Наконец-то все закончилось. Спектакль подошел к концу. Занавес опустился. Еще один опускающийся предмет. Пора заняться исчислением падающих и опускающихся вещей. Им конца и краю не видно. Я промолчала. Черников молча оделся и ушел. Стукнула дверь. Обиделся, не встретил понимания. Восторги публики прошли стороной. Как летний дождь. Я посмотрела в зеркало. Какая-то незнакомая девушка. Юная, невинная. А во взгляде бездна цинизма. Разве можно заводить детей от нелюбимого мужчины? Можно и нужно, если этот мужчина богат и умен, красив и успешен. Меня не поймут, если я откажусь от своего удела. Никто не поймет. Общество осудит меня. Легкая отстраненность. Интеллигентная недосказанность. Ты этого хотел, Денис Черников? Так получи сполна желаемое. И наслаждайся.

И я поехала на фитнес. Как истинная бездельница. Я уже готовила себя к будущей жизни. Ломки на тайбо, затем йога, латино. Три часа подряд. Здорово. Если долгое время не ходишь на работу, мозги усыхают. Словарный запас уходит на дно сознания. Кажется, что ты нигде не училась, ничего не читала, ни о чем не думала. И все равно мне было легко и спокойно. Во мне жил небольшой секрет. Я оставалась одна и, засыпая, мысленно отдавала себе приказ. Задавала ночную программу. И мне снился мой дивный сон. Ко мне приходил таинственный незнакомец. Он прикасался к моей руке, а я к его, и мы были бесплотны, невесомы, воздушны. Бестелесные существа, будто встретились случайно два марсианина. Мы любили друг друга космической любовью. И сердце заходилось от непереносимого восторга. Казалось, оно не выдержит, разобьется, разлетится на мельчайшие кусочки. И я просыпалась с ощущением великого счастья. Мне было хорошо. Во сне я жила реальной жизнью. И Денис Черников больше не тревожил меня. Он проходил мимо моего сознания. Не касался души. Он получал лишь мое тело. Оно больше не принадлежало мне. Я его продала. Дорого. И получила хорошую выгоду. С процентами. Я стала самостоятельной и уверенной. И больше не нуждалась в инструкциях. Я собиралась замуж. Моя мечта подошла к логическому завершению. А впереди алела финишная ленточка. Она была уже близко. Я стояла у цели. Смотрела вперед. И видела маленьких ребятишек. Их было много. Очень много. Целый выводок. Стайка смешливых карапузов. Это были мои дети.

Глава 9

Праздная жизнь текла размеренно, она убивала полезное время, расстреливала его из автоматов, уничтожала напалмом. Я не обращала внимания на часы. Раньше все было по-другому, я боялась опоздать на работу, на свидание, на встречу, на переговоры. Считала минуты. Смотрела на часы. Нынешнее безделье превратило меня в манекен. А манекены ничего не чувствуют. Ни времени, ни жестокости, ни удовольствия. На то они и манекены – бесчувственные истуканы. Совместная жизнь быстро прискучила моему жениху, Черников все чаще стал пропадать на работе. Первые радости прошли. Денис все распланировал. По минутам. Свадьба должна была состояться через месяц. Регистрация брака пройдет во Дворце бракосочетаний на Английской набережной. Затем праздничный обед, плавно перетекающий в ужин, вкусное и съедобное мероприятие заказано в двух дорогих ресторанах. Уже известны номера и марки автомобилей, фамилии водителей, подготовленных для перевозки подвыпивших гостей. Я никого не включила в список приглашенных. С моей стороны будет только мама. А свидетельницей предстанет Ирка Акимова. Все. Больше у меня никого нет. Так я думала. И напрасно, как оказалось. Сначала позвонила Наташка Вавилова. Потом приехала, нагрянула: радостная, возбужденная, сияющая. Долго чмокала меня в обе щеки, звонко, сочно. Я даже не отстранялась. Наташка Вавилова – симпатичная девчонка, искренняя, чистая. С ней приятно целоваться.

– А я замуж выхожу, Настя, – сказала Наташа.

– И кто этот счастливец? – улыбнулась я.

Вавилова всегда хотела замуж. Безумно хотела. И вот свершилось. Заветная мечта исполнилась.

– А-а, так себе женишок, из Москвы, простой российский менеджер средней руки. Зато столичная штучка. Вот у тебя Черников, жених – всем на зависть. Ты такую рыбину отхватила, Настя. Молодец!

Да уж. Обзавидуешься. Черников всем девчонкам глаза застил. Богатый, умный, ловкий. Это я мысленно.

– А где ты с ним познакомилась? Столицу, что ли, навещала? – сказала я, терзаясь смутными догадками.

– Н-нет, что ты, этот зануда Марк Горов выкупил одну московскую компанию, я туда ездила еще по делам «Максихауса». Пока меня не уволили. Так вот, там я познакомилась с мужчиной средних лет. Неплохой, в сущности, дядька. Небогатый, конечно, но жить можно. Я же долго без работы сидела. Никуда меня не принимали, отовсюду отшивали, после «Максихауса» все пути были заказаны. Что мне еще оставалось делать? Только замуж прогуляться. Ты что, не рада за меня, Настена? – крикнула Наташка и бросилась ко мне на шею.

Я отступила в сторону. Задушит. Непременно задушит.

– А жениха случайно не Игорем ли Юрьевичем зовут? – усмехнулась я.

Хмырь в сером все успел, пострел. И в столице реально обустроился, и светскую жизнь не забывает, и невесту в Питере присмотрел. Винное пятно на пиджаке небось до сих пор не вывел. Ждет, когда Наташка возьмется наводить порядок в холостяцком хозяйстве.

– Да, жениха Игорем зовут. А ты откуда знаешь? Никто в городе не знает, а ты, как ведьма, по глазам читаешь или по губам? Признавайся, Настя, как на духу, – нервно захихикала Вавилова.

– Шаманю понемногу, видишь, сколько свечей в квартире, и все разноцветные. Синие, красные, коричневые. Костры жгу по ночам, я же ведьма. Давай бананы жарить? Вкусно, пальчики оближешь, – я уже вертела во все стороны сковородой.

Пусть хоть Наташка будет счастлива. Хотя по глазам подружки видно, что она не особенно рвется в столицу. Просто радуется переменам в жизни.

– Наташка, не горюй, стерпится-слюбится. Привыкнешь помаленьку. Хочешь коньячку? – я перевела печальный разговор в безопасное русло.

Так будет спокойнее. И мне, и Наташке. Мир тесен. Авось свидимся. Когда-нибудь. Вавилова уезжала от меня чуть-чуть пьяненькая, грустная и задумчивая. Мы долго обнимались. Молча, истово. Ночью я немного поплакала, слегка, не размазываясь. А на следующий день позвонила Вера.

– Привет, – сказала она, что-то усиленно прожевывая.

В трубке слышалась мощная работа челюстей. Чавк-чавк. Чавк. Видимо, мембрана усиливает звуковые эффекты физиологического процесса.

– Привет, – вздохнула я.

– Че, замуж выходишь, что ли? – сказала чавкающая трубка.

– М-м, – помычала я.

– Секретничаешь, не хочешь на свадьбу пригласить, – съязвила Вера.

Она уже прожевала жесткий кусок. Трубка больше не чавкала.

– М-м-м, – я добавила немного мычания.

Я не могла выдавить из себя ни единого слова. Вошла в ступор.

– А нас твой Черников пригласил. Вон прислал с водителем два приглашения, – зло хихикнула Вера.

Я покраснела. Разумеется, я не видела, как покраснела, лишь почувствовала, как мои щеки заполыхали огнем. Настоящий костер ведьмы, пропитанный любовью и ненавистью. Повисло неловкое молчание. Даже эфир затих. Никакого треска, писка, приглушенных голосов, отдаленной музыки.

– Настя, а ты знаешь, ведь Черников целую комбинацию разработал, чтобы тебя подсечь, рыбка ты наша золотая, – сказала Вера.

Я упрямо молчала, будто соглашалась с Верой. Разумеется, Черников разработал хитрую комбинацию. Он же сам мне все объяснил, поделился помыслами, честно рассказал о сокровенном. Насколько мог – честно. Я отлично знаю, на что иду. Ведь я согласилась с ним, выгодно продала товар. Черников прав. Женщины являются скоропортящимся продуктом. Судя по Вере, мгновенно портящимся. Не внешне. Внутренне.

– Денис специально тебя под увольнение подвел. Подставил. Тебя же должны были перевести в Москву. На повышение. Горов в столице компанию какую-то купил, крутую, навороченную. А Черников разгромил на совещании твою кандидатуру. А потом он разогнал по всем фирмам «черную» информацию, что ты прогульщица и алкоголичка. Это мне Витя рассказал. По секрету. Ты только меня не выдавай. Черников на футболе расслабился, потом в сауну сходил, ну, сама понимаешь, выпил немного и выложил мужикам все начистоту, – кажется, Вера наслаждалась процессом, ей нравилось меня унижать.

– Ты слушаешь? – сказала Вера.

Мне пришлось мяукнуть в ответ. Мычать я уже не могла. Обессилела. Окончательно.

– Не обижайся, Настя, но я бы на твоем месте подумала, стоит ли выходить за такого подонка. Он же использовал тебя. Ты ему нужна как домохозяйка. Закроет тебя под замок, и все, поминай как звали. Все забудут твое лицо. Имя вычеркнут из памяти. Черников – непростой мальчик. Сама понимаешь, – сказала Вера и опять что-то принялась жевать.

Она шумно глотала, булькала, видимо, слишком горячим чаем запивала поздний ужин. Обжигала горло. Это вредно. Совсем не жалеет себя женщина. Горит ярким пламенем. Преимущественно – синим.

– А ты не на диете разве? – сказала я, чтобы что-нибудь сказать.

– Нет, не на диете. Не до этого. Работы много. – Вера вполне откровенно издевалась надо мной.

Она пришла из своего издательства, усталая, измученная, но удовлетворенная. Сегодня у нее не было приступов зависти. Болезнь отступила. Вера нашла, чем уязвить подругу, и жалила, жалила, жалила. Без жалости и сострадания. У Веры есть карьера. Книги. Муж. Гости. А у меня темное прошлое. И мрачное будущее. И никакого просвета. Я разозлилась. На себя. На окружающий мир. На дивный сон. Мне вдруг все опротивело.

– Вер, а ты зачем мне штору прожгла? – сказала я.

– Ты что, Настя, совсем с ума сошла? – удивленно протянула Вера.

И я поняла, что она прожгла нарочно, чтобы причинить мне боль. И сейчас она говорит мне плохие слова, чтобы сделать больно. Зачем я с ней разговариваю, зачем? И я повесила трубку. Не прощаясь.