Уинн напомнила себе, что отныне ей не придется воевать с англичанами, Дрюс и Гуинет не позволят. Теперь ей предстояло убедить английского лорда, что ни один из ее мальчиков не приходится ему сыном.

А если ничего не выйдет?

Если ничего не выйдет, тогда опасные для здоровья снадобья, которые она везла в кисете, помогут ей только в одном – отомстить.

И если это все, чем они окажутся полезными для нее, значит, так тому и быть.

Глава 13

Клив почувствовал, как голова Артура тяжело упала ему на грудь. Весь последний час мальчик боролся со сном. Каждый раз, начиная засыпать, он встряхивал головой и принимался задавать бесконечные вопросы о деревьях, под которыми они проезжали, о птицах и зверюшках, вспугнутых ими, а больше всего – о местах, куда они направлялись.

Но сейчас Артур не проронил ни звука, и Клив улыбнулся, бросив взгляд на крепко спящего ребенка. Маленькое личико излучало покой, ручки ослабели.

Поразительный парнишка, в который раз подумал Клив. Слишком смышленый для своих шести лет. Ясно, что Уинн поощряла любознательность ребенка и его склонность к мечтательности. Тут, как теперь часто с ним случалось, Клив погрузился в размышления о непокорной женщине, которую он вез с собой в Англию.

События разворачивались самым лучшим образом – или самым худшим, вынужден был признать он с тяжелым вздохом. Она ехала с ним в Англию, и это радовало его непонятно почему.

Клив подавил желание обернуться и посмотреть на нее. Нет, ничего необъяснимого в этом не было. Все очень ясно и просто. Он вожделел ее. Его желание было всепоглощающим и безмерно глупым. А как же младшая дочь лорда Сомервилла, на которой ему предстоит жениться, как только он выполнит поручение хозяина? И как тогда быть с Уинн?

Охваченный внезапной тоской, Клив быстро натянул поводья и остановил лошадь. Когда к нему подъехала Уинн, он зло посмотрел на нее.

– Возьми Артура, – пробормотал он.

Поймав настороженный взгляд Уинн, он отметил про себя ее бледность и тени под глазами. Из-за него она подверглась большому испытанию. Это очевидно. Но как иначе он мог поступить?

Подавив проклятие, он передал ей на руки Артура и резко рванул поводья. И хотя резвая Сита быстро оставила позади неспешно передвигающуюся колонну путников, убежать от внезапно нахлынувшего чувства вины Кливу не удалось.

Он хотел заполучить Уинн и ради этого готов был пойти на все. Сегодня утром Дрюс взял с него клятву никоим образом ни к чему не принуждать Уинн, но Клив понимал, что соблазнить ее не составит труда. Она легко воспламенялась, судя хотя бы по двум случаям.

– Черт бы все побрал! – выругался Клив, останавливая Ситу. Если вовремя не удастся обуздать назойливые мысли, поездка в замок Керкстон превратится для него в невыносимую пытку.

Но стоило ему подумать об Уинн – такой мягкой и податливой в его объятиях, такой теплой и пылкой от поцелуев, – как его чресла начинали ныть. Затем он мысленно представлял, как они завершат то, что уже не раз начинали, и от этого ему становилось совсем скверно.

Еще раз, злобно выругавшись, он соскользнул на землю и грузно повис на животном, стараясь загасить разбушевавшееся в душе пламя. А ведь они проехали совсем немного. Как же ему выдержать до конца пути?

Когда Клив передал Уинн спящего Артура, а сам ускакал неизвестно куда ярость девушки не знала границ. По какому праву он так грубо с ней обращается? Хотя чего еще от него можно было ожидать? Ему не нужен повод, чтобы проявить жестокость. Она у него в крови.

Но, даже устраивая Артура удобнее у себя на руках, Уинн не смогла долго испытывать праведный гнев. В ее сердце затеплилось другое, непонятное чувство, и все закончилось тем, что ей стало еще более одиноко, чем прежде. Она крепче прижала к себе Артура, молясь, чтобы ей не пришлось потерять его, затем оглянулась на близнецов и произнесла такую же горячую молитву, чтобы не потерять и их.

Сыновья. Почему мужчин не устраивают дочери? Почему они не принимают их в расчет, отписывая наследство?

Но так уж заведено и среди англичан, и среди валлийцев. Да и в других странах, насколько она знает. Мужчины неизменно предпочитают завещать свои с трудом отвоеванные земли сыновьям. Все очень просто. Неужели и ее мальчики станут такими же непреклонными, когда повзрослеют?

Уинн взглянула на двух девчушек, которые ехали с Дрюсом и Баррисом. Обе ничуть не глупее мальчишек, хотя и разнятся, как день и ночь. Как сложится их дальнейшая судьба?

В самом деле, как сложится судьба всех пятерых? Чем они будут заниматься? Где будут жить? Ей стало неприятно от мысли, что, возможно, она поступает эгоистично, ведь богатство лорда Сомервилла открыло бы перед одним из ее подопечных безграничные возможности. Но Уинн тут же справилась с минутной слабостью. Ее дети не нуждаются в английском богатстве, чтобы быть счастливыми. Раднорский лес и обширные земли дадут им, да и многим другим, все, что нужно. Кроме того, в данный момент детей, как видно, не очень заботило их будущее, потому что все они клевали носами, их клонило ко сну.

Артур заерзал, и Уинн почувствовала в левой руке резкую боль. Руки у нее все-таки слабоваты. Бросив взгляд на небо, она определила, что скоро полдень. Пора делать привал, нужно отдохнуть и поесть. Не сказав никому ни слова, Уинн направила свою кобылу с главной дороги к небольшой поляне, окруженной молодыми березками.

– Уинн, – позвал ее Дрюс громким шепотом. – Что ты делаешь?

Она гневно посмотрела на него через плечо. В ближайшее время ему нечего ждать прощения.

– Я устала и хочу есть. Дети тоже. Мы остановимся здесь. Дрюс на секунду замялся, надеясь на поддержку Барриса.

Но брат только пожал плечами и последовал за Уинн. А вскоре за ними потянулись и англичане.

Она велела им расстелить в тени коврики для детей, а своим питомцам сказала, чтобы те продолжали спать, пока она приготовит еду. Но как только близнецов потревожили, им было уже не до сна. Очень скоро все пятеро стряхнули с себя дремоту и живо заинтересовались новым окружением.

– Глядите, какие здесь камешки, – сказал Рис, поддав пинком один из них на краю дороги.

– Совсем как монеты – такие же плоские и круглые – сказал Мэдок.

– Давайте играть в базарный день, – предложила Бронуин, присаживаясь на корточки и собирая «монеты» по одной в подол платья.

– Я буду продавать лекарства и травы, – сказала Изольда. – И любовные зелья и магические снадобья, – добавила она с улыбкой.

Пока дети увлеченно занимались новой игрой, Артур, однако, только хмуро оглядывал небольшой лагерь.

– Где Клив? – спросил он, ни к кому не обращаясь. Не получив ответа, мальчик потянул Уинн за юбку. – Где Клив? – подозрительно повторил он.

– Поехал вперед, – спокойно ответила она, хотя ее тоже занимало, куда мог подеваться этот человек.

– Он ведь не бросил нас?

Уинн обернулась, услышав в голосе Артура неподдельный страх, и сразу отложила в сторону нож и буханку хлеба. Она взяла руки ребенка в свои и серьезно взглянула ему в глаза.

– Он вернется, дорогой мой. Не волнуйся. Он, скорее всего, поехал разведать путь, чтобы мы не заблудились.

Артур облегченно вздохнул.

– Да, наверное. Он скоро вернется.

После этого мальчик побежал к остальным ребятишкам и присоединился к их игре. Но беспокойство Уинн только усилилось. Было ясно, что Артур обожает Клива. То, что начиналось как простое поклонение перед героем, видимо, теперь переросло в нечто большее. И вместо того чтобы положить этому конец, ее безуспешные попытки помешать Кливу выполнить его жестокое поручение послужили только тому, что укрепили связь между ним и Артуром.

Уинн сосредоточилась на приготовлении нехитрой еды, разделяя хлеб и сыр на пять маленьких порций, но все это время ее не покидало беспокойство. Кливу и Артуру все равно придется расстаться. Сохранит ли она при себе всех своих мальчиков или, не дай Бог, кто-то из них останется в Англии. Клив не будет играть никакой роли в жизни Артура. Тем не менее, с каждым днем связь между ними, видимо, упрочивалась.

К тому времени как Уинн удалось усадить ребятишек за еду, она твердо решила поговорить с Кливом об Артуре. Хотя она считала этого высокомерного англичанина самым себялюбивым и злобным человеком на всем свете, он, как видно, по-настоящему привязался к мальчику. И если Уинн затронет в нем эту струну, то он поймет, какой вред причиняет Артуру своей дружбой.

Ей удалось осуществить свое намерение только вечером. В течение долгого дня Клив несколько раз мелькал где-то впереди, но так и не приблизился к ним. Один раз Дрюс подъехал к нему о чем-то посоветоваться и вскоре вернулся с задумчивым выражением на лице.

– Ну и что же сказал этот англичанин? – поинтересовалась Уинн, не сумев скрыть ни раздражения, ни любопытства.

Дрюс пожал плечами:

– Только, что он должен подумать.

– Подумать? Ха! Готова поклясться, он затевает какую-нибудь новую гнусную интригу, чтобы убедить этого Сомервилла, что один из моих мальчиков – его сын. – Уинн со злостью посмотрела на пустую дорогу впереди, пытаясь разглядеть объект своего гнева, а когда ей это не удалось, она обратила все негодование на Дрюса. – Но я забыла. Тебе ведь теперь все равно, кто из моих малышей попадет в лапы английского насильника, раз мальчик станет наследником проклятых земель. Да ты и сам был бы не прочь назваться его сыном, если бы знал, что тогда тебе перепадет какой-нибудь замок, а то и два!

Дрюс ничего не ответил. Только придержал коня, и Уинн поехала впереди в полном одиночестве. Так она провела весь день, наедине со своим страхом и гневом, горевшим огнем, как глубокая рана.

Теперь, направив кобылу к английскому солдату по имени Деррик, Уинн обдумывала свой следующий шаг.

Мысль об отравлении придется оставить, по крайней мере на ближайшее время. Она, разумеется, не упустила бы случая расправиться с англичанами, но нельзя же было подвергать риску жизни Дрюса и Барриса. К тому же, раз Дрюс и Гуинет поддерживают затею Клива, детям от этого все равно не было бы пользы. Нет, ей осталось только одно – заставить всех англичан бояться ее колдовских чар. Возможно, этот страх не позволит им забрать у нее ребенка. План, конечно, слабоват, она понимала, но другого у нее не было.