— Милорд Фицроджер, права ли в данном случае ваша жена? Как вы считаете, смог бы убить вас во время этого поединка Ворбрик?

— Как всегда, государь, я полагался только на волю Божию, — ответил ему Фицроджер.

Имоджин снова взглянула на Фицроджера. Он бросил в ответ холодный взгляд.

— Но если заглянуть в прошлое, — продолжал раздраженно настаивать король, — Как вы считаете, ваши раны не позволили бы вам победить в этом поединке?

— По-моему, нет, — просто ответил ему Фицроджер. — Я не мог пользоваться правой ногой и обеими руками.

Имоджин так хотелось оглянуться в зал, чтобы понять, как на это отреагировали все присутствующие. От них зависело все! Но она понимала, что они никогда не примирятся с тем, что женщина посмела что-то сама решать, даже если она пыталась спасти жизнь своего мужа.

Наконец король обратился к присутствующим:

— Итак, по первому обвинению. Леди Имоджин заявила, что, будучи сюзереном Каррисфорда, она имела право мстить лорду Ворбрику за преступления, совершенные против нее самой и ее людей. Кто-нибудь будет против этого?

У Имоджин в душе загорелась искорка надежды. Генрих так составил фразу, что было маловероятно, чтобы кто-то стал возражать. Наоборот, все лендлорды и рыцари станут поддерживать право лорда в таких случаях действовать подобным образом, даже если хозяйка замка была женщина.

Генрих не услышал возражений и сказал:

— Значит, так тому и быть. Но всем следует помнить, что мы стремимся, чтобы правосудие было справедливым и равнозначным по всей нашей стране, и если были бы какие-либо сомнения в отношении вины Ворбрика, я бы сегодня обязательно высказал свои сомнения.

Имоджин почувствовала, как к ней стала возвращаться надежда на лучший исход дела. Но это было опасное чувство — оно ослабило ее внимание. Правда, как ни оценивай ситуацию, главное обвинение было с нее снято.

— Сейчас, — заявил Генрих, — мы должны рассмотреть второе обвинение. Леди Имоджин не отрицает, что она ударила своего мужа и моего вассала. Он потерял сознание и был связан. Она оправдывает свои действия тем, что сделала это ради его же блага. Таким образом, приходится подозревать, что она посчитала, что ее муж не в состоянии управляться со своими делами без ее помощи. Несмотря на это, лорд Фицроджер желает проявить милосердие и наказать ее не в полной мере. Исходя из его больших заслуг перед нами, мы желаем отмести любое оскорбление, которое могло быть нам нанесено.

Имоджин почти перестала дышать.

— Но не выходит ли этот случай за сферу влияния его личной и нашей снисходительности? Кто-нибудь желает высказаться по данному вопросу?

В зале разразилась настоящая буря, и Имоджин испугалась.

Генрих призвал присутствующих к порядку, и мужчины стали выступать по очереди. Они использовали разные слова, но суть оставалась одной и той же: нельзя позволить женщинам верховенствовать над мужчинами и распоряжаться их жизнью, даже если у них было желание защитить мужа. Неужели мужчин можно, как младенцев, держать подальше от острого лезвия меча или от огня?!

А женщины, значит, младенцы, подумала Имоджин, но вы стараетесь удержать нас, чтобы мы не делали наших собственных ошибок. Но у нее хватило ума не высказать вслух подобную крамолу.

Когда все уже высказались, Генрих спросил:

— Никто из вас не желает сказать что-либо в поддержку Имоджин из Каррисфорда?

Имоджин не смогла сдержаться и посмотрела на Фицроджера. Он не отвел от нее взгляда и не стал ничего говорить против нее, но и не выступил в ее защиту. Она понуро опустила голову.

— Имоджин из Каррисфорда, — произнес король. — Вы еще молоды, и в последнее время на вашу долю выпали тяжелые испытания. Сначала вас покинул любимый отец, потом разбойники Ворбрика напали на вас и разгромили ваш замок. Свидетели рассказали нам, что вы, чтобы сохранить родной очаг, действовали решительно и смело. Перед совершением преступления вы сами находились в опасности и были вынуждены действовать вопреки женскому характеру. В конце концов вам удалось спастись бегством. Учитывая веру в вас со стороны вашего мужа, нам придется признать тот факт, что под влиянием вынужденных поступков и действий, не присущих женской натуре, ваш разум временно помутился. Мы накладываем на вас наказание. Оно станет для вас единственным: вы преклоните перед нами колени и покаятесь перед распятием, что совершили не правильные деяния, и станете молить вашего мужа о прощении.

Вперед вышел монах с мрачным лицом и передал Имоджин украшенный драгоценными камнями крест с мощами.

Имоджин приняла его и обвела все вокруг диким взглядом. Она взглянула на Фицроджера и заметила, как странные искорки промелькнули в его непроницаемых холодных глазах. Он понимает, что она не может произнести подобную клятву?

Несчастная упала на колени и крепко прижала распятие к груди.

— Я клянусь на животворящем кресте, — сказала она, — что искренне сожалею, что стала причиной всех этих страданий. Я молю о прощении моего мужа, моего короля и всех здесь присутствующих.

Имоджин было не так легко произнести все эти слова.

— Леди Имоджин, — заявил король. — Я уверен, что вы искренне сожалеете, что вам пришлось присутствовать здесь в подобном качестве, но вам следует более четко сформулировать свое покаяние.

Имоджин попыталась еще раз, но все завершилось с тем же результатом.

— Перед святым крестом я искренне раскаиваюсь, что совершила подобный проступок в отношении моего супруга, и молю его о прощении.

В зале началось волнение. Крики звучали все громче и громче, пока снова не разразилась буря. Король покачал головой и сказал:

— Вы не собираетесь произнести клятву, леди Имоджин, не так ли?

Она посмотрела на него сквозь пелену слез.

— Я уже один раз в жизни лживо поклялась на кресте, государь, и душа моя потом сильно страдала из-за этого. Я не могу сделать подобную вещь еще раз. Ваше величество, я люблю моего мужа и не могу согласиться с тем, что было не правильным с моей стороны попытаться сохранить ему жизнь, если даже я сейчас так страдаю из-за этого. Я искренне молю его и вас о прощении. Я прошу всех присутствующих простить меня, потому что мои действия так расстроили всех, и понимаю, что мой отказ принести клятву делает мое положение еще более серьезным.

Было видно, что Генрих был раздражен. Его пальцы выбивали сердитую дробь на крышке стола.

В наступившей тишине поднялся Фицроджер. Он, протянул руку.

— Кнут, — попросил он.

Имоджин вздрогнула, когда поняла, что за ним не было нужно идти куда-то далеко. Она не сводила взгляда с мужа, пока тот приближался к ней. Он все еще слегка прихрамывал.

— Сними свой плащ, — приказал он жене. У нее пересохло во рту. Девушка расстегнула застежку, и плащ волнами опустился к ее ногам.

Имоджин не сводила с него взгляда. Фицроджер казался таким же высоким и смуглым, как тогда, когда она увидела его в первый раз в Кливе. Тогда он сек провинившихся стражников.

— Ты признаешь, что я должен тебя высечь? — спросил ее Тайрон.

Она кивнула головой, потом ей удалось выдавить из себя несколько слов:

— Да, милорд.

— Прав ли я, что, когда ты собиралась ударить меня по голове камнем, ты понимала, что тебя позже ждет за это наказание?

— Да, милорд.

— Тогда мне не стоит разочаровывать тебя, — сказал Фицроджер.

Просвистел кнут, и Имоджин резко перевела дыхание после огня, ожегшего ей спину. Она смотрела вперед, все еще прижимая к себе крест, и молила Богородицу, чтобы ей хватило сил выдержать наказание.

Фицроджер отошел от нее и бросил кнут на стол.

Потом он повернулся лицом к залу и к ней. — Дальнейшее обсуждение степени ее вины будет продолжено наедине между мной и моей женой. Но если происшедшее здесь будет обсуждаться у вас дома, вы, господа, сможете сообщить вашим женам, что леди Имоджин была публично высечена за ее грехи.

Шум в зале все нарастал. Наконец поднялся один сердитый рыцарь.

— Я считаю, что это недостаточное наказание. Вы простили ей ее проступок! Если Фицроджер не может выпороть свою жену здесь перед нами, я могу сделать это вместо него!

— Любой человек, причинивший вред моей жене, станет отвечать передо мной за совершенное!

Все замолчали, а поднявшийся мужчина опустился на свое место.

Фицроджер внимательно осмотрел зал.

— Присутствует ли здесь кто-нибудь, кто выскажется против принятого мною решения? Я буду счастлив разрешить это разногласие с помощью меча.

Промолчали все, и это было неудивительно. В его голосе Имоджин явно почувствовала ярость и желание убивать. Она чуть было не потеряла из-за этого сознание, потому что боялась, что вся его злоба потом будет направлена против нее.

Фицроджер резко поднял Имоджин на ноги.

— Тогда будем считать, что в глазах всей Англии моя жена восстановила свою, честь и впоследствии к ней будут соответственно относиться.

Он поклонился королю.

— Согласно вашей воле, мой господин! Генрих нахмурился, но сказал:

— Так оно и будет, но я сам являюсь мужем, и мне кажется, что для всех станет лучше, если отсюда не станут просачиваться слухи о случившемся, чтобы не заразить подобной вольностью всех женщин Англии!

Имоджин тут же подумала, что немного подобной «заразы» могло бы принести большую пользу всем, но она торопливо опустила глаза долу и решила не открывать рта ни в коем случае. Видимо, она сделала это не слишком быстро.

— Тай, уведи свою жену, — недовольно заявил король. — И научи ее вести себя как положено. И захвати с собой кнут. Мне кажется, что он тебе еще пригодится.

* * *

Фицроджер молча шел впереди, а Имоджин тихо и робко следовала за ним. Ее нервировало, что он на ходу похлопывал себя по ноге кнутом. И еще она волновалась, глядя, как Тай прихрамывал. Неужели он теперь все время будет хромать, подумала Имоджин.