Джоанна Линдсей - Цветок в его руках

Он вновь стал ее целовать, расстегивая ее рубашку. Она хотела коснуться его, но ее связанные руки помешали ей: без лишних слов он развязал ее.

Это не было бурным страстным порывом, как днем. Разжегшееся между ними ровное пламя становилось жарче, оно вызывало у нее жаркие чувства, сердце билось так сильно, и его биение эхом отдавалось во вскруженной голове. Диган притянул ее ногу к своей и прижал еще сильнее. Но поцелуи по-прежнему были нежны. Они были крепкими, но медленными и искушающими. Он не брал. Он давал.

Макс подняла руку и запустила пальцы в его волосы. Ее сердце билось все сильнее.

Макс наполняло восторгом сознание того, что в его поцелуях не было ничего порывистого. Они были сдержанными, словно обдуманными. Значит, он не остановится. Он предоставил ей возможность остановить его. Как же он, должно быть, удивлен, что она этого не сделала!

Он водил руками по ее бедрам, ягодицам, спине: Диган все еще хотел согреть ее. И у него получалось. Ему удалось это еще тогда, когда он начал целовать ее. Сквозь тонкую ткань сорочки его прикосновения возбуждали ее все сильнее.

– Теперь тебе тепло, – прошептал он. – Мне остановиться?

Она не ответила. Перевернувшись, она легла на него и обхватила его бедра ногами. Диган еще не заметил, что она была без белья. Макс постирала его и повесила за кустом, чтобы он не увидел. И ее ощущения из-за этого были восхитительными. Она почувствовала под собой напряженное возбуждение и, не в силах устоять, стала прижиматься к нему.

Обхватив шею Дигана, она целовала его все крепче, с нарастающей страстью.

Его руки скользнули под рубашку, ласкали гладкую кожу, и Макс захлестнула сладкая, упоительная страсть. Она застонала, когда он сжал ее груди, отчего соски сжались и стали крошечными. Она прижалась к нему еще сильнее. Дыхание перехватило от нараставшего напряжения.

Вдруг он взял ее лицо в ладони, вынудив глянуть на него. Глаза как штормовые серые тучи, хриплый голос:

– Ты знаешь, что произойдет, если это не прекратится?

– Покажи мне, – прошептала она.

Сладостно вздохнув, он уложил ее на спину, лег меж ее бедер, спешно снимая брюки. Макс не заметила, как его естество уже прижималось к ее лону. Соблазняя ее. Дразня. Стоило лишь потянуть руку и направить его силой, и она поймет все. Но пока знание ускользало.

Она сцепила щиколотки за его спиной и притянула еще ближе.

– Покажи мне!

Он проник в нее. Она будто разлетелась, но стала цельной, разбилась, но почувствовала себя совершенной и законченной.

Он начал движение. Ничто на свете не казалось ей таким прекрасным и настоящим! Все случилось за какие-то мгновения: ее накрыла волна сладкого, горячего наслаждения, охватившего все ее тело, поднимавшаяся, перелившаяся через край, пульсирующая. Она кричала во весь голос, вцепилась в его плечи, стараясь двигаться в одном ритме с ним, желая, чтобы он почувствовал нечто подобное тому, что испытала она. И когда он придавил ее к земле всей тяжестью, поняла, что это. И тогда растаяла, как желе на солнце, ноги беспомощно соскользнули с него, на губах заиграла улыбка, полная наслаждения.

«Людям не стоило держать нечто подобное в секрете!» – подумала она. Луэлла пыталась объяснить, что такие отношения с мужчиной могут быть прекрасны, но это оказалось слабым описанием для неземного блаженства.

Он повернулся на бок, увлекая ее за собой. Макс полулежала на его груди. Заведя руку назад, она взяла пальто и укрыла ноги. Больше ей точно ничего не нужно. Она едва не сказала, что из него вышла прекрасная печка, но боялась рассмеяться и промолчала. Все, что бы она ни сказала, обязательно ее рассмешит, настолько хорошо ей сейчас было. Даже его молчание казалось уместным. Она ничуть не возражала.

Макс проснулась первой. Похоже, Диган все еще спал, потому что она по-прежнему лежала, прижавшись к нему. Он еще не открыл глаз, а она уже покраснела. Неужели все это было взаправду, и ночью она ему отдалась? Будь это сном, ее губы наверняка не растягивала бы глупая улыбка.

Она пыталась их поджать, но тщетно, уголки все равно ползли вверх. Так это не сон! Ей бы сгорать от стыда из-за того, что прошлой ночью она перешла все мыслимые и немыслимые границы, – либо делать вид, будто ничего не произошло.

Она попыталась встать, но Диган прижал ее к себе.

– Разумеется, я женюсь на тебе.

Макс оцепенела, потеряв дар речи. Свадьба?

Она тут же сообразила, что в нем снова пробудился джентльмен, на этот раз предлагающий жениться. Он не желал этого, наоборот, считает женитьбу своим долгом перед ней. Из его уст вышло не предложение руки и сердца, а сухая сделка. Диган упоминал, что его воспитывали как наследника империи, готового стать во главе семьи. Вот еще! Если уж она и выйдет замуж, то сделает это, будучи окрыленной любовью и после долгих объяснений в любви. И этого делового предложения ей явно недостаточно.

Она оттолкнула его, схватила пальто и вскочила.

– Не делай мне одолжений, щеголь! Прошлой ночью мне нужно было лишь согреться, и ты об этом позаботился! И ничего более, забудь об этом, и я забуду.

И поскорее отошла, чтобы не наброситься на него с ругательствами и обвинениями. Как он смеет предлагать принести себя в жертву приличиям и заставлять ее сделать то же самое! Кажется, он даже не понял, как оскорбило ее это столь бесстрастное предложение. Наверное, ей стоит держаться с ним так же.

– Не хотелось бы показаться неблагодарной, – заметила она, – но брак с тобой кажется венчанием под дулом пистолета. Я лучше подожду для замужества повод получше, если тебе все равно.

Не получив ответа и даже взгляда, она добавила:

– Ты делаешь предложение каждой женщине, с которой спишь?

– Только девственницам.

Это могло показаться чем-то вроде шутки, не выгляди Диган настолько серьезным. Но она все же рассмеялась:

– Не утверждаю, что не была девственницей, но теперь это вовсе не так важно для меня, особенно теперь, когда впереди маячит виселица. Черт, да я была готова потерять невинность всего в шестнадцать лет.

– Но не потеряла.

Оказалось, что беседа на эту тему раздражает ее, тем более Диган повернулся к ней спиной и стал седлать коня. И не отрывался от своего занятия, даже когда отвечал ей.

– Только потому, что человек, в которого я была влюблена, сбежал. Возможно, это Бингемы его выгнали. Еще тогда они решили, что я достанусь кому-то из них.

– Это ты так говоришь.

– Все еще считаешь, что я лгу?

– Считаю, что теперь я просто обязан выяснить.

Она уставилась на него, не веря своим ушам. Гнев все еще кипел в ней, но усилием воли Макс подавила его. Дареному коню в зубы не смотрят – и на подарки судьбы не рычат.

– Значит ли это то, что я думаю? – нерешительно спросила она.

– Мы отправимся в Техас после того, как я закончу дела в Дакоте.

Он хочет помочь ей!

Макс была на седьмом небе. И все, чего ей это стоило, – невыразимо прекрасная ночь, лучшая в ее жизни. Давно, черт возьми, пора, чтобы удача повернулась к ней лицом.

Девушка все еще улыбалась, когда Диган подошел, чтобы забрать попону из-под нее, чтобы оседлать и ее лошадь. Она поднялась, чтобы забросать землей костер на случай, если какие-то угли еще тлеют, и схватила шляпу и пальто. Она не надела его и не наденет, пока они не доберутся до города. День выдался прекрасный, еще рано и не очень жарко, и даже дул ветерок, так что она надеялась, что он не изнурит ее так, как вчерашний.

В середине дня они оказались в Бозмене. Этот город не был порождением золотой лихорадки и не должен был исчезнуть, как истощится руда. Здесь было много солдат из Форт-Эллис.

Отель был маленьким, но комната – уютной, с вязаными чехлами на мебели и вазами с живыми цветами по сторонам большой кровати.

Диган оставил Макс там, сказав, что придет вовремя и поведет ее обедать. Он захватил с собой саквояж и сообщил, что поищет прачку. Он даже не запер дверь. Знал, что она не сбежит теперь, когда помахал перед ее носом морковкой.

Макс уже решила, что отныне никогда не будет стирать сразу все вещи. Она все еще винила тонкую рубашку Дигана и свои голые ноги за то, что едва не простудилась прошлой ночью. Именно холод заставил ее искать тепла в его объятиях. Глядя на кровать, она гадала, каковы будут ожидания Дигана после случившегося. Но больше такого не повторится. Отныне она будет спать в одежде, давая ему понять, что не нуждается в его тепле.

Через час с лишним ей принесли пакет и воду для ванны. Она подождала, пока останется одна, развернула пакет и со смехом вынула юбку, блузку с оборками и несколько разноцветных лент. Где он это нашел? Купил с чьего-то плеча?

Если не считать комбинезонов и мужских рубашек, готовую одежду, особенно женскую, было очень нелегко найти в магазинах. Женщины, как правило, сами шили себе наряды или находили портних.

Макс вымылась и надела юбку с блузкой до того, как вернется Диган и прикажет ей сделать это. Она не возражала. Юбка с красивым цветочным узором желто-розового цвета была достаточно широка, чтобы надевать нижние юбки, которых у нее не было. На белой блузе – широкая двойная оборка по треугольному вырезу и пуговицы спереди. Жилет больше ей был не нужен.

Макс вплела в волосы красную ленту. В комнате не было большого зеркала, так что она не видела себя, но чувствовала, что прекрасно выглядит и может считаться хорошенькой. Ничего подобного она не испытывала с тех пор, как покинула Техас.

Она выстирала одежду, которую носила с утра, до завтра та должна была высохнуть. Ей становилось скучно. И в желудке урчало, а мешка с едой в комнате не было. Диган велел конюху избавиться от припасов, когда они пришли в город.

Она уже хотела идти на его поиски, когда он открыл дверь и оглядел ее. Но Макс ничего не дождалась, кроме обычного:

– Пойдем.

Она и против этого не возражала. Желание Дигана помочь ей, а не отправлять в тюрьму, все изменило. И теперь нужно делать все, чтобы он не передумал и не отправил ее одну в Техас. Поэтому она не жаловалась на свой голод и его опоздание, не упрекнула, что он почти не взглянул на нее и не упомянул, какая она красивая в новой одежде, купленной им для нее. Пусть Диган помогает ей сейчас, но одно осталось прежним: он чертовски раздражает!