— Ваш дикарь ничего не сможет сделать, — с сарказмом произнес Маннинг.

Она все еще стояла молча. И еще не скажет ничего.

— Он не придет, мадам.

— Вы оба ведете себя как вульгарные пьяницы с пустой головой, если вы думаете, что, купив доверие его величества сможете завоевать доверие света, то глубоко ошибаетесь. Ваши дела незаконны.

Мэдди медленно опустилась в кресло, сложив руки на коленях, чувствуя тяжесть диадемы на голове.

— Что вы хотите?

— Спасать. Вас спасать. Тебя.

— Спасать меня?

— Если ты думаешь, что можешь спасти себя сама, забудь все свои надежды и мечты. И свою веру.

Мэдди низко опустила голову.

— Подумай о тратах. На тебе диадема. И ты наверняка знаешь ей цену. Можно привести другие примеры. Будем говорить только о фактах. Мы проведем расследование этой, так называемой свадьбы, и раскроем твое дело.

Мэдди подняла глаза.

— Запас твоего актерского таланта, мисс Тиммс, слишком велик. Мы должны вести наши дела дружно. Английская церковь прощает глубокие заблуждения и не лишает свободы. Ваши дела безобразны и плохо пахнут.

— Что вы хотите от меня?

— Разрешите мне поговорить с тобой. Попытайся понять, мы ужасно расстроены. Мы ненавидим волокиту, всю эту грязь… Но вы действительно должны подумать, потому мы вас и пригласили. Мы не хотим угрожать вам, но вы нажимаете на нас и ставите в такое неприятное положение всеми вашими расходами, разговорами и фактами. Пожалуйста, подумайте об этом.

— Вы что, хотите, чтобы я думала об этом?

— Мы заинтересованные люди. Речь идет о семейных делах. Вы можете потерять все, мисс Тиммс… Все, когда объявите себя неплатежеспособными. Все его поступки неразумны. Расстроенная свадьба, женитьба на вас. Уволенный Торбин. Этот громадный бал!

— Мы приготовились быть благородными, — говорил Стонхэм.

— Мы что-нибудь сделаем, чтобы избежать огласки.

Она потрогала свою голову, пытаясь понять, что от нее хотят.

— Вы… не хотите огласки?

— Конечно, не хотим, — сказал Маннинг.

— Если вы согласны аннулировать все, что связано с вашей женитьбой, есть шанс договориться по-хорошему.

Мэдди сидела тихо, пристально глядя на него.

— Это может быть аннулировано?

— Конечно, причем независимо от того, нравится это вам или нет. Только ваше решение быть разумной и взять то, что предлагают — это выход. Или мы все можем стать несчастными.

— Я не могу об этом думать. После…

— О! Леди в голубом, — слова Маннинга прозвучали отчитывающе. — Ваша женитьба была нелегальной. Это был вынужденный обман. Все может свестись к нулю.

— Как видите, мы старались оградить вас от всех проблем, а если в дальнейшем мы будем сотрудничать с вами, все будет значительно проще.

— А если вы начнете разводить живность, высиживать птенцов, — добавил Маннинг, — наша денежная помощь будет подспорьем в личной жизни, в устройстве детей. Это гораздо лучше, чем ваше желание где-нибудь работать.

Мэдди неожиданно встала, прошла мимо него и подошла к зеркалу.

— Я не буду слушать дальше, — сказала Мэдди и, взглянув на себя в зеркало, нашла, что выглядит странно, — таинственнее и более искушенной, чем наивная Мэдди Тиммс.

— Вы смотрите, как сохранилось зеркало, мадам?

— Если я соглашусь, никто об этом не должен узнать, никогда.

— Не сомневайтесь.

Мэдди взглянула на него. Нет здесь не было друзей. Она не доверяла этим людям.

— Я еще не решила, я разберусь, — сказала она и повернулась, собираясь уйти.

Маннинг поймал ее за руку.

— Все в порядке, мадам?

— Мои пациенты в подобных ситуациях ведут себя аналогично. — Она оттолкнула от себя руку Маннинга и пошла к двери. Она не собиралась задумываться об этих делах. Маннинг подошел к ней сзади.

— Я беспокоюсь за вас. Не выходите так поздно.

Кристиан не мог найти Мэдди. Он стоял у окна и смотрел на человека, стоявшего внизу в свете уличного фонаря. Рука Кристиана конвульсивно сжала занавес, он отступил назад.

Жерво тяжело вздохнул, затем решительно прошел среди гостей, игнорируя суматоху и волнение.

На лестнице он схватил лакея:

— Назад! Человек… опасен…

Слуга взглянул на него и смутился.

— Ваша светлость?

Жерво подтолкнул его к лестнице. Взглянул с недоверием. Слуга поклонился и спустился вниз. Кристиан бросился к окну. Он видел, как лакей подошел к одному из кучеров.

Человек ускользнул. Его нигде не было видно.

Глава 34

В холодной тускло освещенной конюшне находились великолепные лошади, превосходной стати и в новых упряжках. Лошади волновались, храпели, глубоко втягивая воздух.

В это время Мэдди вышла подышать свежим воздухом и отдохнуть.

Было уже поздно, тени в саду становились все более мрачными и глубокими. Ее платье мерцало и отсвечивало серебром. Она подхватила свою юбку руками и, придерживая ее, пошла в глубину сада. Ей хотелось отвлечься, подумать, найти ответ на беспокоившие ее вопросы.

Она сбилась с пути. Блуждала.

«Как достичь внутреннего спокойствия?»

Она была здесь не дома. Но она жила здесь.

В то время Жерво нуждался в ней. Они стали супругами. Но теперь она не нужна ему. Их брак незаконный. Замужество не было замужеством. А свадьба была лишь фарсом. Гнев и раздражительность росли в ней. Она сняла с пальца кольцо. Мэдди помнила тот день, когда Жерво заверил ее, что ложь и фальшь остались в прежней жизни.

Она не верит ему. Она не может поверить Кристиану.

Конюшни были темные и только свет, падающий на булыжную дорожку сквозь туман, отражался на стенах.

Она могла идти домой, могла делать все, что он захочет. Но в их отношениях царила грязь. Она не могла переносить такой жизни. И Жерво. И его мир. И его окружение.

Как теперь ей жить?

Мэдди потрогала обручальное кольцо своими холодными пальцами. Как ей поступить? Ведь она любила его, вопреки резонам и правилам. Она не смогла убежать от правды и от самой себя. Она не обращалась к Друзьям, она не слушала наставлений Ричарда.

Новая лампа светила ярко. Скрипела наружная дверь, запах конюшни доносился через дорогу. На аллее, в тумане, слышались голоса. Какая-то фигура нырнула в темноту, а затем опять прошла по дорожке.

Головной убор и очертания фигуры говорили, что это женщина.

Здесь всегда слонялись оборванцы. Мэдди никогда не прибегала к конфронтации с ними, относилась к ним очень спокойно.

Перед Мэдди простиралась темная, безмолвная аллея, и только по каменистой земле журчал ручей. Мэдди слегка зазнобило. Она потерла руки и, глубоко вздохнув, пошла по аллее. Следом за ней пошла женщина в накинутом на голову капюшоне, выскользнувшая из темноты.

— Что я могу сделать для вас? Вы не голодны? — спросила Мэдди, остановившись в нескольких шагах от незнакомки.

Женщина посмотрела на Мэдди, крепко прижимая к груди сверток. Мэдди тоже подняла на нее глаза с чувством наступающего шокового состояния.

— О, — сказала молодая девушка с пухлыми щечками и красными глазами, приседая в кратком реверансе. — Извините, мне нужно здесь подождать…

Она отпрянула в темноту.

— Так вы не голодны? — снова спросила Мэдди. — Может, пойдем на кухню?

— О, нет, благодарю вас!

Мэдди пошла вперед, недоумевая. Неожиданно незнакомку как будто осенило.

— Извините, мадам, вы хозяйка дома?

Мэдди кивнула.

Девушка с облегчением вздохнула, присела в реверансе и подошла ближе.

— Будьте любезны, передайте его светлости, что принесли посылку от госпожи Сазерленд.

Какое-то мгновение Мэдди стояла неподвижно, затаив дыхание. Из свертка, который держала в руках девушка, послышался плач.

— От миссис Сазерленд?

Девушка сделала реверанс.

— Да, мадам.

Мэдди начала дрожать.

— Посылка? Вот эта посылка?

Ее голос стал дрожать еще сильнее.

— Это посылка от миссис Сазерленд?

— Да, мадам!

Девушка печально улыбнулась, слегка покраснев.

— Это хорошая маленькая девочка. Я ее няня.

Мэдди побледнела. Простая ошибка разрушает мечту. Началось падение… Реальное грехопадение… Обман… Непонимание…

Миссис Сазерленд. Они любили друг друга. Они имели ребенка.

Мэдди не могла остановить мучившую ее дрожь. Слезы навернулись на ее глаза. Она слышала слабое похныкивание ребенка и вместо справедливого отвращения чувствовала только волнение о малышке, боль и страдание. Это был его ребенок. И она любила даже его бесчестие и несправедливость.

Кристиан не находил себе места, он не знал, куда делась Мэдди. Она должна быть здесь, рядом с ним, приветствовать гостей.

— Наконец он увидел ее. Она стояла у дверей, о чем-то разговаривая с Кальвином. Он подошел к ней, протянул руку и подал знак маэстро. Зазвучала музыка. Взоры присутствующих обратились на герцога и его супругу. Кристиану казалось, что весь мир радуется вместе с ним. Жерво был очень доволен удачным вечером, он был счастлив среди восхищенных взглядов и возгласов. Ощущение восторженности не покидало Кристиана, он чувствовал себя неуязвимым. Ничто и никто не сможет разрушить его счастье.

На какое-то хмурое мгновение ему показалось, что он ошибся. Мэдди была напряжена и резко отталкивала его, слегка отстраняясь. Она смотрела на него сквозь ресницы, что делало ее глаза золотистыми, целомудренными и чувственными одновременно, вызывающими у него быстрое и сильное волнение.

— Я люблю тебя, — сказал он себе под нос слова, как музыку. Он знал, что она их не слышит, и не хотел, чтобы она слышала их. Он не ждал ответа. Не сегодня, не этой ночью, сегодня он победитель.

— Ты чего-то опасаешься? — спросила Мэдди, стоя чуть поодаль.

Кристиан не сделал попытки приблизиться.

— Обезьяна… здесь, — с волнением в голосе сказал он. Мэдди сжала кулаки, сделала конвульсивный шаг к нему и остановилась.