Впрочем, его ситуацию нельзя считать необычной. Во все времена и во всех странах люди часто заключали браки, основываясь не на любви, а на иных соображениях.

Как всегда, его собственные чувства стояли на втором месте после статуса наследника поместья. Что ж, и это тоже нормально.

Гарри затушил сигарету в пепельнице.

«Может, я слишком многого хочу? Что, если я в самом деле ее люблю? Откуда мне знать, что такое любовь мужчины и женщины?»

Он поздно повзрослел эмоционально и до сих пор не обрел мужской уверенности. Оливия была его первой женщиной, и как только он приловчился, дела пошли сносно.

Хорошо хоть его опасения насчет собственного скрытого интереса к мужскому полу за последние три с половиной года оказались безосновательны. Он видел, как другие мужчины в лагере находили утешение друг в друге. Все закрывали на это глаза. Любые способы облегчить адское существование и выжить считались приемлемыми. Но его ни разу, даже в самые мрачные моменты, не потянуло в мужские объятия.

«Что ж, — подумал Гарри, — значит, больше не придется бороться с порочными наклонностями. Вернусь домой и займусь музыкой».

За завтраком он сказал Себастьяну, что чувствует себя вполне окрепшим и готов подумать об отплытии в Англию.

— Отлично, старина! Насколько я знаю, в начале следующей недели туда отходит корабль. Надеюсь, мне удастся пристроить тебя на борт. Чем раньше, тем лучше, ведь гак?

Гарри не разделял энтузиазма Себастьяна по поводу собственного возвращения на зеленые английские луга и топил свои печали в горячительных напитках, употребляя их гораздо больше обычного. После обеда, нетвердой походкой возвращаясь к себе в номер, он решил насладиться последними днями в Бангкоке и, осмелев от выпитого, сделав глубокий вдох, двинулся к конторке портье. Лидия посмотрела на него и улыбнулась:

— Чем я могу вам помочь?

— Э... — Гарри прочистил горло. — Я подумал, Лидия... прежде чем уехать в Англию, мне надо хоть немного осмотреть город. Раз уж вы сейчас отвечаете за обслуживание гостей, может, сопроводите меня на речной экскурсии? Это входит в сферу вашей компетенции?

— Простите, Гарри, — растерянно проговорила Лидия. — Что означает слово «компетенция»?

— Я спрашиваю вас, Лидия, не согласитесь ли вы стать на сегодня моим гидом? — объяснил Гарри с бьющимся сердцем.

— Мне надо спросить мадам. — Во взгляде Лидии появилось сомнение.

— Мадам здесь, у вас за спиной. Что вы хотели у меня спросить? — произнес голос с сильным акцентом, и из кабинета вышла Жизель.

Гарри повторил свою просьбу:

— Я буду очень признателен, если мне поможет человек, который хорошо знает местность и, разумеется, неплохо владеет английским. — Он чувствовал себя подлым обманщиком, но отступать не собирался.

Жизель на мгновение задумалась, потом решительно кивнула:

— Что ж, капитан Кроуфорд, думаю, мы могли бы достичь взаимовыгодного согласия, n’est-ce pas? Лидия и месье Эйнсли говорили, что вы отлично играете на пианино. Вы, наверное, слышали, что завтра вечером здесь, в отеле, открывается бар? Так вот, мне нужен пианист. Если сыграете для меня, я отпущу Лидию с вами на речную прогулку, и она покажет вам Бангкок.

— Идет, — радостно улыбнулся Гарри.

— C’est parfait, капитан Кроуфорд. — Жизель пожала ему руку. — У меня есть саксофонист и ударник. Они будут в баре завтра в шесть вечера. Вы сможете подойти к этому часу, чтобы прорепетировать с ними? Я договорюсь, чтобы ваша оплата компенсировала вашу экскурсию с этой юной леди.

— Конечно. Merci, madame, — ответил он.

Когда Жизель исчезла в своем кабинете, Гарри с удовлетворением налег на стойку и посмотрел в прекрасные янтарные глаза Лидии.

— Вопрос улажен. Итак, куда вы меня поведете?

Глава 35

На открытие «Бамбукового бара» пришли толпы экспатриантов, которые после нескольких лет страданий под японским игом радовались возможности хоть что-то отпраздновать. Они залпом пили местное виски «Меконг» и веселились.

Репетиция длилась меньше часа. Гарри радовался своему искусству пианиста и практике, которую получил, играя джаз для японцев в Чанги. Помимо него, в оркестре были голландский барабанщик, тоже бывший военнопленный, и русский саксофонист, подвизавшийся в Бангкоке по неизвестным причинам. Им удалось составить список мелодий, которые знали все трое.

В помещении было жарко, дымно и пахло потом. Гарри еще никогда не играл вместе с другими музыкантами и теперь наслаждался приятным чувством локтя. Когда его пальцы летали по клавишам в виртуозном соло, публика энергично аплодировала, и он испытывал редкое для себя радостное волнение.

Лидия, чудесно смотревшаяся в шелковом саронге, плавно скользила по комнате с подносом, уставленным напитками.

Наконец вспотевшие и уставшие музыканты объявили, что больше не могут играть на бис. Гарри вышел из бара, пересек террасу и вступил на лужайку, спускающуюся прямо к реке. Из-за режима затемнения остаток вечера горожане проводили при свечах, и единственным источником света служила полная луна, висящая прямо над головой.

Гарри закурил и тяжко вздохнул. В эти часы он чувствовал себя очень комфортно. И не важно, что он был скитальцем среди скитальцев в этом пестром сборище людей, волей трагических обстоятельств заброшенных сюда с разных концов света. Он не армейский капитан и не потомственный английский лорд, который должен унаследовать огромное поместье. Он всего лишь пианист, и его талант доставляет радость другим.

Он просто был самим собой, и это ему нравилось.

На следующий день, как и договорились, Лидия встретилась с ним в вестибюле отеля. «Мадам» арендовала для них деревянную лодку и лодочника, готового отвезти, куда скажет Лидия. Гарри шагнул на борт на ватных ногах: за последние дни он впервые чувствовал такую слабость — сказывались недосып и четыре порции виски.

— Капитан Кроуфорд, давайте поплывем вверх по реке и посмотрим сначала Большой храм, — предложила Лидия, усаживаясь на деревянную скамью напротив него. — А потом отправимся на плавучий рынок, о’кей?

Было странно слышать американское выражение из уст восточной женщины.

— О’кей, — кивнул Гарри. Ему показалось, что даже к его устах это словцо прозвучало странно.

— О’кей, Гарри, — улыбнулась Лидия.

Они отплыли от гостиничного пирса и присоединились к речному движению. Река Чаопрайя служила главной транспортной магистралью города, и Гарри удивлялся, с какой ловкостью лодочники лавируют в опасной близости друг от друга, чудом избегая аварий.

На горизонте появлялись похожие на грозных китов огромные черные баржи, иногда по четыре-пять в ряд. Их, связанных обрывками веревки, тянули крошечные суденышки. Их лодка дважды еле ушла от столкновения, и Гарри заметил, что у него дрожат руки.

Лидия почувствовала его напряжение.

— Не волнуйтесь, Гарри. Наш лодочник, Сингту, водит эту лодку уже тридцать лет и ни разу не попадал в аварию.

Она подалась вперед и похлопала его по руке. Этот ласковый жест наверняка ничего не значил для Лидии, но для мужчины, годами тоскующего по любви, это был драгоценный момент.

— Смотрите, Гарри!

Он проследил взглядом за ее изящной протянутой рукой и увидел здание, которое с полным основанием можно было назвать дворцом. Крыши в тайском стиле были покрыты золотом и украшены огромными камнями, похожими на изумруды и рубины, блестящими в солнечном свете. Это напоминало картинку из исторической книги — одной из тех, что читала ему в детстве мама.

— Это дом наших короля и королевы. Сейчас у нас новый король, потому что старого застрелили.

Гарри рассмешила прямота Лидии, и он засмеялся. Он не сомневался, что ее манера говорить по существу объясняется скорее скудным запасом английских слов, чем особенностями характера, и это еще больше притягивало к ней.

— Хотите, зайдем туда и посмотрим на Изумрудного Будду в «wat»? Он очень красивый и знаменитый. За ним ухаживают многочисленные монахи.

— Почему бы и нет? — согласился Гарри. — А что такое «wat»? — с усмешкой поинтересовался он.

В это время лодочник повернул свое суденышко и зацепил веревку за деревянный шест возле пирса.

— По-вашему «храм», — пояснила Лидия, ловко выбираясь из лодки и подавая руку Гарри.

Дворец и храм Изумрудного Будды окружали великолепные сады, полные ярких красок и ароматов жасмина. Гарри остановился перед чудесным цветущим растением с нежными розово-белыми бутонами.

— Орхидеи, — заметил он. — Они росли в лесах вокруг Чанги. В Бангкоке я видел их повсюду, а в Англии это большая редкость.

— Здесь они растут, как сорняк, — пожала плечами Лидия.

— О Боже! Хотел бы я, чтобы у нас на родине были такие сорняки! — воскликнул Гарри, решив взять с собой несколько растений для мамы.

Он поднялся за Лидией по ступенькам храма и так же, как она, снял туфли. Внутри было темно и просторно. Монахи в желто-оранжевых балахонах стояли на коленях и молились перед роскошным и на удивление маленьким Изумрудным Буддой. Лидия тоже преклонила колени, молитвенно сложив перед собой руки и склонив голову. Гарри последовал ее примеру.

Через несколько минут он поднял голову и замер, наслаждаясь спокойствием и умиротворяющей тишиной храма. За время пребывания в Чанги, желая заняться хоть чем-то интересным, он посетил пару лекций по религии. Одна была посвящена буддизму, и ему показалось, что это учение по духу ближе всего к его собственному мироощущению.

Наконец они вышли из храма и вновь оказались под ярким солнцем.

— Ну что, теперь на плавучий рынок? — спросила Лидия, когда они вернулись в лодку. — До него долго плыть, но думаю, вам понравится.