Сергей сразу как-то встрепенулся, бросил деньги на стол и бережно повел ее к выходу.

Катя набросила на плечи свою легкую белую шубку и, щурясь, вышла на крыльцо, снег прекратился, и сквозь тучи пробивалось робкое зимнее солнце. Она чуть поскользнулась на мраморе крыльца и ощутила на своей талии его руку, так хотелось отдаться слабости прильнуть к сильному мужскому телу… Катя обернулась, заботливо поправила шарф, застегнула верхнюю пуговицу его пальто и снова отгородилась стеной безразличия.

Он забыл, забыл все, что обещал себе, равнодушие, презрение, ненависть — парадигма его отношений с женщинами рассыпалась как пепел на сильном ветру. Сергей терялся в ее бездонных глазах, тонул в бархатистом, теперь еще более чувственном и немного хриплом голосе. Он оправдывал себя, что идет с ней, беспокоится о ней ради ребенка, их ребенка, но это была беззастенчивая ложь. Еще вчера Сергей рвался на встречу с ней, мечтал хотя бы взглянуть на нее, еще лучше коснуться, но сегодня, увидев ее, беременную, немного утомленную, но все так же желанную, решил, что стоит дать шанс, ей или себе, а, может быть, им…Он держал ее за руку и локтем легонько касался ее живота, где рос, наполнялся силой, его, их ребенок.

— Катерина, и долго ты собиралась от меня скрывать, что ждешь ребенка, моего ребенка — жестко спросил Сергей.

— А с чего ты вообще взял, что это твой ребенок? — тут же вскинулась Катя.

— Только вот не надо вот этого! — почто прокричал Сергей, — Ты беременна сколько месяцев? Я же знаю, что до меня у тебя не было никого несколько лет, сколько три года или четыре? — продолжил он, да, до не было, а вот после, после-то уж точно было — шевельнулась предательская мысль. Но это не важно, судя по ее виду, он вспомнил свою жену Алену, у той такой живот был почти накануне родов, Катя точно беременна от него.

— Да, почему я должна тебе что-то говорить, объяснять? мы с тобой нет никто, — вырвалась Катя, — Мы были любовниками, друзьями, как говорят сейчас: у кого-то секс, а кто-то просто дружит! Все, дружба закончилась! — она быстро зашагала вперед, — У тебя своя жизнь, у меня своя, у меня будет мой ребенок! Слышишь мой! Ты к этому не имеешь никакого отношения! Уходи! Я не хочу видеть, слышать тебя! Я только избавилась от этого кошмара, и ты снова все испортил, — Катя перешла на шепот, слеза, вторая, третья побежала по ее щеке. Вдруг она резко остановилась и невидящим взглядом уставилась в витрину газетного киоска, мимо которого они шли, краем глаза увидела подхватывающего ее на руки Сергея, открывшуюся дверь автомобиля и все.

Глава 8

Катя слишком долго не открывает глаза, черт возьми, он снова все испортил! «Ты не умеешь любить, сынок!» — вторгся в его мысли все тот же родной и ненавистный голос. Да, он не умеет, но ведь с Катей не могла случиться ничего плохого! И, главное, он даже не понял, что произошло, когда она вдруг покачнулась и стала падать на тротуар, он подхватил ее почти у земли, длинные темные ресницы отбрасывали тень на бледные щеки, и чувство тревоги не покидало его.

Сергей уложил Катю на заднее сиденье автомобиля и, не зная что делать, везти в больницу? Куда? что отвечать на вопросы о ее беременности — заботливый папаша и муж! только повторял про себя какие-то сбивчивые глупые слова.

Дима, водитель, на глазах у которого разворачивались события этого утра, тихо зашептал ему:

— Сергей Георгиевич, надо везти ее в больницу, у меня жена была беременная и после вот такого вот обморока чуть не потеряла ребенка.

Сергей вздрогнул, как можно потерять то, что еще даже не приобрел?

Вдруг Катя поежилась и приоткрыла глаза, чуть удивленно посмотрела на него и, словно все вспомнив, резко отстранилась от Сергея. Он ощутил радость и разочарование, так приятно было держать ее на руках.

— Пойди, купи газету, — пересохшими губами произнесла она.

— Какую газету? — недоуменно переспросил Сергей, а все понимающий Дима уже выскочил из машины.

Катя глубоко вздохнула с схватилась рукой за поясницу, на ее щеках проступил горячечный румянец и она резкими движениями стала освобождаться от шубы.

— Катя, что случилось? — Сергей помог ей раздеться и теперь с тревогой смотрел на Катю.

— Ничего! Ничего не произошло! О, Боже, — вскрикнула она и теперь уже схватилась за живот. — Это все из-за тебя! Из-за тебя! Я не хочу тебя видеть, ты приносишь мне одни несчастья, пока я была одна все было в порядке, даже эта проклятая змея не убила меня, а теперь дети… — Сергею показалось, что Катя просто бредит, какая змея, какие дети? А она тем временем снова обессилено откинулась на сиденье. — Отвези меня в больницу и убирайся! Как больно! Я не хочу тебя видеть! О, Боже! — Катя опустила голову на колени и сжалась в маленький жалкий комочек.

— Дима, давай на Можайское, в «Желанные дети», помнишь ты возил туда букет жене Данченко, — скороговоркой проговорил Сергей запыхавшемуся водителю.

— Никита, — проговорил он в телефонную трубку, голос его старого знакомого, инвестиционного банкира и счастливого отца заглушал радостный визг годовалой крошки, — могу я поговорить с твоей Галиной? Данченко никак не выразил своего удивления от странной просьбы произнесенной взволнованным голосом его вечно собранного приятеля и передал жене телефон. — Галина, это Дорофеев, помните вы рожали Глашу, — как будто женщина может это забыть? — У меня здесь моя жена, она из другого города и ей стало плохо, у нее был обморок, я не знаю, что делать, куда ехать? Галя, вы слышите меня.

— Сергей, ваша жена беременна?

— Да! — кричал он в ответ.

— Езжайте на Можайское, ваш водитель должен знать, сразу за кольцом клиника «Желанные дети», я сейчас позвоню, найду своего доктора, он будет ждать вас. Вы далеко? Сколько месяцев беременность у вашей жены?

— Не знаю, месяцев 7. Спасибо, Галя, — Сергей отключился, а вот у Данченко было что обсудить за завтраком, откуда у Дорофеева взялась беременная жена, из другого города, да так что он даже не знает, как давно она беременна?

Майбах мчался по людным московским улицам, обгоняя незадачливых автомобилистов, яростно сигналя зазевавшимся пешеходом, а Сергею казалось, что они вовсе не продвинулись вперед. Он смотрел на залитое слезами Катино лицо, на ее полные страха и отчаяния глаза и сходил с ума от того, что даже в этот момент, требующий его поддержки и утешения, она не желала его помощи, участия, а только презрительно и словно брезгливо отодвигалась от него.

Дорога, наконец, закончилась, Дима резко вошел в поворот и остановился возле круглого крыльца большого помещичьего дома, совсем не походящего на больницу. В дверях стоял седой врач, рядом еще один помоложе и две медсестры, едва завидев машину они быстро сбежали вниз и разложили каталку. Сергей против Катиной воли схватил ее на руки и быстрым шагом пошел им навстречу, доктор что-то спросил у него, но он даже не слышал, он не мог отпустить ее, расстаться с теплом ее тела, положить на больничную каталку и отдать чужим людям. Врач обратился к Кате, она не ответила, ее голова безжизненно упала на плечо Сергея.

— Сергей Георгиевич, какой срок у вашей жены? — нетерпеливо переспросил врач?

— Не знаю, — тихо, словно стыдясь, ответил Сергей, врачи переглянулись, но промолчали.

— У меня 20 недель, — тихо ответила Катя, — возьмите мой телефон, позвоните Даше, она все скажет. Боже мой! Как больно, — закричала и заплакала Катя. У Сергея не было времени вдумываться в смысл ее слов, он думал только об одном: пусть все наладится! Пусть! С остальным он разберется потом! Второго раза ему не пережить!

— Давайте ее сюда, — строго сказал врач, указывая на приоткрытую дверь, — кладите ее и ищите номер Даши, — он безапелляционно захлопнул дверь прямо перед носом у Сергея.

Шла 26 минута его пребывания в больнице, страх за Катю парализовал его. Почему все так долго, врач не показывался, в спешке пробежала медсестра, везя за собой капельницу, и снова он остался один. Взгляд Сергея упал на яркую прежде комсомольскую, а теперь бульварную газету, которую он сжимал в руках. Сергей вспомнил, что схватил ее с автомобильного кресла вместе с Катиной сумочкой, когда искал телефон. С первой полосы газеты на него смотрела улыбающаяся Катя в атласном зеленом платье и рыжей меховой горжетке, чокаясь бокалом шампанского с ненавистным Докучаевым. Совсем рядом Катя нетерпеливо улыбалась уже ему Сергею, идущему на костылях по залу прилета аэропорта «Домодедово» — день приезда из Мехико, как будто со стороны подумал он. Броский заголовок кричал: «Кого предпочтет продажная судья: химического или металлического магната?».

На фото с Докучаевым Катя была взрослой яркой брюнеткой, и было очевидно, что это снимок вовсе не четырехлетней давности, а сделан он совсем недавно, возможно, даже после ее встречи с Сергеем. Ну что ж, это только подтверждает его грустную теорию, но если Катя всего лишь алчная и беспринципная охотница за большими деньгами, почему он так рвется к ней, боится за нее, думает только о ней? И потом, какой у нее срок беременности? — 20 недель, 5 месяцев, что ж, вполне возможно, что это и не его ребенок, а одного из ее любвеобильных друзей. Сергей не успел погрузится в свои мрачные мысли, как из смотровой палаты вышел врач, Сергей взволнованно пошел ему навстречу.

— Ну что ж, господин Дорофеев, — заговорил он, — Сейчас с вашей женой все в порядке, мы сделали ультразвуковое исследование, назначили ей несколько укрепляющих препаратов, так что угроза выкидыша миновала, — тут Сергей вздохнул с облегчением, — Но она была очень и очень велика, у вашей супруги сильнейшее нервное истощение, а это при любой беременности — серьезный повод для беспокойства, а уж при многоплодной и подавно. Ей показан не только абсолютный покой, но и строгий постельный режим в ближайшие недели, так что сегодня мы оставим ее здесь, а через пару дней вы сможете отвезти ее домой.