Минуту или две я не двигаюсь с места. Но поскольку он, похоже вернется не скоро, я впервые по-настоящему оглядываю комнату — и замечаю дверь в стене, на которую прежде не обращала внимания. Она слегка приоткрыта.

Я с любопытством обхожу диван и приближаюсь к ней, однако щель настолько узка, что в нее ничего не видно. Поэтому я осторожно приоткрываю дверь, а увидев, что находится за ней, распахиваю полностью. За дверью обнаруживается спальня. В ней — широкая кровать с решетчатым изголовьем, накрытая светло-коричневым покрывалом, а также высокие встроенные шкафы у стен. Еще одна дверь, похоже, ведет в умывальную комнату или небольшую ванную. Здесь внешняя стена тоже полностью стеклянная, но есть тканевые жалюзи, которые при желании можно закрыть.

Я с удивлением разглядываю комнату. О том, что он действительно может ночевать в своем офисе, я не думала. Но, может быть, он часто работает допоздна. Или… От мысли о том, чем еще он может здесь заниматься, кровь приливает у меня к щекам.

Внезапно я чувствую движение воздуха и оборачиваюсь. За моей спиной стоит Джонатан Хантингтон и смотрит на меня. В руке он снова держит бокал. Я не слышала, как он вошел.

— О, простите, — лепечу я. — Я не хотела быть излишне любопытной, но…

— Но так получилось, — заканчивает он за меня.

На секунду мне кажется, что я все испортила. Я вторглась в его личную сферу, и сейчас он разозлится и возьмет свое предложение назад. Затаив дыхание, я жду резких слов, которыми он наверняка поставит меня на место.

Но он одаривает меня одной из своих обезоруживающих улыбок.

— Когда оказывается, что уже очень поздно, часто у меня нет ни малейшего желания ехать в Найтсбридж. Тогда я ночую здесь, — поясняет он. — Но, — он поднимает руку, и мне уже кажется, что он собирается меня коснуться, однако он всего лишь опирается на дверную раму за моей спиной, — я никогда не смешиваю работу и личную жизнь. Так что не переживайте.

Я просто смотрю на него, поскольку чувствую, что мой голос не совсем повинуется мне, и спрашиваю себя, что он мог иметь в виду. По поводу чего я должна — или не должна — переживать? Наверняка ведь не о том, о чем я только что подумала. Или о том? Я просто не могу ясно мыслить, когда он стоит прямо напротив меня.

Его рука совсем рядом с моим лицом, и я чувствую тепло, исходящее от его тела. Словно сам по себе, мой взгляд на миг перемещается к его губам, всего на миг, но, прежде чем я успеваю сдержаться, из моей груди вырывается вздох. Его улыбка исчезает, он становится серьезным, смотрит так же, как и тогда, в автомобиле, когда я навалилась на него. Моя грудь вздымается и опускается, пульс несется вскачь, в то время как я тону в его голубых глазах. Целую вечность — или каких-то пару секунд, не знаю, — мы стоим друг напротив друга. Затем он опускает руку.

— Итак, — он поднимает бокал, — за хорошее сотрудничество, Грейс.

Я испуганно выхожу из своего трансового состояния, когда его бокал соприкасается с моим.

— Да. За хорошее сотрудничество, — выдыхаю я, размышляя, значит ли это, что теперь я тоже должна называть его по имени. Однако предпочитаю не пробовать, из опасения снова сделать что-то не так.

Я зачарованно наблюдаю за тем, как движется его кадык, когда он пьет. Потом осознаю, что таращусь на него, и поспешно подношу к губам бокал. Однако я слишком спешу, и, когда сладкий сок наполняет мой рот, захлебываюсь и начинаю кашлять. Я чувствую, как он хлопает меня по спине, а сама тем временем пытаюсь отдышаться. Проклятье, Грейс, ты можешь обойтись без глупостей, когда рядом находится Джонатан Хантингтон?

— Все в порядке?

Поднимая голову, я вижу веселый блеск в его глазах. Я морщусь и киваю.

— Да, уже все прошло.

Он возвращается в комнату и ставит свой бокал на журнальный столик.

— Лучше всего будет, если вы принесете снизу свои вещи и скажете там, что теперь будете работать здесь наверху, у меня. Все остальное обсудим чуть позже, — произносит он и снова направляется к своему письменному столу.

— Хорошо, тогда… до скорого, — говорю я и иду в противоположную сторону, все еще пребывая в некоторой растерянности. В дверях я еще раз оборачиваюсь. — И… спасибо.

Он стоит за своим письменным столом и только кивает. Отсюда я не вижу выражения его глаз.

— Поспешите. Через час у нас первая встреча.

С горячими щеками и гулко бьющимся сердцем я иду обратно к лифту мимо черноволосой секретарши.

7

— Он — что? — Энни в недоумении смотрит на меня. — Ты шутишь?

Мы стоим в кухне, потому что я хотела поговорить с ней наедине, и я только что сообщила ей новость.

— Круто, да? — Я произношу это с надеждой, поскольку еще в лифте решила воспринимать случившееся как то, чем оно и является — уникальным шансом, подобного которому у меня наверняка больше не будет. — Очевидно, я прошла проверку, о которой ты говорила вчера.

Энни качает головой.

— Это наше внутреннее дело, босс не имеет к этому отношения.

— О! — Я связала эти два факта потому, что это показалось мне логичным. — Он сказал, что разговаривал с мистером Реншоу, что вчера во время совещания я произвела хорошее впечатление, и я подумала…

Энни хмурит лоб.

— Здесь что-то не так, Грейс.

— Но ты ведь сама говорила, что я не должна ничего интерпретировать, — оправдываюсь я. — А теперь скажи честно: ты отказалась бы от такого предложения?

Энни задумчиво выпячивает губы.

— В том-то и дело. Предложение слишком хорошее, чтобы от него отказываться.

— Вот именно, — упрямо заявляю я. Она смущает меня, и мне это не нравится. Уловив мой кислый тон, подруга смотрит на меня, как бы извиняясь.

— Грейс, он никогда не делал ничего подобного. У нас здесь постоянно бывают практикантки, но ни у одной из них не было прямых контактов с ним, не говоря уже о том, чтобы они получали право работать непосредственно с ним. Это… странно. И кроме того… — Она замолкает.

— «И кроме того» что?

Она смотрит на меня почти умоляюще.

— Это просто нехорошо. То, что ты все равно боготворишь его. И не отрицай, так и есть, я же вижу. Это ведь произошло еще тогда, когда он привез тебя сюда из аэропорта.

Я невольно вспоминаю мгновение в лимузине, когда я была так близко к нему. К счастью, об этом я Энни не рассказывала.

— А даже если и так… — оправдываюсь я.

— Это не может закончиться хорошо, — настаивает Энни, и ее обеспокоенный взгляд внезапно начинает меня злить. Возможно, за этим нет ничего, но если и есть — почему то, что Джонатан Хантингтон заинтересовался мной, обязательно должно завершиться катастрофой?

— Значит, то, что он — неважно, по какой причине, — действительно мог счесть меня милой, совершенно исключено, да?

Энни выдерживает мой разъяренный взгляд.

— Опыт подсказывает, что это так, да.

— Чей опыт? Твой? Почему ты не хочешь мне поведать наконец, чем так чертовски опасен Джонатан Хантингтон, почему с ним всегда нужно быть начеку?

Энни отставляет в сторону свой стакан и берет меня за плечи. Пристально смотрит в глаза.

— Я просто не хочу, чтобы он сделал тебе больно, понимаешь?

— Но ведь он ничего мне не сделал — он просто предоставил мне шанс!

Глубоко вздохнув, Энни отпускает меня.

— Послушай, возможно, я ошибаюсь. Конечно, это просто потрясающее предложение. Но не соглашайся на то, что тебе не понравится. Никогда. — Она поднимает взгляд. — И не влюбись в него. Ни в коем случае. Поняла?

— Ладно, — отвечаю я, хотя и не уверена в том, как этого можно избежать. Сумею ли я не влюбиться, раз не хочу этого? — Если тебя это успокоит.

Наконец-то она снова улыбается и по-дружески толкает меня.

— Ну хоть переехать в пентахус ты отказалась. Значит, вечером мы будем возвращаться домой вместе, и я присмотрю, чтобы ты ничего не натворила.

— Ты говоришь, как моя младшая сестра, — смеясь, произношу я, радуясь тому, что она на меня не злится. — Она постоянно за меня переживает.

— Наверное, у нее есть на то причины, — отвечает Энни. — А теперь тебе пора наверх. Ты ведь слышала, что сказала Вероника: босс не любит ждать.

Я еще раз обнимаю ее.

— Тогда увидимся сегодня вечером.

— Я дождусь, когда ты освободишься там, наверху, — говорит она и указывает пальцем на потолок. — Тогда мы сможем вместе поехать домой. Мы с мальчиками и так уже потеряли одну соседку из-за того, что она слишком много времени проводила на административном этаже. Не хочется, чтобы это повторилось.

Я виновато киваю. Я ведь знаю, что она хочет как лучше, но все равно радуюсь предстоящей работе с Джонатаном Хантингтоном, несмотря на предупреждение Энни. Я просто ничего не могу с собой поделать.

Мы вместе выходим из кухни, и я снова — на этот раз с сумочкой и плащом — направляюсь на самый верх, на административный этаж.

* * *

Когда я выхожу из лифта, брюнетка сидит на своем месте. Я не совсем уверена, могу ли я просто пройти в его офис мимо нее, поэтому замедляю шаг и вопросительно смотрю на секретаршу. Она улыбается.

— Я ведь еще не представилась, — говорит она и встает, чтобы протянуть мне руку. — Я Кэтрин Шепард. Добро пожаловать, мисс Лоусон.

— Очень приятно, — отвечаю я, но не совсем уверена, что ей тоже приятно. Да, она улыбается, но ее улыбка кажется нейтральной и профессиональной. Я не могу понять, что она на самом деле думает обо мне, и это меня нервирует.