– Посади меня на Ноубла, – потребовала Макс наконец. – Я могу окликать тебя, когда нужно будет свернуть.

– Луэлла не получила твоего письма?

А это еще откуда, черт возьми? Или он просто старается отвлечь ее от боли от пчелиных укусов? И ей нужно было отвлечься – от него – поэтому она ответила:

– Получила.

– Хорошие новости или плохие?

– По большей части плохие, но кое-что мне непонятно. И у меня не было возможности его дочитать.

– Тогда дочитай. Возможно, тогда поймешь.

Он прав. Хотя письмо ее огорчило, бабушка могла дописать в конце что-то обнадеживающее. Макс сняла пальто, когда они остановились на холме, и потому ее так жестоко искусали. Но сейчас пальто на ней, и она снова вытащила письмо из кармана. И через несколько минут едва не рыдала. Какая-то часть письма по-прежнему была неясна, но когда бабушка снова упомянула о трагедии, которую пережил Бингем-Хиллз, она, наконец, осознала тот факт, что Карл мертв. Макс так долго цеплялась за надежду, что сможет приехать домой, где ее не ждет петля. Теперь эта надежда умерла, и Диган сделает все, чтобы она не смогла избежать зловещей судьбы.

Она снова сунула письмо в карман, слишком безутешная, чтобы сказать хотя бы слово. В конце говорилось о том, как теперь живут бабушка и Джонни. Джонни взял на себя ее роль охотника в семье и правой руки бабушки на ферме. Впрочем, у него не было особого выбора. Она и брат были совсем разными. Она сносила беды и удары, не жалуясь… не слишком жалуясь. Он был хорошим стрелком, но не любил охотиться или работать на ферме. И Макс знала: Джонни чересчур чувствителен, чтобы не терзаться угрызениями совести из-за того, что она взяла вину на себя. Теперь все думают, что это она стреляла в Карла. Макс знала, что младший брат не сможет выжить один в дикой местности, как выживала она. Поэтому взяла с бабушки обещание не дать ему выложить дурацкую исповедь о своей роли в стрельбе.

Конечно, она не думала, что будет отсутствовать так долго. Это ей следовало заботиться о бабушке. Она взяла на себя эту миссию, как только научилась стрелять, сразу после исчезновения отца. У Джонни были большие мечты: стать моряком, как отец, повидать мир. Не случись всего этого, он, возможно, покинул бы Техас. Может быть, его желание исполнится в этом году.

– Все еще сбита с толку или оказалось, что новости еще хуже?

Широкая дорога через лощину позволяла коням скакать быстро. Но Макс, глубоко погруженная в размышления, едва не пропустила самый простой выезд из лощины, отчего пришлось пустить коней шагом. Но почему Дигана так внезапно одолело любопытство насчет письма бабушки? Возможно, просто скука. Может, стоит рассказать ему плохие новости? Если под маской равнодушия кроется хоть капля совести, она может вселить в него чувство вины за то, что он станет причиной ее смерти. Пусть даже он не признается в этом!

– Ну… Бабушка была счастлива узнать, что я жива, потому что она до этого не получала от меня писем. Но она хочет, чтобы я приехала, потому что скучает по мне, да и здоровье подводит.

– Мне очень жаль, что она больна. Но что тебя смущает? Что она просит тебя вернуться?

– Именно так. Она сказала, что, несмотря на смерть Карла, уверена в том, что со мной обойдутся справедливо, если я приеду и объясню свои поступки. Именно это не совсем понятно, поскольку она знает, что я не стреляла в Карла и взяла с нее слово сделать все, чтобы Джонни ни в чем не признался. Она знает также, что я никогда не упомяну его имени. Но меня тревожит, что она не рассказала, чем болеет. Она всегда была здорова и, даже когда заболевала, не жаловалась.

– Так ты считаешь, что написала письмо не она?

Ее глаза вспыхнули.

– Мне это в голову не приходило! Я была слишком расстроена, узнав, что новости не таковы, каких я ожидала.

– Это почерк бабушки?

– Похоже, – вынуждена была признать она.

– Она получала письма регулярно или каждое письмо для нее – особый случай?

В Макс загорелся крохотный огонек надежды.

– Я и попросила Луэллу послать письмо, потому что бабушке никогда не приносят почту, и весь город, возможно, узнал о письме еще до того, как оно попало в ее руки.

– Кто заведует почтой в твоем городе?

– Один из арендаторов Карла, конечно.

– Все странности в письме можно объяснить тем, что его перехватили, и кто-то подделал почерк, чтобы заставить тебя приехать и сразу попасть в руки законников.

Макс повернулась и недоверчиво уставилась на него:

– Предполагаешь, что Карл может быть жив?

– Нет, он мертв. Жители Бингем-Хиллз приложили слишком много усилий, чтобы вернуть тебя, предложили огромную награду за поимку и подделали письмо, так что иного вывода быть не может. Но полагаю, что твоя бабушка по-прежнему находится в добром здравии.

На сердце Макс полегчало, но в то же время она ощутила прилив раздражения. Он погасил эту крохотную искорку надежды на то, что дома ее не ждет петля. Но она напомнила себе, что еще не встречала большего скептика, чем Диган. Интересно, это его природное качество или профессия вынудила его стать таковым?

Но тут она осознала нечто тревожное:

– Если ты прав, значит, теперь они знают, где меня найти.

– Тебя уже нашли. Я и нашел.

Как она могла забыть об этом?

Макс плотно сжала губы и больше ничего не сказала, решив сосредоточиться на другой надежде. Надежде улизнуть от него.

– Ты забыла упомянуть о том, что на пути встретится река, – сказал Диган немного спустя.

Он казался раздраженным, что немного развеселило Макс.

– Это одна из двух, которые протекают здесь. Рукава Литл-Боулдер-ривер, но я знаю, где их перейти.

Прежде чем добраться до брода, они увидели человека, удившего рыбу. В другой руке было ружье. Диган подъехал ближе и показал ему объявление с портретом Кейда. Незнакомец покачал головой, но уставился на Макс:

– А вот твое лицо мне знакомо.

Диган отъехал и снова остановился, рядом с золотоискателем, намывавшим золото. Но тот тоже ничего не знал, и они продолжили путь. Миновали двух индианок, стиравших одежду на берегу. На этот раз Диган не остановился.

Перебравшись через реку, они пустили коней галопом, потому что на этой стороне было много проезжих дорог. Но со временем пришлось снизить скорость, поскольку им то и дело встречались люди, в основном старатели-новички. По слухам, вокруг Хелены и Батте было много золота, вновь прибывшие пытались найти свои участки и сделать заявки. Большинство мыли золото несколько месяцев, и если им не сопутствовала удача, нанимались работать на участках других старателей или возвращались домой.

Когда они добрались до второй реки, пришлось ехать еще быстрее, потому что впереди простирался длинный отрезок дороги. Макс начинала думать, что неверно рассчитала время, за которое можно доехать до Батте. Вечер уже начинался, а они не миновали даже первое озеро. Она не собиралась высказывать это вслух, но возможно, сегодня им придется ночевать под звездами. Собственно говоря, ей было страшно упоминать об этом. Щеголь не из тех, кто раскидывает лагерь под открытым небом.

Когда они оказались на широком плоскогорье к северу от первого озера, Диган позволил ей снова сесть в седло. Макс была слишком рада снова оказаться на некотором расстоянии от него, что даже не замечала предстоящего пути: им нужно еще одолеть несколько тропинок, прежде чем вернуться на дорогу в Батте. Но они скакали достаточно быстро, чтобы очень скоро увидеть огромное водное пространство, вокруг которого было разбито много лагерей, в основном, старательских. Кто-то еще мыл золото, остальные уже готовили ужин. Они проехали мимо семейства из восьми человек, по виду фермеров. Макс улыбнулась, подумав, что здесь скоро вырастет настоящее поселение. Очевидно, сюда стекалось больше народа, чем она видела за все это время. Ветерок доносил запах еды и веселые звуки гармоники.

Макс была не против провести здесь ночь. Нужно только сказать Дигану, что они не успеют в Батте до темноты. Может, и успели бы, если пуститься в путь прямо сейчас, но она не прочь солгать и заявить, что уже слишком поздно. Зато она получит возможность постирать вторую смену одежды. И еще один шанс сбежать… если Диган не умеет плавать. В этом случае она заплывет так далеко, что скроется из виду, и тогда она выберется на берег совсем в другом месте. Очень не хотелось остаться без лошади и вещей, но сейчас не время быть разборчивой. Не в ее положении.

Однако когда они спешились у самой большой группы старателей, сидевших вокруг костра, Макс вдруг потеряла уверенность в том, что сможет проплыть такое расстояние. В пути она совсем забыла о проклятых пчелиных укусах, но поморщилась от боли, когда ткань рубашки коснулась волдыря на руке. Может, вода успокоит жжение. А может, она настолько отчаялась, что уже не почувствует боли.

Она все еще размышляла, стоит ли рискнуть, когда какой-то старатель спросил:

– Ты Макс Доусон?

Сказано это было достаточно громко, чтобы несколько старателей вскочили и направились к ней. Макс инстинктивно потянулась к пистолету на бедре, но его там не было! Зато был Диган, внезапно оказавшийся между ней и старателями. Пистолет, как по волшебству, оказался в его руке. Ему и не нужно было что-то объяснять. Большинство мужчин снова сели, пытаясь избежать его взгляда. Один нерешительно протянул объявление о розыске, которое они передавали друг другу.

Но тут старатель выпалил:

– Поезжайте вниз по озеру, мистер. Вчера там появился подозрительный парень, который еще не уехал, но не могу сказать, что хорошо его рассмотрел.

– Крайне обязан, – ответил Диган и кивком велел Макс снова сесть в седло. Она с радостью послушалась, только слегка поморщилась, когда рубашка снова коснулась укусов. Вот тебе и планы побега. Вряд ли стоит оставаться без защиты Дигана, тем более что пистолета у нее нет.

Он повел коней к одиночке, сидевшему у огня. Макс не узнала мужчину по портрету на объявлении и поэтому очень удивилась, когда Диган спросил: