— Ближе к утру. — ответил Стас. — Всему должно быть свое время.

Тишина. Иногда от реки слышатся всплески. Хворост трещит в костре. Жужжат комары. В свете костра лицо Стаса выглядит зловеще. Черты лица слишком резкие. И аура от него исходила опасности. Он посмотрел на Любу. Улыбнулся, но улыбка вышла кривая. Что-то было не так. Словно с него слетела маска, которую он так старательно держал сегодня целый день. Перед ней сидел совсем другой человек. Пугающий незнакомец, от которого исходила опасность.

— Ты меня боишься. — сказал он. Их разделял костер, но Люба знала, что это почти не препятствие. Его ничего не остановит.

— Нет. Но ты изменился. — ответила Люба.

— И что же во мне изменилось?

— Ты похож на зверя, которого погладили против шерсти.

— Скорее наступили на больную лапу. — поправил ее Стас. Они замолчали. А сумерки становились все гуще, постепенно переходя в ночь. — Раньше думал, что хуже женских слез ничего быть не может с истериками и упреками. Но твое молчание бесит еще больше. Говори, хоть что-то, только не молчи.

— Не рычи на меня. Это ты меня звал разговоры говорить, а не я тебя. К чему такие претензии?

— Извини. Вспылил. — он вздохнул. Люба не думала, действовала на инстинктах. Обошла костер и села рядом с ним на колени. Ласково провела ладонью по его щеке, голове. Стас наблюдал за ней из-под полуопущенных ресниц. — Что ты делаешь?

— Пытаюсь шерсть назад прилизать. Больно ты ершистый. — улыбнулась Люба.

— А я ведь сейчас с катушек слечу и не смогу остановиться. Что делать будешь?

— Остановишься. Я не хотела к тебе подходить.

— Почему?

— Если ты думаешь, что можешь пропадать где-то столько время, а потом врываться в мою жизнь и чего-то требовать, то ты глубоко ошибаешься. Но тебе плохо и я не могу просто остаться в стороне.

— Нормально все со мной. — он резко отстранился и зло посмотрел на Любу. Она лишь усмехнулась. — Что смеешься, малявка? Ты понимаешь, что…

— Должна тебя бояться? Я боюсь. Но показывать тебе это не буду. Стараешься втянуть в меня в ссору, чтоб меня повалить в траву. Думаешь, что после этого тебе станет легче?

— Что ты можешь понимать в этой жизни?

— А что ты понимаешь в ней?

— Побольше твоего. Мне сегодня тридцатник исполнился.

— Поздравляю. — сказала она.

— Смеешься?

— Нет. — Странный разговор. Но лучше об этом не думать. Смотреть на костер. Слушать тишину. Ночная свежесть. Ее приятно ощущать после жаркого дня.

— Если я тебе в одной вещи признаюсь, отвернешься?

— Хочешь поделиться со мной своими демонами? Не надо. Я тебе не батюшка. Грехи отпустить не могу. Это в церковь идти надо.

— Меня твое мнение интересует, а не церкви.

Люба сломала палку и кинула ее в огонь. Пламя тут же начала ее пожирать. Голодное, жадное, беспокойное.

— Я не знаю. — ответила она.

— Думал приеду сюда, легче станет. Дома всегда легче. Но все равно чувствую себя последней тварью. Я ведь не такой, Люб. Не был таким. Кем становлюсь? И выбор был. Но не думал, что так тяжело будет. Я месяц пил. Только не проходит. Дурею. Крушу все, а легче не становится. Совесть, малышка, вином не залить. Я и не знал, что она у меня есть. Матери хотел все рассказать, но не поймет. Отвернется. И что мне тогда останется?

Стемнело. На небе появились первые звезды. Трещали кузнечики, наполняя лес звуками. Просыпались ночные жители.

— Бежать тебе от меня надо. Заведу тебя в такие дебри, откуда обратного пути не будет. Жизнь тебе поломаю. Не идти нам с тобой по одной дороге.

— Один пойдешь?

— Не знаю, Люб. — он опять провел рукой по лбу.

— Когда дорога завела в тупик, может стоит с нее свернуть и найти другой путь? — осторожно предложила Люба.

— Неуверен, что этот путь есть.

— Тогда остается катиться вниз все быстрее и быстрее. — ответила Люба. — Жаль, конечно, но что поделать?

— Ничего ты не понимаешь.

— Возможно. Я могу судить только потому, что вижу. Тебе плохо. Хочешь вернуть все назад, а не получается и не получиться. В нашем мире нет машины времени, чтоб мы могли в нее сесть и исправить. Когда-то я о ней мечтала. Хотелось сесть в такую машину, вернуться в прошлое и отговорить маму в тот день выходить на улицу. Тогда бы она не попала под машину. Но потом я поняла, что все равно что-то, но случилось бы в тот день. Не сбил бы ее в тот день водитель, может она поскользнулась бы на мокром полу и все равно бы погибла от удара головой об батарею или произошло бы что-то еще. Это суждено было случиться, чтоб активировалась цепочка. Чтоб меня воспитала бабушка, чтоб потом я встретила тебя. А все закончилось бы этим разговором у костра. Не знаю для чего это нужно и кому? Но, наверное, это кому-то нужно, раз все произошло именно так. У тебя ведь похожая ситуация. Может все произошедшее заставить тебя задуматься?

— А нельзя было попроще по голове стукнуть, чтоб я понял?

— Ты глупый. Тебя ведь не раз говорят, что ты делаешь что-то не то. Вспомни. Но ты отказываешься понимать, что пора свернуть. Поэтому и пришлось ударить так тяжело. Чтоб головой думать начал.

— Даже если и начну головой думать, как ты говоришь, но кровь с рук уже не смыть.

Люба закрыла глаза. Зачем он на нее все это вешает? Ей всего семнадцать. Она не готова ко всему этому. Не готова, чтоб давать советы, как жить преступнику. Убийце? Возможно. Страшно? Да. Не для нее все это. Не для нее.

— Хочешь до конца запачкаться? Тебе все равно придеться с этим жить. Не получится ничего изменить. Пойми ты это. Только как жить — решать тебе. Ты можешь и дальше продолжать тонуть, а можешь выплыть.

— Думаешь получится?

— Если захочешь. Мы же сами решаем как нам жить, с кем быть. Только это сложно. Жить вообще сложно.

— Тут не поспоришь.

— Но интересно. — она поворошила угли и подкинула еще несколько новых палок.

— Вместо свидания и поцелуев после долгой разлуки, я тебя проблемами своими гружу.

— Согласна. С другой стороны, жизнь состоит не из одних поцелуев и обниманий под луной.

— Ты слишком хорошая и правильная. Не для меня. Почему так несправедливо? Я ведь тебе даже соврать не могу. А хотел. И забыть тебя не получается. Ладно. Все это со временем пройдет.

Зачем все эти слова? Зачем давить на нее? Люба смотрела на огонь и не понимала, что должна сделать. Слишком мало опыта? Да тут и опытный человек растеряется. Она не спасатель. Забыть все это страшным сном. С рассветом взойдет солнце. Она вернется домой. А Стас? Он взрослый дядька. Сам должен решать свои проблемы. В том числе и эмоциональные, а не взвешивать все это на нее. Что может она? Ничего. Не идти им по одной дороге. Один пусть идет. Он справится. До этого справлялся. И…

— Опять молчишь? — он горько улыбнулся.

— Думаю. Ты такие задачки задаешь, которые так просто не решить. И ответы тебе нужны здесь и сейчас. А я не настолько умная, чтоб выдавать ответы со скоростью компьютера.

— На некоторые задачки нет ответов, Люб. В любом из вариантов будешь в проигрыше. Я думал на эту тему.

— Если только жить одним днем и не думать о будущем, тогда можно рассчитывать на положительное решение.

— А ведь все равно придется расплачиваться. Если не сейчас, то потом. Рано или поздно принесут счет. Я это знаю. Не хочу и тебя заставлять платить по моим счетам. Но и без тебя не могу. Пока ты да мать меня держите, чтоб я совсем на дно не скатился. А больше смысла нет. Хотел раньше чего-то добиться. Выбиться в люди. Пока не понял, что это гадюшник. Тот же обман. Только я обманываю, не скрывая этого. А они все то же самое проворачивают с честным выражением лица. Смотрю на них и противно становится. Я гнилой, а они гнилее меня. У меня раньше хоть какие-то принципы были, а там никаких. Если не играть по их правилам, то задавят. Сожрут или растопчут. Так опустят, что подняться уже не сможешь. Вот и приходиться играть. Да мои махинации были честнее, чем у них. Надо было в еще большую грязь влезть, а ведь хотел со всем завязать.

— Выбирайся оттуда и возвращайся домой.

— Будешь ждать? А если в итоге получится, что приду я к тебе без всего. Ничего не будет. И зарплата копеечная. Вот приду и скажу, давай вместе жить и копейки считать. Пойдешь за мной? Зато жизнь честная будет! Больших денег не получается у меня заработать честным путем. Так что будем с тобой с постного супа на кашу перебиваться.

— Вспомню, как на рынок ходить. — машинально ответила Люба. Стас рассмеялся и обнял ее за плечи, прижимая к себе.

— С тобой точно не пропадешь. — сказал он, целуя ее в щеку. Из-за темноты было не видно, что она покраснела. — Буду считать это положительным ответом.

— Нет. Я…

— Шучу. — он скользнул губами по ее щеке. — Ты все также меня дурманишь.

— Стас, подожди…

— Тсс, хочу тебя до дури. Сама ведь не против.

— Против! — она уловила момент и откатилась в сторону. Стас тут же повалил ее на траву, прижимая своим телом.

— Дальше не советую уползать. У нас там ветки лежат. Только спину себе покарябаешь. — предупредил он. Ласковые пальцы очертили контур ее губ.

— Стас, прекрати.

— Не хочу.

— Твоя непредсказуемость и смены настроения меня пугают.

— Меня тоже. Видишь, сколько у нас общего.

— Пожалуйста. Не надо. — сдавлено попросила она, когда он начал расстегивать ее спортивную кофту.

— Почему? Не такая уж ты и маленькая. Через полгода будет восемнадцать. Почти взрослая. Да и не могла же ты все это время только за книжками сидеть. Гуляла ведь с кем-то.

— Нет. Некогда было и не хотела.

— А надо было, пока была возможность. Чужое бы трогать не стал. А так ты все еще моя. Вкусная и аппетитная. Такая же, как я тебя и запомнил. — задирая ее футболку, пробормотал он. — Ты мне напоминаешь кочан капусты. Сто одежек.