димка выбрался на свет божий. На «морде лица» у него красовалось несколько пятнышек — масло все же немного брызнуло.

— Вот видишь, как все просто, — добавил ему мазок на нос Кирилл. — Минут пять-десять можно курить, пока не стечет. Потом заменим маслофильтр — это тоже очень просто. И вот через эту горловину, — он показал на моторе, — зальем новое масло. И все дела.

— Действительно просто, — обалдел Димка. — А мама с Анатолием всегда это в сервисе делают. Шестьсот рублей за замену каждый раз платят, не считая стоимости масла и фильтра.

— Ну вот, даже с этой точки зрения уметь все делать самому очень полезно.

— А вы все можете?

— Почти. Капиталить движок в домашних условиях я, конечно, не стану, тут нужны станки и точные инструменты, которые можно найти только в мастерских. А вот текущий ремонт при наличии запчастей, а иногда и при наличии их отсутствия — это мы запросто. А уж насколько это важно в дороге — вряд ли можно описать.

— Доводилось и в пути ремонтироваться? — заинтересовался Димка.

— И не раз. На ралли всякое бывает. Вот в Монголии, помню, был случай. Шла гонка. За нами где-то по следам шла «техничка» — машина с мастерами. Но тут нам по рации передают, что они перевернулись на одном из барханов. Жертв нет, но машина вдребезги. И тут у нас, как назло, полетела трансмиссия. Что делать? Ждать, когда те свои проблемы решат и смогут до нас добраться? Черта с два, мы решили сами ремонтироваться. А трансмиссия, я тебе скажу, это не масло поменять, очень сложный агрегат. Возились весь оставшийся день и почти всю ночь. А осенью в Монголии — это не бархатный сезон в Геленджике. Днем от жары дохнешь, ходишь как лунатик. А ночью холодрыга жуткая. Но к утру сделали. И почти все это время рядом с нами экипаж американцев куковал. У них рулевая рейка полетела, а их «техничка» в песках завязла. Мы даже предложили им помочь, поломка-то, с нашей точки зрения, пустяковая. Отказались. Оказывается, у них в контракте записано, что они не имеют права ремонтировать машину, это может делать только специально нанятый для этого человек. В общем, в итоге мы пришли хоть и пятыми, но это среди пятидесяти экипажей. А те американцы приехали только через сутки и финишировали уже вне зачета. Вот так-то!

Из сарая, где Роман мастерил первую в своей жизни мебель — стул для сына, — раздался пронзительный крик, звук упавшего предмета, и забористая тирада на простонародном сленге.

— Так, первые жертвы, — усмехнулся «главнокомандующий». — Пойду посмотрю, жив ли этот краснодеревщик. А ты залазь обратно под машину и прикрути пробку обратно как можно крепче.

— Слушаюсь! — вытянулся Димка. Ему уже самому стало чертовски интересно.

— А потом клапана отрегулируем. Тут мне действительно твоя помощь понадобится. Руки, понимаешь, уже не те. Там работа тонкая, нужна точность движений. Твои молодые рефлексы как нельзя кстати пригодятся.

Димка аж надулся от осознания собственной значимости. Сам Кирилл Скрынников не может обойтись без его помощи. Это признание дорогого стоит! С этими мыслями он полез под машину, где в первую же секунду крепко треснулся макушкой о какую-то железяку. Белокурая Марлен ставила зазнавшихся щенков на место мгновенно и не церемонясь.


Анна Петровна выглянула в окошко. Во дворе в распотрошенном движке копались два самых близких ей мужика. Они то зарывались с головой в свои железки, то начинали что-то оживленно обсуждать. Ласковая улыбка тронула ее губы. О таком она и мечтать не думала. Если бы где-то в глубине души ее не точили мысли о ссоре с дочерью, она была бы счастлива на все сто процентов.

Ничего, и здесь все наладится. Не может не наладиться.


Димка тихонечко поворачивал ключ, аккуратно водя щупом туда-сюда. Есть нужное усилие, клапан отрегулирован. Победа! После пятого точно настроенного клапана Кирилл Ильич даже перестал перепроверять за ним работу. А ведь это очень ответственная операция!

За эти пару часов Димка повзрослел больше, чем за весь предыдущий год. То, что он делал, было НАСТОЯЩИМ делом, а не учебой или игрой. Осознание этого переполняло пацана пониманием собственной значимости. Он даже разговаривать с Кириллом Ильичом стал без какого-то детского заискивания, почти на равных, как мужчина с мужчиной.