Перепуганная лошадь заржала и попятилась. Под прикрытием высокой травы всадник продолжал палить, и со стороны казалось, словно на бунтовщиков ополчилась целая армия. Оливия увидела, как упал еще один демон, потом второй, третий… Слезы облегчения хлынули по ее щекам, когда вся шайка дружно пустилась наутек.

Ее спаситель бросился к горящему зданию. Оливия вскочила и, подобрав юбки, помчалась за ним. Сердце ее бешено колотилось.

Незнакомец повернул голову и снова прикрикнул, приказав оставаться на месте. В другое время столь повелительный тон немедленно остановил бы ее. Но тут жалобный женский крик перекрыл рев пламени, и Оливия, не слушая команду, в страхе ринулась еще быстрее, хотя буквально изнемогала от страха.

Волна жара, идущая от центрального входа, отбросила обоих. Мраморные львы уродливо скалились при виде их беспомощности.

– Сюда! – пронзительно вскрикнула Оливия, и, прижимая платок к носу и рту, бросилась к задней двери.

Почти рядом с грохотом упала балка, от которой рвались языки огня. Оливию снова осыпало искрами, и шелк юбки с шипением загорелся. Она стала сбивать огонь руками, продолжая бежать, бежать, бежать… Вокруг клубился дым.

Как ни старалась, она не могла догнать незнакомца. Он вбежал на крыльцо, перепрыгивая через несколько ступенек, и исчез в ревущем аду. Оливия закрыла лицо рукой, решив последовать за ним, и тут, рыдая, увидела выбегавших на газон слуг. За ними, спотыкаясь, ковыляла леди Гленкарти. Через несколько секунд на газоне появился ее дядя. Последним вырвался англичанин, несущий на руках бесчувственную Летицию. За его спиной с грохотом обрушилась крыша. Изящные гнутые карнизы исчезли в пламени.

Отбежав на безопасное расстояние, англичанин положил Летицию на траву и с неприличной ловкостью принялся расстегивать тесный лиф.

Оливия встала на колени рядом с теткой. Темные волосы влажными завитками обрамляли ее испуганное лицо.

– Она жива?

Незнакомец кивнул и, бесцеремонно повернув Летицию на бок, нащупал пульс. Летиция вздрогнула и открыла глаза. Оливия, вне себя от радости, схватила ее руку. Если спаситель тетки тоже обрадовался, то ничем этого не показал. Хмуро сдвинув брови, он поднялся и отошел. И тут Уильям, пошатываясь, шагнул к нему.

– Синклер! – поражено ахнул он, сжимая его руку. – Клянусь всеми святыми, это Льюис Синклер! Синклер, старина! Как мне вас благодарить?

Поспешно отведя подозрительно заблестевшие глаза, он бросился на колени перед распростертой женой.

– Все кончено, любовь моя, – шептал он, обнимая ее. – Ты в безопасности. Они ушли!

Тетка со стоном вцепилась в мужа. Оливия подметила скептическую гримасу, исказившую лицо Синклера.

– Вряд ли это так, сэр Уильям, – сухо обронил он. Уильям Харленд недоуменно вскинул брови. Куда девалась его обычная самоуверенность!

– Я не понимаю…

– Это все? Вы единственный мужчина-европеец из всей этой компании?

Сэр Уильям кивнул, и Оливия, заметив, как помрачнел его взгляд, едва не лишилась чувств. Они в пятнадцати милях от Пекина. Слуги разбежались. Вся округа кишит «боксерами», а вооружен только мистер Синклер.

Девушка пошатнулась, и Льюис, подскочив, поймал ее сильными руками. Но Оливия уже летела в водоворот тьмы и черных, бушующих ветров.

Сознание возвращалась постепенно. Она поняла, что лежит на траве. Голова покоилась на свернутом полотняном пиджаке, от которого шел слабый, но приятный запах одеколона. Мужского одеколона. До нее донеслись слова дяди Уильяма:

– Бедное дитя.

Низкий, звучный голос ответил:

– На дитя она не похожа, сэр Уильям. Ваша племянница вознамерилась разогнать «боксеров» голыми руками. Хорошо, что я вовремя подоспел!

Кровь бросилась в лицо Оливии. Опасаясь, что услышит что-то нелестное для себя, она пошевелилась. Дядя тут же подбежал к ней, но Синклер не тронулся с места. Темные брови по-прежнему сдвинуты, губы нетерпеливо подергивались, лицо встревоженное.

Оказалось, это он подложил свой пиджак ей под голову, оставшись в белой шелковой рубахе. Оливии стало не по себе при виде необычайно широких плеч и бугрившихся мускулов. От него исходили мощь и сдержанная сила.

Оливия вспомнила о разговоре в экипаже полдороге сюда. Неужели это было всего несколько часов назад? С тех пор мир перевернулся!

По словам дяди, Льюис Синклер женился на китаянке и покинул Пекин, когда стало очевидным, что его брак никогда не признают в европейской колонии.

Она смотрела на него в сгущавшемся закате, не слушая сочувственных расспросов дяди. Вполне можно представить, что Синклеру безразлично мнение окружающих. В нем ощущались некое бесстрашие, отвага и дерзость, которых она не встречала раньше, и сейчас находила странно привлекательными.

Когда их взгляды встретились, Оливия потрясение ахнула. Его глаза были почти также темны, как волосы, и в них плескалась обжигающая боль.

Окончательно сбитая с толку, она отвела взгляд, твердя себе, что, должно быть, ошиблась.

– Дядя, тетя Летиция очнулась? – поспешно спросила она.

Лицо Уильяма, бледное и осунувшееся, исказилось гримасой.

– Да, спасибо доктору Синклеру.

Оливия растерянно уставилась на него, прежде чем вспомнить: да, ведь Льюис Синклер – доктор. Недаром так умело расшнуровал корсет тетки!

– А леди Гленкарти?!

– К сожалению, она чувствует себя даже слишком хорошо, – сухо ответствовал дядя.

Оливия уже и сама это поняла, услышав негодующий визг леди Гленкарти:

– В жизни не слышала о столь оскорбительном предложении! Да этот человек, должно быть, безумец! Идти в Пекин пешком?! Я скорее умру!

– Выбор за вами, – равнодушно ответил Льюис Синклер, вставая и направляясь к лошади. – Если останетесь здесь, к утру почти наверняка будете мертвы.

– Наглец! – не унималась леди Гленкарти, но в голосе ее явно прозвенели нерешительные нотки. – Сэр Уильям, прошу вас, сообщите этому… джентльмену, что сюда из Пекина уже идут войска, чтобы отомстить за это неслыханное преступление.

– Никаких войск не будет, – устало откликнулся сэр Уильям.

– В таком случае посланник должен позаботиться о том, чтобы войска прислали, – не сдавалась леди Гленкарти, удивительно к месту забыв, что всего несколько часов назад она яростно отрицала самую мысль о подобных действиях.

Несчастный сэр Уильям сдерживался из последних сил.

– Мы попали в чрезвычайно сложную ситуацию, – процедил он. – К этому времени «боксеры», конечно, поняли, что стреляли не солдаты, а если вернутся, одним ружьем их долго не удержишь.

Леди Гленкарти пронзила его яростным взглядом.

– Я не пойду в Пекин пешком, как простая крестьянка.

– Я тоже, Уильям, – дрожащим голосом поддакнула Летиция. – Мы станем посмешищем всей колонии. Что скажет леди Макдоналд?

Синклер с градом ругательств, заставивших побледнеть сэра Уильяма, повернулся и отошел. Сэр Уильям, с беспокойством глядя ему вслед, схватил жену за руку:

– Успокойся, Летиция! Леди Макдоналд скажет, что ты вела себя очень храбро.

– Но я не хочу быть храброй, Уильям, – заплакала Летиция. – Хочу, как предлагает Кларисса, остаться здесь в ожидании помощи.

– Никакой помощи не предвидится, дорогая, – тихо ответил сэр Уильям. – Никаких войск, и…

– Но у императрицы есть солдаты! Когда она услышит о случившемся, немедленно прикажет…

Но Уильям очень сомневался, что императрица Цыси, даже узнай она об их беде, прикажет солдатам выручать англичан. К тому же она ничего не узнает, поскольку Синклер успел объяснить, что все телеграфные провода перерезаны мятежниками.

Пришлось осторожно сообщить жене о невозможности связаться с Пекином.

– Вздор, – в страхе пробормотала леди Гленкарти. – Я отказываюсь этому верить! Я…

Уильям Харленд промокнул лоб платком. Позади догорало здание виллы. Слуги удрали. Обезумевшие лошади разбежались в разные стороны. Он отвечает за жизнь трех женщин, две из которых безмерно ему дороги. Здравый смысл подсказывал, что спасти их можно только с помощью Льюиса Синклера, а тот сказал, что уезжает из Пекина.

Холодный озноб прошел по его спине. Если Синклер продолжит путь, бросив их на произвол судьбы, их неминуемо ждет жестокая смерть. Летиция задыхается, даже пройдя несколько шагов от экипажа до прохлады своих комнат. Она никогда не сможет проделать пешком обратное путешествие до Пекина в жаре и пыли. Ей нужна лошадь Синклера, а всем им необходима защита его оружия. Решившись, он пригвоздил стальным взглядом леди Гленкарти:

– В качестве моей гостьи, Кларисса, вы обяжете меня, если подчинитесь всем требованиям.

Леди Гленкарти ахнула, открыла рот и… впервые в жизни промолчала.

Уильям Хартленд повернулся к племяннице:

– Куда ушел доктор Синклер?

– К привратницкой, – встревожено ответила Оливия. – Дядя Уильям, но если телеграфные провода уничтожены, значит, местность между Западными холмами и Пекином кишит «боксерами»!

– Придется рискнуть, – вздохнул дядя, с опаской оглядываясь на жену. – Оставаться здесь – непоправимая глупость. «Боксеры» не могли уйти далеко и вскоре вернутся посмотреть, чем еще можно поживиться.

Оливия испуганно оглянулась, почти ожидая увидеть бегущие к ним фигуры в красных головных повязках.

– Кроме того, наш долг сделать все, чтобы в Пекин сообщили о произошедшем. Когда я в последний раз говорил с сэром Клодом, тот считал, что «боксеры» сосредоточены в провинциях Чжили и Шаньси. Их появление так далеко на юге означает одно: они задумали напасть на город.

Оливия побледнела. В городе жили четыреста европейцев. Многие были миссионерами, чья жизнь вращалась вокруг соборов и церквей, больниц и приютов. Остальные – дипломаты, такие как сэр Клод Макдоналд и американский посланник мистера Эдвина Конгера. Оба приехали с женами и детьми. Находились там и холостяки вроде Филиппа.