Но Летиция не собиралась сдаваться.

– Оливии нет дома, – отрезала она, незаметно скрещивая пальцы, чтобы не запятнать смертным грехом свою бессмертную душу. – Она уехала со своим женихом.

Он тихо охнул, и Летиция преисполнилась торжества. Впрочем, ее ложь не так уж и ужасна. Филипп действительно жених Оливии. Вчерашняя небольшая ссора вскоре забудется, и Летиция была твердо уверена, что Уильям станет превозносить ее изобретательность.

– В таком случае я подожду, – сухо объявил он, и в голосе его прозвучала стальная решимость.

Летиция нервно передернула плечами.

– Свадьба состоится очень скоро, доктор Синклер. Поэтому ваше предложение, мягко говоря, неуместно.

В темных глазах блеснуло недоверие. На щеке дернулась жилка.

– Этого не может быть, – процедил он.

– Только вчера утром я говорила с месье Казаноффом в этой комнате, – пояснила Летиция, довольная, что на этот раз сказала правду. – У вас нет ни малейшего шанса жениться на моей племяннице. Ни малейшего.

– Простите, но я предпочитаю услышать это от самой Оливии, – возразил он, глядя на нее так пристально, что Летиция снова затрепетала.

– Вы забываетесь, доктор Синклер, – парировала она, цепляясь за остатки храбрости. – И есть одно непреодолимое препятствие, которое делает невозможным разговор на подобные темы.

– А именно? – холодно бросил он, щурясь так, словно прекрасно знал, что сейчас услышит.

«Боже, почему Уильям не идет?! Почему Синклер не извинится за безобразное поведение и не откланяется?!»

Но этому не суждено было случиться. Он ждал, не сводя с нее глаз. Наконец Летиция, дрожа от возмущения, выпалила:

– Ваша жена, доктор Синклер.

Молчание, последовавшее за этим заявлением, казалось невыносимым. Ничего кошмарнее Летиция до сих пор не ведала. Его взгляд был исполнен такого ледяного презрения, что Летиция прижалась к спинке стула. Куда подевалась ее отвага? Теперь она испытывала безумный страх.

Льюис мгновенно осунулся. Лицо смертельно побледнело.

– Мне жаль, что вы так считаете, – уничтожающе выговорил он. – Не это я ожидал услышать в вашем доме. Прощайте, леди Харленд.

С этими словами он поспешно вышел, боясь, что сорвется, если останется здесь хотя бы еще минуту. Господи Боже! Неужели это никогда не кончится?! Неужели даже после жизни Жемчужной Луне не простят ее национальность?! А если он женится на Оливии? Ее тоже подвергнут остракизму только потому, что ее предшественница была китаянкой?

Сжимая кулаки, он выскочил на Посольскую улицу. Нет, он не хочет для нее такого будущего. Ей действительно лучше выйти замуж за Казаноффа.

– Уильям! Уильям, это ты? – окликнула Легация, выбегая из гостиной в холл. Оказалось, что муж действительно вернулся после встречи с сэром Клодом. – О, Уильям. – Она бросилась в его объятия и зарыдала. – Пока тебя не было, приходил этот несносный человек! Должно быть, он действительно не в себе, если сказал, что хочет жениться на Оливии!

– Жениться на Оливии? Молодой Казанофф? Ну конечно, хочет. Я же советовал тебе не тревожиться из-за этой глупой ссоры! – заметил сэр Уильям, осторожно освобождаясь из цепких рук жены.

– Не Филипп, – пояснила Летиция, продолжая цепляться за него. – Доктор Синклер!

Сэр Уильям с изумлением уставился на жену:

– Это правда?

– Разумеется, Уильям. Но я сказала, что этому не бывать. И что Оливия выходит замуж за месье Казаноффа. Синклер ужасно рассердился и сказал, что не верит мне!

– Но Оливия больше не помолвлена с месье Казаноффом, – нахмурился сэр Уильям.

– Знаю, но как же еще я могла остановить его? Он был настроен весьма решительно. Как, по-твоему, Уильям, он не венчался со своей женой по церковному обряду? Может, китайцы допускают многоженство?

– Где сейчас Оливия?

– Наверху. Собирает вещи. Готовится к переезду в посольство. Я так боялась, что она его услышит! Представляю, как оскорбилась бы бедняжка!

Сэр Уильям молчал, хотя не считал, что Оливию оскорбило бы предложение Льюиса.

– Ты должен мной гордиться, Уильям! Я сказала доктору Синклеру, что Оливии нет дома. Что она уехала с месье Казаноффом. Почему ты такой недовольный? Это была ложь во спасение, которая не нанесла никакого вреда.

– Боюсь, дорогая, что вред вышел, и немалый, – вздохнул сэр Уильям.

Летиция непонимающе уставилась на мужа:

– Но почему?! Оливия не может выйти за доктора Синклера. Он уже женат!

Сэр Уильям устало провел рукой по глазам.

– Миссис Синклер была убита «боксерами». Пять месяцев назад. Льюис Синклер – вдовец.

Летиция на мгновение лишилась дара речи.

– Но… как ужасно! Я не знала, – выдавила она, наконец.

– Очевидно, это было известно всем, кроме нас. Сэр Клод очень удивился, услышав, что я не осведомлен о столь печальном событии.

– О Боже! И ты думаешь, что Оливия согласилась бы… – Летиция осеклась, увидев лицо мужа. Все было понятно без слов. – Я только хотела ей добра, Уильям. Клянусь.

Он погладил руку жены.

– Знаю, дорогая. А теперь пойдем поговорим с Оливией.

Он с трудом поднялся наверх. Новости, сообщенные сэром Клодом, еще больше расстроили его. Теперь не осталось никаких сомнений в том, что вдовствующая императрица заодно с «боксерами», которых поддерживают императорские войска. Железные дороги уничтожены, телеграфное сообщение прервано, и даже самые заядлые оптимисты считали, что нападения на город не избежать. Положение хуже некуда, и у него полно проблем и без Летиции, которая, хоть и была исполнена самых благах намерений, все же натворила бед.

Он постучался к Оливии и, не получив ответа, открыл дверь, охваченный самыми дурными предчувствиями.

И сразу же увидел листок бумаги на туалетном столике. Широкими шагами Уильям пересек комнату и дрожащей рукой развернул записку.

– Что случилось, Уильям? Где Оливия? О, что же происходит?! – закричала Летиция, прижимая руку к сердцу и серьезно опасаясь, что больше не вынесет потрясений.

– Оливия ушла в миссию. Помогать монахиням, – ответил Уильям и, сунув записку в карман, вышел из комнаты.

– Но она не может так поступать с нами! – пронзительно завизжала Летиция. – Оставаться здесь опасно! Она должна ехать в британское посольство! – Она поспешила вниз по лестнице за Уильямом. – Мы должны ее вернуть!

– Совершенно с тобой согласен! – кивнул муж, хватая трость и нахлобучивая шляпу. – Но пройти по улицам невозможно. Там творится настоящий хаос.

– Куда же ты в таком случае? – выдохнула она, цепляясь за его руку.

– «Отель де Пекин». Льюис знает, что делать. Он вернет ее.

Разом растеряв обычную уверенность, он поспешил во двор и нетерпеливо велел подавать носилки. Господи, что же это творится?! Следовало заранее знать, что Оливия не будет сидеть сложа руки, особенно когда все приготовления к переезду в посольство будут закончены.

Он промокнул лоб платком. Здание миссии совершенно беззащитно против нападения орд фанатиков, а теперь Уильям точно знал, что нападут они скоро. Очень скоро.

В отеле его встретила бледная мадам Шамо, под глазами которой синели огромные круги.

– Льюиса здесь нет, – устало сообщила она. – Уехал сегодня утром, вопреки приказам доктора Пула. Перед отъездом он походил на одержимого. Приказал оседлать коня и ускакал в очередную спасательную экспедицию.

– Но он ранен! – воскликнул потрясенный сэр Уильям. Мадам Шамо пожала плечами.

– Знаю… но он не захотел никого слушать. Даже моего мужа.

Сэр Уильям тяжело оперся на трость.

– Вся округа кишит «боксерами», – глухо сказал он. – Ему не вернуться живым.

Он повернулся и, сгорбившись, медленно побрел к носилкам.


В западной части Татарского города стояли оглушительный шум и гомон. Владельцы лавок сворачивали торговлю, поспешно бросая товары в ручные тележки. Все страшно торопились. Даже китаянки с их изуродованными бинтами неестественно маленькими ножками старались быстрее ступать по утоптанной земле.

Оливия сильнее прижала к груди соломенную корзинку, изо всех сил стараясь не упасть под ноги бегущих. Она почти у цели. Оказавшись в миссии, она, вне всякого сомнения, будет слишком занята, чтобы думать о Льюисе.

Она нырнула в просвет между караваном грязных верблюдов и плешивым перегруженным осликом. При мысли о Льюисе боль острым кинжалом вонзилась в сердце. Может, хоть иногда до нее дойдут слухи о нем? Что он сейчас делает? Не грозит ли ему опасность?

Несмотря на всю решимость, она не смогла сдержать слез.

– О, Льюис, – прошептала она, оцепенев среди всеобщей суматохи, – я так тебя люблю!

Маленький жилистый китаец с тяжелой корзиной толкнул ее. Мимо прогрохотала тележка. Она снова пустилась в путь, вытирая слезы, зная, что не имеет права на такую роскошь, как рыдания.

Сестры в миссии приветствовали ее с распростертыми объятиями. В здании ютились сотни беженцев. Плакали изможденные, голодные дети. Лежали больные, измученные долгим путешествием туда, где, как они считали, обретут безопасность.

– Что происходит? – спросила сестра Анжелика, переступая через чьи-то жалкие пожитки: кастрюля, сковорода и несколько мешков драгоценного риса. – Вот уже два дня, как новости перестали приходить.

– Прибыл отряд военных. Но очень небольшой, – сообщила Оливия.

– Сколько их?

От усталости и недосыпания кожа Оливии была такой прозрачной, что сквозь нее просвечивали кровеносные сосуды.

– Немногим более трех сотен.

Маленькая, похожая на птичку женщина сокрушенно покачала головой.

– Вы правы. Этого недостаточно. Может, прибудет новое подкрепление?

– Не знаю, – честно ответила Оливия. – «Боксеры» отсекли нас от связи с внешним миром. Телеграфные линии уничтожены. Как и железные дороги.

– А теперь они подступили к воротам города, – закончила за нее сестра Анжелика. – Что ж, будь что будет. Нужно надеяться на Господа нашего.