— Так вот, я-то встревожился, что твоя мама решит, будто я не могу тебя защитить и прочее, — Кате казалось трогательным, что Сергей, такой взрослый, успешный и состоявшийся, беспокоится о мнении ее мамы. — Так вот, твоя мама просто приказала мне остановиться и дать тебе самой закончить.

— Ну, мама в курсе моего желания всех защищать даже против воли «защищаемых», — Катя слегка пошевелилась, и Сергей понял, что возбуждение, которое охватывает его при одном взгляде на будущую жену, наверное, не пройдет никогда. Он был счастлив смотреть на нее, касаться ее, слышать ее, — безумное одиночество прошедших месяцев казалось кошмарным сном.

— Катя, шутки шутками, но я завтра же разберусь со старшим Жуковым и Женя дорогу в «Пруды» забудет, да и вообще, нас с тобой вместе взятых.

— Ну, в этом я сомневаюсь! — тихо рассмеялась Катя. — Меня она, может, и забудет, а вот тебя вряд ли, — она пощекотала его голую грудь и прижалась щекой к тому месту, где спокойно и счастливо билось сердце. — На Женю мне наплевать, честное слово, я ревную тебя, конечно, жутко, но уже начинаю с этим справляться, — катины слова бальзамом разлились по душе Сергея, он-то думал, что ревность — исключительно его прерогатива, мужчина был готов ревновать Катю к каждому фонарному столбу.

— Забудь про Женю! Я весь твой! И никуда тебе от этого не деться! Вот буду старым-престарым, а все равно от тебя никуда не денусь, будешь вывозить меня на солнце в коляске под клетчатым пледом — Сергей, конечно, шутил, но вопрос возраста и правда его волновал. Иногда казалось, что их с Катей разница в 10 лет когда-нибудь станет серьезным препятствием.

— Ну опять ты завел этот бред про возраст! — Катя высвободилась из теплых мужских объятий и возмущенно уставилась на Сергея. — Тебе сколько лет?

— Через месяц будет 39.

— Ну и что? — по слогам проговорила Катя. — У моих родителей была разница 12 лет и ничего! — Сергей хотел было сказать, что ее мама оказалась одна в 42 года, но благоразумно промолчал, стараясь не беспокоить беременную будущую жену и справедливо полагая, что убить катиного отца могли, не взирая на возраст…

— А вообще, куда больше, чем Женя с Лешей, меня беспокоит Алена, — Катя презрительно скривилась, произнося имя его бывшей жены. — И знаешь, к ней я тоже ревную. Ревную ко всем, кто хоть когда-то был с тобой, — Сергей не стал возражать, он только крепче прижал Катю к себе и накрыл своей рукой кольцо на ее пальце, которое было для него настоящим символом будущей семейной жизни.

— С Аленой все в порядке. Ты же сама ей заявила, что у нее нет никаких прав на Лизу, и это так!

— Да, я тогда что угодно готова была сказать, лишь бы они убрались отсюда, и лишь бы она не подходила к Лизе. Ты знаешь, Лиза сегодня назвала меня мамой! Ты представляешь? — Катя пытливо всматривалась в лицо Сергея, боясь увидеть малейший признак неодобрения.

— Я знаю, — он приник к Катиным губам в долгом чувственном поцелуе, — Лиза сама мне это сказала перед сном, — Сергей оторвался от Кати на секунду и начал покрывать поцелуями ее шею, ключицы, ямочку у самого горла. Она задыхалась от восторга, желания и предчувствия большего. — Думаю, завтра Лиза спросит, можно ли ей звать твою маму бабушкой.

— Мама будет только рада! — блаженно вздохнула Катя. — Боже мой, — тихо протянула она.

— Что? Что случилось? — встревожился Сергей, ему безумно хотелось заниматься с Катей любовью, каждую минуту, секунду, что он находился рядом, но в голове все время бродили смутные опасения навредить ей и детям. — Знаешь, мне все время кажется, что мы учим детей плохому, — прошептал он, прокладывая дорожку обжигающих поцелуев по ее телу. Катя замирала от восторга, она перестала стесняться своего располневшего тела и получала какое-то безумное, граничащее с сумасшествием удовольствие от занятий сексом. Все стало ярче, острее, каждое прикосновение, каждое движение, каждый звук. Ушли опасения, сомнения и настороженное ожидание завтрашнего дня.

— Почему плохому-то? — переспросила она минут через 30, нежась в крепких руках Сергея, с наслаждением, ощущая, как волоски на его груди щекочут ее бледную тонкую кожу.

— Ты еще можешь говорить о чем-то? — невнятно пробурчал он.

— Я же судья, хоть и собираюсь в отставку! Так что не уклоняйся от вопроса!

— Я говорил, что мы с тобой целыми ночами учим детей плохому.

— Глупости и бред! Мы показываем им, что им предстоит родиться в любви, что вся их жизнь, еще с того момента, как они были крошечными клеточками, была связана с нашей любовью. — Сергей не мог не ощущать несправедливости катиных слов — уж он-то как никто другой постарался убедить себя, Катю и всех вокруг в том, что никакой любви между ними не было. И катино доверие, ее прощение казались ему незаслуженными. — Знаешь, наверное, я излишне сентиментальна, — Катя рассмеялась низким грудным смехом, — Я, кстати, не очень хорошо помню, ты-то мне про любовь что-нибудь говорил? А? — ну вот зачем она его об этом спросила, опять слова раньше мыслей — уже и малолетним девочкам известно, что спрашивать мужчин о любви — себе дороже.

— Я люблю тебя, Катя, — просто сказал Сергей, а она покрылась мурашками от этих слов. — Может, я и не заслуживаю любви в ответ, но, на мое счастье, ты думаешь иначе, — еле слышно договорил он. Катя почувствовала, как на глазах выступили предательские слезы, Сергей ощутил соленую влагу на своих губах и попытался что-то сказать, она закрыла его рот поцелуем — как ни банально, это был тот самый момент, когда слова излишни.

Рано утром Сергей тихо спустился вниз, боясь разбудить спавших в его доме, таких разных и таких дорогих ему женщин. Катя ласково улыбалась во сне и не отпускала его от себя, кудрявые волосы обрамляли лицо, и она казалась маленькой шаловливой девчонкой.

Сергей рассчитывал на чашку черного кофе и быстрый побег на работу, чтобы побыстрее провести все намеченные встречи и вернуться домой. Столько всего надо было сделать и самое главное — стоило строить планы на свадьбу, все они были людьми 21 века, но детям все же следовало рождаться в браке, и к тому же, Сергею не терпелось назвать Катю своей женой, казалось, он будет кричать об этом на всю Вселенную!

На кухне Сергей застал целый военный совет: Арина Петровна, Евгения Рудольфовна и Лиза в роли маленького генерала.

— Как Катя? — спросили они в три голоса.

— Хорошо, все хорошо, она спит, — отчего-то смущаясь, ответил Сергей и рассмеялся — слишком уж странным казалось это смущение в собственном доме.

Идея скрыться на работе, ограничившись одной чашкой черного кофе, оказалась невыполнимой, через минуту перед Сергеем стояла тарелка с омлетом, блюдо с сырниками и чашка кофе, которому позавидовали бы лучшие кофейни столицы. Лиза довольно улыбалась, наблюдая за растерявшимся отцом. Девочка жевала сырник и размазывала по лицу сметану, Сергей было потянулся к перепачкавшейся дочери, но Евгения Рудольфовна оказалась быстрее.

Сергей, поняв, что сможет выйти из дома не раньше, чем отведает все приготовленные блюда, наслаждался завтраком, Лиза стрекотала, выпытывая у Евгении Рудольфовны подробности Катиного детства.

— Мама, ну ты же обещала никогда не вспоминать об этом, — раздался чуть хрипловатый Катин голос, — Эта жуткая история про то, как я вылила на голову соседского мальчишки бидон ледяной воды из окна второго этажа, вряд ли красит меня, — она рассмеялась, поцеловала Лизу и слегка приобняла Сергея. Он поднял глаза на Катю и в тысячный раз удивился, каким глупым, недальновидным и жестоким был совсем недавно. — Мама, ты испекла сырники, — весело проговорила Катя, — Я готова съесть целую гору. Это так здорово в кои-то веки не следить за фигурой! — она улыбалась и всем своим видом напоминала довольную залюбленную кошку, которая выбралась погреться на солнце.

— Катя, дай поздороваюсь с братиком-сестричкой, — Лиза выбралась из-за стола и стремительно бросилась к Кате, прижалась светлой головкой к ее большому животу и расплылась в довольной улыбке, Катя смущенно потупилась.

— Будем с тобой, с мамой и с бабушкой наряжаться, — лепетала девочка, — А папа пускай с братиком играет, — Евгения Рудольфовна встретилась взглядом с Катей, немного удивленная столь быстрым повышением в ранг бабушки, Катя слегка пожала плечами и кивнула, быстрые перемены — это совсем неплохо, когда эти перемены к лучшему.

В кармане у Сергея зазвонил телефон, такие вот звонки, врывающиеся в семейные завтраки или ужины, не несли ничего хорошего, но не ответить он не мог.

— Да, мой, да — коротко бросил он, — Мой бывший сотрудник. Где? Когда? — Сергей замолчал, хмуро уставившись перед собой. — Нет, не звонил. Странно, да я все понял. Благодарю за информацию. Да, нам будет интересно, еще раз благодарю.

На кухне повисла напряженная тишина, Катя пыталась успокоить бешено бьющееся сердце, она убеждала себя: ничего страшного произойти не могло, в конце концов, все те, кто был дорог ей, находились рядом и им, по крайней мере, сейчас ничего не угрожало. Но все равно было страшно, холодная пустота повисла где-то внутри, кружилась голова, и надвигалось какое-то гадкое липкое предчувствие.

— Катя, для нас не произошло ничего непоправимого, — строго сказал Сергей и взял ее за руку, а она удивилась странному набору слов в его фразе. — У нас все в порядке, — он приподнял Катю со стула и бережно повел к выходу из кухни, остановился на пороге и пытливо посмотрел на оставшихся женщин. Катя была бледная и чуть живая, Сергей был готов убить всякого, кто мог или хотел причинить ей хоть какой-то вред, но этот кто-то умер без всякого вмешательства со стороны. Можно было скрыть произошедшее от Кати, но они дали друг другу слово не скрывать ничего, и Сергей хотел сам рассказать Кате о том, что узнал.

— Ложись, Катюша, — он осторожно опустил ее на огромный диван возле камина и укутал пледом — в последнее время Катя постоянно мерзла, даже в жарко натопленной комнате.