— А сколько ты возьмешь в следующий раз, или еще лучше, сколько за вас двоих?

Я огрызаюсь, надеясь, что выражение моего лица поможет ему убраться побыстрее.

— Я не продаюсь, мудак. Шевелись отсюда.

Мужчине хватает наглости выглядеть обиженным, хотя это мне он предложил продаться. Он ворчит что-то насчет глупых сук, выходя из дома.

Брэй выскакивает из нашей комнаты в одном белье и идет к холодильнику. Я не представляю, как она может после этого выходить из комнаты, приплясывая и напевая. Мы живем очень разными жизнями, но, казалось бы, что после секса с тем парнем, ей нужно время для восстановления. Он даже выглядел так, как будто от него воняет.

— Сотри это осуждающее выражение со своего лица. Я его чувствую даже спиной, — что ж, она права. Я долгое время пыталась не осуждать, но я не могу понять этого. Если бы она была в другой ситуации, я бы не спешила с выводами. Я имею в виду, если бы это было необходимо для выживания, тогда, черт возьми, я бы поняла. Но это не случай Брэй. Она не хочет нормальную работу, но ей нужны дорогие шмотки, сумки и прочее дерьмо. Она отказывается одеваться во что-то кроме самого лучшего.

Я перестала пытаться понять ее уже очень давно.

С водой и яблоком в руках, Брэй плюхается на диван, что я едва успеваю убрать ноги. Она кусает яблоко и обращает свое внимание на меня, говоря с набитым ртом.

— Хорошо, давай послушаем эту речь. Брэйлин, зачем ты это делаешь? Ты заслуживаешь лучшего. Пожалуйста, не приводи больше этого мужчину в нашу квартиру. Бла, бла, бла. Давай считать, что эта ненужная беседа закончена.

Я закрываю журнал, который читала, и полностью поворачиваюсь к ней.

— Очевидно, что не нужно возвращаться к этому разговору. Ты знаешь все мои реплики, и в любом случае, слушать меня не будешь. Нет смысла сотрясать воздух. Но ты очень беспечно относишься к нашим жизням, — я говорю ей о том, что нам не нужно снова заводить эту беседу, но я не могу не высказать свою точку зрения о доме. Она не собирается меня слушать, но это заставляет меня чувствовать себя небезопасно в своем доме. В конце концов, это и будет той причиной, по которой я съеду. Знакомая жизнь с Брэй, несмотря на периодическую неуверенность в ней — то, что держит меня здесь. Она — все, что у меня есть. Мы через многое прошли, я не чувствую правильным бросать ее.

— Парни, которых я привожу, — постоянные клиенты. Я никогда не приведу сюда парня в первый раз. Я знаю кто они. У большинства есть жены и семьи. Они не делают ничего, чтобы может испоганить их жизни, — она останавливается и бросает на меня снисходительный взгляд. Я закатываю глаза, а она продолжает. — С точки зрения бизнеса, есть смысл приводить их сюда. Мне не нужно беспокоиться о том, что меня поймают на улице. Мне не нужно париться о том, как мне добраться куда-то, или тратить деньги на возвращение домой. Они приходят, получают свое, платят и уходят. За один день, только с одним клиентом, я получаю больше, чем ты за неделю. Нелепо, что ты не видишь в этом логики.

В ее словах есть логика, но это не отменяет того факта, что это подвергает нас опасности. Взрослея, мы всегда были не уверены в нашей безопасности, а я хочу жить своей взрослой жизнью без страха. У нее выработался иммунитет к страху, который она приносит в наш дом каждый день. Почувствовав свое поражение, я возвращаюсь к журналу, от чтения которого отвлеклась, не говоря больше ни слова. Брэй не любит, когда последнее слово в разговоре не за ней, и я, скорее всего, сейчас получу пару ласковых слов в свой адрес, но с меня хватит.

— Что с тобой не так? Может, снимешь уже корону? Ты живешь так, как будто ты долбанная отшельница. Мы сбежали из ада и обе надрывали задницы, чтобы добиться того, что у нас есть сейчас. Тебе двадцать пять, и все, что ты делаешь, — работаешь и сидишь на диване, мечтая о счастье, — она вырывает у меня журнал и отбрасывает его через всю комнату, как разозлившийся ребенок, каприз которого никто не выполняет. — Почему бы тебе не убраться и не сделать что-то полезное? Счастье не приходит к таким. Я, по крайней мере, между своими делами выхожу из чертового дома, делаю разную хрень, а не просто сижу и чахну. Когда приведешь свою жизнь в порядок, приходи, поговорим. До тех пор, держи свое мнение и неодобрение при себе.

Направляясь обратно в нашу комнату, которая теперь больше ее, чем моя, так как большинство ночей я провожу на диване, она яростно отбрасывает огрызок своего яблока и попадает в лампу. Лампа падает и разбивается на миллион кусочков под звук захлопывающейся двери. 

2

Пейсли


Всю последнюю неделю мы ночуем в заброшенном тренажерном зале. Это долго не продлится, ведь копы быстро выследят нас, придется искать что-то другое. Такое место так просто не найдешь. Оно закрывается, другие бездомные еще не добрались до него. Неподалеку даже есть парк, где мы можем помыться в общественных туалетах. Будучи бездомными во Флориде, уж мы-то знаем, что значит потеть.

Солнце уже часа два как зашло, а Брэйлин все еще нет. Я разрываюсь между раздражением и беспокойством. Мы договорились держаться вместе после заката. Я меряю шагами бетонный пол, пытаясь решить, стоит ли искать ее.

Мы беглецы-подростки, живущие на улице. Но по Брэйлин этого не скажешь. Она живет в своем собственном мире. Сбегать от копов — это приключение. Копаться в мусорных баках — это словно шоппинг в торговом центре. Конечно, вряд ли она получает от этого удовольствие. Я думаю, она просто придумывает свою реальность. И я снова вспоминаю об этом, когда она заходит в наше временное убежище, покрытая синяками, с таким видом, что ей на все плевать.

— Брэйлин! Что, черт возьми, с тобой произошло? Ты в порядке?

— Что? О чем это ты? У меня все отлично, Пейсли. Я заработала нам денег. Мы сможем поесть завтра.

Быть такого не может, что она не понимает, что она вся сине-черная. Может быть, она и живет в своём мире, но я отчетливо вижу следы пальцев на ее шее, даже в темноте этого ветхого зала. Я подхожу ближе, чтобы оценить ущерб.

— А, ты об этом? Это пустяки. Пейсли, я решила все наши проблемы. Нам больше не нужно так жить.

О чем, черт побери, она толкует? Ее иллюзорный мир запутан, тогда как я, очевидно, осознаю наши жизненные обстоятельства. Как будто только я так живу, а она в длительном отпуске.

— Брэйлин, ты истекаешь кровью! У тебя кровь на ноге.

— Заткнись и слушай. Кровь бывает только в первый раз. В следующий раз ее не будет. Сосредоточься, Пейсли. Я заработала пятьдесят долларов сегодня. Я познакомилась с одной девчонкой. Она научила меня всему, что я должна знать. Я научу тебя. Нам больше не нужно беспокоиться о деньгах.

Она заминает тему с кровью так, как будто ничего не случилось. Синяки, кровь, деньги. Я начинаю понимать, что произошло, но все еще надеюсь, что ошибаюсь.

— Твою мать, Брэйлин, ты же не… Не сделала то, о чем я думаю?

— Я продала свою девственность. Та девчонка сказала, что именно мне нужно сделать. Я смогу зарабатывать. Ну, не продавая свою девственность. С этим покончено. Но смысл в том же. Мы собираемся убраться с улицы. У нас все будет хорошо. Я со всем разобралась. Завтра я научу тебя, как продать свою девственность.

Кап.

Моя челюсть отвисает. Она это сделала. Сделала именно то, что я подозревала. Не могу в это поверить. Она снова хочет сделать это? Хочет, чтобы и я это делала?

— Брэйлин, я не хочу торговать своим телом. Я не буду. Это не выход. Тебе больно. Этот мужчина сделал тебе больно. Та девчонка воспользовалась тобой. Ты не можешь сделать это снова. Не можешь!

Кап.

Брэйлин меняется в лице. От восторга к ярости за считанные секунды. Когда она выходит из себя — это всегда плохо, особенно, если она злится на меня. Она подожгла одно из мест, где мы ночевали, просто потому, мы поспорили о том, насколько оно безопасно. Она непредсказуема в лучшие свои дни, но в худшие, она просто неадекватна.

— Я могу, и я сделаю это снова. И снова, и снова, если потребуется. Ты ханжа. Даже не думай, что я буду делиться с тобой деньгами, если не будешь нам помогать. Я не буду тебя поддерживать. Ты должна вносить свой вклад. Разберись, Пейсли, и сделай это быстро.

Кап. Мои волосы намокают.

Брэйлин ушла той ночью. Ее не было три дня. К концу второго, я сомневалась, вернется ли она вообще, но она сделала это. Наши отношения изменились. Брэйлин кайфовала от проституции, я же ощущала только страх и отвращение. В этот раз мы не смогли просто заклеить наши противоречия пластырем.


Я открываю глаза и кошусь на побеспокоившую меня каплю. Влага стекает по моей щеке, и тут же на меня падает еще одна капля. На этот раз она попадает прямо мне в глаз. Недели прошли с тех пор, когда я сообщила домовладельцу о протекающей крыше. Я сдвигаюсь на диване, чтобы избежать попадания, как вдруг громкий стук в дверь заставляет меня подпрыгнуть.

За эту неделю Брэй не сказала мне ни слова. Как же мы докатились до этого? Я встаю и в сотый раз замечаю осколки лампы на полу. Мы обе слишком упрямы, чтобы подобрать их. На пути к двери, я все еще прокручиваю в голове все, что Брэй сказала мне на прошлой неделе о моей жизни.

Она права? Я всегда думала, что делаю все возможное, чтобы добиться своей цели, но возможно, я просто теряю драгоценное время? Я не знаю, но ее слова застряли у меня в голове. Осколки лампы на полу напоминают мне о ее уколах.

На пороге я обнаруживаю высокого незнакомца. Мое буйное воображение рисует его моим спасителем. Он чуть выше шести футов, его светлые волосы коротко подстрижены. У него изумрудно-зеленые глаза, а взгляд непринужденный, его белоснежная улыбка ослепляет меня, когда он усмехается. Вероятнее всего он пытается сдержать улыбку, видя мои шорты с комиксом из «Люди Икс».