Черил Холт - Цвет страсти — алый

Проклятая женщина! Ему хотелось обойти стол и хорошенько встряхнуть ее.

Она села, но отодвинула стул как можно дальше от Барнетта.

– Привет, Реджиналд, – сказала девушка.

– Привет, Эмили. Как дела?

– Прекрасно, – холодно ответила Эмили.

Она нахмурилась, и какое-то время они с Барнеттом изучали друг друга в гнетущем молчании, так что Майкл задумался над тем, что же произошло между ними на самом деле.

Искала ли Эмили приключений в большом городе, как заявил Барнетт? Произошла ли между ними любовная размолвка? Отвергла ли Эмили с презрением его предложение?

Майклу трудно было поверить в последнее. Какая женщина, какой бы независимой она ни была, отвергнет наследство? Какая женщина будет зарабатывать себе на хлеб на улицах Лондона, когда у нее есть возможность выйти замуж за наследника своего отца?

Ее подвиги не имели никакого смысла, если только Барнетт не обращался с ней дурно. Какова на самом деле была история Эмили? Майкл готов был отстегать себя за то, что не проявил к ней большего интереса раньше.

Майкл прервал их молчаливый обмен взглядами.

– Ваш кузен хочет поговорить с вами.

– Зачем?

Эмили перевела взгляд на Уинчестера, и его охватила дрожь восторга от того, что он снова видит ее. Казалось, прошли месяцы – нет, годы! – с тех пор, как они разговаривали последний раз, и воспоминания об их ссоре рассеялись.

– Он сообщил мне, что пришло время поздравлений, – объяснил Майкл. – Он говорит, что вы двое готовы пожениться.

Она резко повернулась и рассерженно взглянула на кузена. Слова ее, однако, были адресованы графу.

– Мой кузен ошибается, лорд Уинчестер. Мы обсуждали вопрос женитьбы; но я отклонила предложение.

– Он хочет вернуться с вами в Хейлшем.

– Вы приказываете мне уйти? – спросила Эмили.

– Разумеется, нет. Это вам решать, и я подчинюсь вашему решению. – Майкл улыбнулся, стремясь показать ей, что все прощено и забыто. – Я предпочитаю, чтобы вы остались.

– Тогда я делаю свой выбор – я остаюсь. – Она пристально посмотрела на Барнетта. – Тебе не следовало приезжать сюда. Ты лишь зря обеспокоил лорда Уинчестера.

Барнетт покраснел от унижения и гнева.

– Эмили, ты ведешь себя чрезвычайно глупо, и я сыт по горло твоими играми. Этой шараде пора положить конец.

От его резкого тона девушка вздрогнула, а Майкл спокойно заявил:

– Мистер Барнетт, вы получили ответ, которого ждали. Нет причин продолжать нашу встречу.

Смущенная и огорченная, Эмили пробормотала:

– Могу я удалиться?

– Да, конечно, – сказал Майкл, и она поспешила вон из библиотеки. Она казалась явно расстроенной, что вызвало в нем гнев. Что Барнетт сделал ей?

Оба мужчины наблюдали, как она уходит; Барнетт сделал движение, словно готов был броситься ей вслед.

– Сядьте, Барнетт, – скомандовал Майкл.

Гость не подчинился приказу, но и не стал преследовать бывшую невесту.

– Я должен заставить ее, – проговорил он сквозь стиснутые зубы.

– Боюсь, это невозможно.

– Но… но… я должен уговорить ее понять! Она должна согласиться! Мы вот-вот поженимся. Все уже готово. О нашем браке было уже объявлено.

– Если ваш викарий объявил о вашем бракосочетании, у него дурной вкус.

– Не ей решать!

– Но сейчас не Средние века. Вы не можете принудить ее.

– Ну, это мы еще посмотрим! – хвастливо заявил гость.

– Почему вы не уходите? – как можно вежливее поинтересовался Майкл. – На сегодняшний день мне достаточно проблем.

Барнетт не пошевелился и презрительно оглядел графа.

– О, я понимаю, – задумчиво произнес он.

– Что вы понимаете, мистер Барнетт?

– Вы хотите ее для себя. – Он был так рассержен, что весь дрожал. – Вы – презренный распутник! Вы уже соблазнили ее? Или же только собираетесь? Меня тошнит от вас. Мне противно!

Граф не помнил, чтобы так живо реагировал на что-то. Мгновенно вскочив со стула и обежав стол, он сделал то, что ему так хотелось сделать во время всего разговора. Граф схватил Барнетта за ворот куртки и оторвал от пола, так что ноги последнего болтались в воздухе.

– Немедленно покиньте мой дом, – прорычал граф, – иначе я выброшу вас на помойку, где вам самое место. – Он швырнул Барнетта в направлении холла, тот споткнулся, но удержался на ногах.

– Подонок! – отважился оскорбить графа Барнетт.

– Фитч! – заорал Майкл, и тут же в дверях появился нос дворецкого.

– Да, милорд?

– Мистер Барнетт уходит, – объявил Майкл. – Если, по несчастью, он вновь появится на пороге моего дома, вход ему должен быть запрещен, и ты можешь обратиться к приставу, чтобы его увезли как нарушителя общественного порядка.

– Понятно, сэр. – Фитч усмехнулся, радуясь возможности силой выпроводить кого-то. Он взял Барнетта за рукав, но тот стряхнул руку дворецкого и сам вышел из комнаты.

– Я достаточно ясно выразился?

– Больше вы меня не увидите! – храбро заявил незваный гость.

– Надеюсь.

– Эмили – моя.

– Этому может поверить лишь человек с помраченным, как у вас, умом.

– Я сочтусь с вами. Даже если на это уйдет вся моя оставшаяся жизнь, вы заплатите мне.

– Дрожу как осиновый лист.

Барнетт шумно направился к входной двери, Фитч следовал за ним по пятам, а Майкл вернулся к столу, сел в кресло и допил виски.

Майкл пересек темный холл и остановился возле двери в комнату Эмили. Он был не совсем трезв, поэтому потерял выдержку и не смог преодолеть желание вновь увидеть ее.

После изгнания Барнетта он задержался на какое-то время в библиотеке, ожидая, что девушка, возможно, появится там, чтобы обсудить случившееся и поблагодарить его за защиту.

Какой же он был идиот!

Он предположил – ошибочно! – что она оценит его усилия. Но нет! Она даже не потрудилась поблагодарить его. Дело обстояло так, что когда он опустился до того, чтобы спросить у Фитча о ней, тот сообщил, что она вышла из дома! Она отправилась на послеобеденную прогулку в парк. Пока он беспокоился и томился, она занималась своим делом, проводя время с его подопечными.

Ситуация должна перемениться. Он не мог продолжать прятаться и избегать ее. Эмили не хотела выходить замуж за кузена. Это, во всяком случае, было ясно. Она хотела остаться в Лондоне. Это тоже было ясно. Но почему? Почему она предпочла остаться? Напрашивался один ответ.

Он ей нравился? Когда она смотрела на дорогу впереди, к какому заключению она приходила? Какое место он занимал в ее мыслях о будущем? Играл ли он какую-то роль в ее жизни?

Почему все эти вопросы имели для него значение, было загадкой, но с первой же минуты их встречи что-то случилось с ним, что-то необъяснимое и безумное. Он был так дезориентирован и мысли пребывали в таком беспорядке, что ему приходило в голову, не лишился ли он безвозвратно рассудка.

Он попробовал ручку двери, и, к его облегчению, она поддалась. Если бы она оказалась заперта, он принес бы ключ, чтобы отпереть ее, – так отчаянно ему хотелось быть с ней. В конце концов, это был его собственный проклятый дом, где никто ему ни в чем не мог отказать.

Он вошел на цыпочках и увидел ее стоящей у окна и смотрящей на темное небо. Эмили была готова ко сну, ее точеную фигуру облегал голубой халатик. Пояс подчеркивал тонкую талию и восхитительные бедра. Под халатиком она носила ночную сорочку из белой ткани с лавандовыми цветами. Босые ноги стояли на холодном дереве пола.

Волосы были распущены и расчесаны, волнистые пряди рассыпались по спине, и Уинчестер изучал ее, дивясь тому, какой она была хрупкой и утонченной. Как всегда, его тело отреагировало на ее присутствие, его чувства воспламенились в предвкушении того, что случится дальше.

Она услышала его и вся напряглась, но не повернулась к нему.

– Уходите.

– Нет.

– Вам нельзя находиться здесь.

– Я могу находиться, где я пожелаю. – Он вел себя как избалованный ребенок, прекрасно понимал это, но ничего не мог с собой поделать.

– Вы невозможны, – бросила она. – Вы в состоянии слышать? Вы когда-нибудь обращаете внимание на то, что вам говорят другие? Вас здесь не ждут.

– Расскажите мне о вашем кузене, – потребовал граф.

– Нет.

– Расскажите!

– Почему вас интересует мое прошлое? Вы вдруг решили проявить человечность?

Она была в ярости, глаза блестели, сердце бешено стучало, и он приблизился к ней, так что они оказались нос к носу. Она была готова к очередной битве – типично по-женски. Он не мог вообразить, по какому поводу, но осознание этого воспламенило и его тоже.

Он чувствовал себя уязвленным. В ее ошибочном раздражении против Аманды именно он был оскорблен и оклеветан. Именно он пострадал от ее напыщенного кузена. Помимо воли он оказался втянут в семейные дрязги и вынужден постоянно беспокоиться о ней.

Нет, он отказывается заботиться о ней! Отказывается проводить каждую минуту, волнуясь и тревожась. Он хочет мира и спокойствия. Он хочет опять вернуться к своей вольной, скандальной жизни.

Эти обременительные, накатывающие чувства вины и угрызения совести были отвратительны ему. Он не мог без конца размышлять, правильно ли поступал в том или ином случае.

И что, черт побери, было правильно?

– Жаль, что я не спросил вас об этом раньше, – сказал он, сдерживая раздражение, и притянул ее к себе.

Эмили расплакалась, слезы катились по щекам, падая ему на рубашку.

– Мой отец хотел, чтобы я вышла за него замуж, и я была готова пойти на это. Была готова! – добавила она, словно он оспаривал этот факт.

– Но вы не смогли?

– Я нашла кое-какие бумаги. Он намеревался после свадьбы отправить Мэри в дом для умалишенных.

Граф нахмурился:

– Но она же не душевнобольная.

– Ну и что? У него будет достаточно денег, чтобы осуществить свой план.