— Тебе это нравится? — — прошептала она.

— Да. А тебе?

Она опомнилась и вся содрогнулась, вспомнив об охраннике.

— Ты сумасшедший… Вино! — громко сказала она. — Нам необходимо вино! Много вина!

— Много вина. И меда. Немного приподнимись на руках ради меня, моя сладкая.

Имоджин приподнялась, чтобы муж губами мог дотянуться до ее груди, а тем временем его рука ласкала ее между бедер.

— Что еще нам нужно? — спросил он между ласками. — Травы и приправы? Ты такая пряная. Фрукты? Я вспомнил о дынях. И апельсины. Апельсины из Испании. Ты слаще, чем любой самый сладкий апельсин…

Имоджин с трудом удержалась от того, чтобы не вскрикнуть от удовольствия.

— Я не могу сдерживаться, когда ты делаешь со мной такие вещи, — запротестовала она. — Это нечестно.

Все это время она не переставала энергично двигать бедрами.

— Время пришло. Рыжик!

— Слава Богу!

— Ты должна сделать это.

— Что?

Фицроджер расстегнул свои холщовые подштанники, и она увидела результат эрекции.

— Я должен проникнуть в тебя. Имоджин широко раскрыла глаза. Хотя его естество показалось ей гораздо большим, чем то, которое она запомнила на всю жизнь, внутри у Имоджин не проходило томление от желания. Она взяла его в руки, и ее поразило, что он такой жаркий. У Фицроджера сперло в груди, и он с трудом выдохнул воздух.

Девушке было неприятно сознаваться в неведении, но пришлось сделать это:

— Я даже не знаю, где он должен быть, — шепнула она мужу.

— Ты не знаешь свое собственное тело? Муж взял ее правую руку и поместил между бедрами. Затем Имоджин провела рукой назад и, ощутив влажность, остановилась.

— О, мне почти так же приятно, как когда ты меня трогаешь здесь.

— Не забудь об этом, когда меня не будет…

Наконец Имоджин поняла смысл еще одного из странных предупреждений отца Фульфгана.

— Но это же страшный грех! — возмутилась она.

— Но тебя будет трудно поймать, когда ты станешь это делать. Давай, Рыжик!

Она услышала напряжение в его голосе.

— Возьми меня и помести в свое тело. Имоджин ухватилась за его напрягшееся естество рукой. Она опять ощутила его движение. Сначала она стала сжимать его в ладони, а потом, вспомнив Фульфгана, импульсивно склонила голову и лизнула… Фицроджер чуть было не закричал, выгнулся под ней дугой и чуть было не сбросил ее с себя.

— Имоджин! Оставь это на следующий раз, ладно? — простонал он.

— Но тебе же это нравится? — усмехнулась она.

— Да, очень. Но пусти меня в свое лоно. Сделай меня своим мужем, Рыжик!

Имоджин приподнялась, чтобы принять его в себя, туда, где все было готово к этому. Как только он начал заполнять ее до отказа, ей стало не по себе.

— Скажи что-нибудь, — шепнул ей Тай.

— Я хочу этого, — четко ответила она ему и всему миру. — Ты даже не представляешь, как сильно я желаю этого.

— Знаю, — пробормотал Тайрон, а Имоджин снова засмеялась.

— Ты очень большой, — заметила она, осторожно опускаясь на него. Все мужчины та… О… — Имоджин не смогла договорить и замерла.

— Имоджин, только ты можешь это довести до конца.

Она ощутила боль. Настоящую боль. Девушка ощутила преграду, и если она будет двигаться дальше, то ей станет еще больнее. Имоджин осторожно нажала, боль усилилась. Она остановилась, а Фицроджер поцеловал ее.

— Может, будет лучше, если я сделаю это? Его вопрос задел ее самолюбие.

— Нет, я могу сделать это сама, но только зажми мне рот. Я боюсь, что закричу.

— Ты можешь меня кусать, — сказал ей муж и вложил ладонь ей между зубов.

Имоджин прихватила его руку зубами и немного приподнялась, чтобы нажать посильнее.

Ей было больно, но она продолжала опускаться. Стало очень больно, но она уже не останавливалась, хотя по щекам у нее текли слезы. Потом после взрыва боли осталось только жжение.

Имоджин почувствовала вкус крови во рту, она поняла, что укусила Тайрона, и быстро отпустила его руку.

— Мне было так же больно, как и тебе, — мрачно заметил Тайрон.

Имоджин продолжала сидеть на муже, наполненная им до отказа. Ей было больно, но она была все же рада, что смогла довести все до конца. Имоджин понимала, что если бы она лежала под ним, то все было бы гораздо хуже. Тогда бы она кричала и винила во всем только его.

— Разве так бывает не у всех? — спросила она мужа.

— Не знаю. Тебе действительно очень плохо?

— — Все в порядке. Что дальше? — храбро спросила она.

Фицроджер сел, прислонившись к с гене, и положил ее ноги себе на талию. Ей стало немного легче.

Он снова принялся ласкать и целовать жену, не переставая слегка шевелить бедрами.

Имоджин хотелось просить его, чтобы он все сделал, чтобы снять свое напряжение, но она боялась. Боялась новой боли. Поэтому у нее снова потекли слезы из глаз.

— В чем дело? — спросил Фицроджер, касаясь ее щеки. — Я думаю, что нам следует все выяснить.

Я все делаю не правильно, так? — спросила Имоджин.

— Ты все делаешь прекрасно, но нам нужно все закончить. Дорогая моя, постарайся кончить вместе со мной.

Имоджин не понимала, что он имеет в виду, но он начал импульсивно двигаться под ней, держась за ее бедра. Сначала ей было больно, но потом полегчало, и она поняла, каково ему было все это терпеть.

Имоджин страстно желала доставить удовольствие мужу. Она делала все возможное и любила его так, словно для них уже не будет завтрашнего дня.

Предполагалось, что они должны были разговаривать между собой, но она уже не могла. Имоджин могла только кричать, и ей даже хотелось вопить во все горло. Но ей не следовало этого делать, потому что тогда обязательно бы прибежал караульный. Имоджин закусила руку и двигалась все быстрее, наблюдая за реакцией мужа. Он же почти задыхался и без конца мотал головой. Потом Имоджин ощутила, как глубоко внутри нее взорвался фонтан его семени, и сильнее прикусила пальцы.

Имоджин поняла, что он чувствовал прошлой ночью. Сейчас и она была не удовлетворена, но ей было приятно доставить удовольствие мужу.

Фицроджер вышел из нее и повалил ее на спину прямо на землю. Его губы заглушали ее крики, пока руки не довели Имоджин до экстаза. На сей раз он действовал гораздо напористее и глубже, чем в прошлую ночь. Испытав оргазм, Имоджин почувствовала необыкновенную слабость. Потом она словно в полусне лежала в объятиях мужа.

— Эй, вы там! Я сказал, чтобы вы постоянно разговаривали!

— Заткнись ты! — заорала Имоджин. — Я закричу, если он попытается меня убить, понял?!

— Тебе следует дать по морде, — заворчал караульный, но все же оставил их в покое.

Фицроджер стал корчиться от смеха. Имоджин стукнула его по спине.

— Что ты в этом нашел смешного?

— Сейчас мне все кажется смешным, — сказал Тайрон и нежно обнял жену. Несколько дней назад она даже не могла себе представить подобного нежного отношения.

— Если я умру, то умру счастливым! — блаженствовал он.

После его слов она сразу же вспомнила обо всем.

— Ну, мне бы не хотелось этого, — сказала Имоджин, вырываясь из его объятий. — Тай, мне кажется, что ты слишком расслабился.

— Неужели? — сказал он, сел и обхватил руками колени.

У него были растрепаны волосы, и он действительно выглядел очень счастливым. Имоджин с трудом его узнавала.

— Так будет всегда? — спросила она его.

— Надеюсь, нет. Мне бы хотелось заниматься любовью медленно и нежно, а вокруг чтобы была тишина и никакой опасности. Я буду доволен, если даже нам придется не-, много умерить нашу безумную страсть.

Имоджин взглянула на свой разорванный подол. Она подумала, на кого же она стала похожа, но теперь ей было на все наплевать.

— Ты действительно так считаешь? — спросила она Тайрона.

— А ты думаешь, что я соглашусь всегда любить тебя в сырой пещере, опасаясь за наши жизни?

Имоджин внимательно посмотрела на него и спросила:

— Ты имеешь в виду настоящую любовь?

Фицроджер немного пришел в себя.

— О Имоджин, — вздохнул он, — я не знаю. Если любовь существует, я ничего о ней не знаю. Ты мне очень дорога, и я стану тебя , защищать, если даже мне придется распрощаться со своей жизнью.

— Ты бы женился на мне, даже если бы я была страшной старой каргой? — продолжила она допрос.

— Да, конечно.

— И ты бы отдал за меня жизнь?

— Естественно.

— И ты бы довел брачные отношения до конца?

— Да, но, наверно, не ждал бы так долго.

— Я опять начинаю бояться тебя.

— Постарайся не бояться. Толку от этого все равно никакого не будет.

— Нам нужно что-то придумать, — предложила Имоджин.

— У тебя есть какой-нибудь план?

— Да. Но нам придется в кромешной темноте пробираться через подземные ходы.

Потом Имоджин вспомнила, что это значит для него.

— О! Прости меня, я ведь совсем забыла…

— Да, но я пытаюсь не думать об этом.

— Тебе не стоит так бояться, — хитро глядя на него, сказала Имоджин.

— Наверно, если я побью тебя, мне станет немного легче, — сурово сказал Тайрон, но его глаза продолжали ласково смотреть на нее.

— Караульный решит, что ты меня пытаешься убить.

— Но когда он увидит, что я просто решил проучить свою жену, он поддержит меня. Ты же, наверно, поняла, что ему не нравятся слишком дерзкие женщины. Ну а теперь продолжай. Расскажи мне о своем плане, моя амазонка.

— Ворбрик пока не догадывается, что он не сможет протиснуться через потайной ход.

— Правильно, — заинтересовался Фицроджер. — Доверит ли он одному из своих людей отправиться туда без него? Вероятно, да. Ведь у них не будет другого выбора.

— Значит, у нас появится шанс на спасение. Тайрон отрицательно покачал головой.

— Чтобы гарантировать твое благоразумие, он оставит меня своим заложником. Пойми, что я даже буду рад этому.