Я перестаю говорить и жду его реакции. Я не знаю, что я хочу, чтобы он сказал.

— Откуда ты знаешь, что ребенок был моим? — спрашивает он дерзко.

Он знал, что я была его первой, и он был моим. Никого другого не было. Его вопрос настолько оскорбителен, что не заслуживает ответа.

Я вешаю трубку, а затем звоню Кендалл.

— Луис вступил в Кровавые Латино сегодня, — говорю я ей. — Я пойду к нему домой, хочу убедиться, что с ним всё в порядке.

— Я пойду с тобой, — говорит она. Я слышу приглушённый голос Дерека, который спрашивает, что происходит. — Дерек тоже придёт. Мы будем у твоего дома через пять минут.

— Поторопитесь, — говорю я ей.

Я стучу в парадную дверь Луиса, но ответа нет. Дверь приоткрыта, поэтому мы заходим.


— Луис? — зову я.

Никто не отвечает. Я иду в его комнату, зная, что он здесь... чувствую его присутствие где-то в доме.

— Я проверю спальни, — говорит Дерек. — Вы двое стойте у входной двери. Если вам будет нужно быстро выбираться отсюда, просто уходите.

Дерек открывает дверь в спальню Луиса. Я сжимаю руку Кендалл, боясь того, что он найдет... что бы то ни было.

— Что, черт возьми, с тобой случилось, чувак? — спрашивает Дерек.

— Почему ты здесь? — слышу я ответ Луиса.

— Он здесь, — шепчу я Кэндалл.

— Никки хотела убедиться, что ты в порядке. — Дерек машет мне. — Ну, я буду, прямо за дверью, если тебе что-нибудь понадобится... прямо как в больнице.

Я задыхаюсь, когда вижу Луиса, сидящего на кровати и прислонившегося спиной к стене. Его голова покоится на руках. На его лице кровь. Его голова обрита, а его полностью окровавленная рубашка, порванная в клочья, валяется на полу.

Грэнни сидит рядом с ним, положив голову ему на бедро. Она знает, что ему больно.

Я спешу к нему, боясь прикоснуться к его лицу, опасаясь сделать ему больно.

— Что они с тобой сделали? — мягко спрашиваю я, пытаясь сдержать поток эмоций угрожающий выйти из меня. Я должна оставаться сильной ради Луиса.

— Уходи,— стонет он.

— Я не уйду, когда ты выглядишь вот так, — шепчу я.

— Мне не нужно, чтобы ты была здесь, и я абсолютно уверен, что не хочу этого. Все кончено, помнишь? Я не твоя чертова благотворительность.

— Хорошо, но посмотри на себя. Отбрось свою гордость и позволь помочь тебе.

Они сбрили его прекрасные волосы. Его держали, или он добровольно склонил голову для этого? В любом случае, аккуратностью они не отличались. У него куча порезов по всей голове.

— Они побрили тебе голову.

Я не понимала этого раньше, но его мальчишеские волосы были символом его невинности и индивидуальности. Теперь он выглядит так жестко... как Кровавый Латино. Я поднимаю его подбородок и призываю посмотреть на меня. Когда он это делает, я почти глотаю воздух.

Его губа разбита, его глаза закрыты, потому что веки опухли... и красные, ужасные порезы смешиваются с синяками на лице, спине и груди.

Когда я смотрю в его глаза, в них я вижу пустоту. Это пугает меня. Изменится ли он и станет таким, как Марко?


— Какую часть «уйди от меня» ты не понимаешь? — спрашивает он.

Когда он роняет голову на руки, я мельком вижу буквы К и Л, выдолбленные чем-то на его бицепсе.

— Тебе нужно в больницу, — говорю ему я.

— Не могу. Они спросят, что случилось, — он поднимает взгляд на меня. — Я должен соблюдать кодекс молчания. Ты знаешь, что мне нужно, Ник? Наркотики. Незаконные. И очень много. И убедись, что их хватит надолго, потому что я не выйду отсюда некоторое время.

— Прекрати нести чушь, — я сажусь на кровать и долго сурово смотрю на него. — Вот, что мы сделаем. Ты позволишь мне тебя помыть. А потом можешь сказать, чтобы я ушла.

— Ты что, не слышишь меня? Если у тебя нет обезболивающих, я не хочу, чтобы ты была рядом со мной.

— Очень жаль.

Кендалл и Дерек помогают мне принести мокрые бумажные полотенца с перекисью водорода. Я становлюсь на колени перед Луисом и осторожно прикладываю одно из бумажных полотенец рядом с разрезанной бровью.

— Что случилось с тем парнем, который говорил что любит меня? — спрашиваю я.

— Он умер,— сухо говорит он.

— Я хотела оттолкнуть тебя, — говорю я ему. — Это мой защитный механизм.

— Поздравляю, Никки, — говорит он. — У тебя получилось.

Он отдергивает голову от меня, но я удерживаю его лицо, очищая подбородок и страшный порез на щеке. Когда я пододвигаюсь, чтобы очистить рану на его бицепсе, то вижу проклятые буквы, выколотые на его коже, что бередят старые шрамы во мне.

Он хватает меня за запястье своими сильными пальцами, заставляя меня остановиться, когда я собираюсь вытереть кровь, все еще сочащуюся из его раны.


— Не помогай мне, — говорит он. — Я хочу, чтобы ты ушла.

— Почему? У нас была связь, Луис. Я хочу забыть это, но я не могу.

Его бередящие душу глаза устремлены сквозь меня.

— Не лги себе и не думай, что у нас было нечто другое, нежели у тебя с Марко.

— Я не верю в это, — говорю я, качая головой. — Может быть у нас и нет шансов на будущее, но мое сердце знает, все, что было между нами, намного глубже того, что было с Марко.

— Ты ошибаешься. — Он крепче сжимает мою руку, мешая мне прикоснуться к нему. — Эй, Дерек! — кричит он.

Дерек просовывает свою голову в дверной проем.

— Да?

— Уведи ее отсюда, прежде чем я сделаю что-нибудь глупое.

Дерек касается моего плеча.

— Ник... ты должна отпустить его.

Я глотаю комок в горле размером с баскетбольный мяч.

— Я люблю тебя, Луис.

Луис зажмуривается.

— Дерек... уведи ее!

Я отодвигаюсь от него и делаю глубокий вдох. Я не могу достучаться до него. Он перешел на другую сторону и оставил меня позади.


Глава 45

Луис


Меньше чем через час после того, как Никки и компания покидают дом, меня неожиданно навещают Алекс и Карлос. Информация о моем вступлении, очевидно, добраласб и до них, потому что они не выглядят удивленными, увидев меня, всего избитого.

— Иди, прими душ, — говорит Алекс, бросая мне полотенце. — Ты грязный.

— Только не долго, — говорит Карлос, постукивая меня по ноге. — Потому что нужно быть готовым к ужину через сорок пять минут.

Он берет на руки Грэнни, которая не покидала меня все это время.

— Я не хочу есть, — говорю я ему. — И отдай мою собаку.

— Ты захочешь есть, когда узнаешь, что я сделал.

Я смотрю на своих братьев-наполовину, ожидая, что они начнут впаривать мне дерьмо, но они этого не делают. Они просто... здесь.

— У твоей собаки депрессия, как и у тебя, — говорит Карлос, опуская Грэнни на пол.

Я принимаю душ, и пусть горячая вода смывает засохшую кровь на моей коже, но но она не смоет тот факт, что я полноценный Кровавый Латино. Или то, что я оттолкнул Никки насовсем, что намного больнее, чем буквы КЛ, выдолбленные на мне отвёрткой Чу.

Я потерял ее. Это хорошо, хотя... Я просто в конечном счете разочарую ее, и я не хочу обидеть ее больше, чем обидел уже сейчас.

Когда я выхожу из ванной, мои братья сидят за кухонным столом. Они говорят тихо, очевидно, обсуждают, как им теперь обращаться со мной.

Когда я не присоединяюсь к ним, они приносят свои тарелки ко мне в комнату и едят, прислонившись к стене. Запах мяса и специй разжигают мой аппетит, но я не хочу разбираться с ними прямо сейчас... или есть с ними.

— Что вы двое делаете? — спрашиваю я.

Алекс и Карлос смотрят на еду друг друга и пожимают плечами.

— Едим, брат, — говорит Алекс. — А на что это похоже?

Я указываю на дверь моей спальни.

— Вы знаете, у нас есть кухня. Идите есть туда.

— Я в порядке, — говорит Карлось. — А ты как, Алекс?

Алекс берет вилкой carne guisada[51], это блюдо (они оба это знают) — мое любимое.

— Я тоже в порядке, — говорит он, обращая на еду все свое внимание и постанывая, как будто он в мясном раю.

После ужина Карлос ложиться на запасной матрац на полу моей комнаты.

— Разве ты не остановился в отеле с Киарой? — спрашиваю я его.

— Не сегодня. Может, завтра. Ты испоганил этот план.

— Не обвиняй меня, — говорю я ему. — Иди в отель. Я так хочу.

У меня начинают болеть кости, когда я иду в ванную. Я замечаю. что Алекс ночует в гостиной.

— Иди домой, к жене и ребёнку, — говорю я ему.

— Я переезжаю сюда на неделю. Mi'amá останется с Брит и Пако, в случае, если тебе интересно.

— Мне не нужно, чтобы вы с Карлосом нянчились со мной. Я в порядке.

Как только я приму пачку тайленола, я буду в порядке.

Он смеётся, осматривая моё тело.

— Да, точно. Ты отлично выглядишь, братан. Иди ложись, и пусть твоё тело начнёт восстанавливаться.

— Когда начнется лекция? — спрашиваю я. Я не достаточно глуп, чтобы думать, что сорвался с крючка Алекса и Карлоса.

— Я не буду читать тебе лекцию, — говорит Алекс.

— Я тоже не буду, — говорит Карлос.

— Вы же понимаете, что я в КЛ? — отвечаю я, просто чтобы удостовериться, что мы понимаем друг друга. — Меня не ограбили сегодня... Я вступил.

— Это очевидно, брат, — скучающим тоном говорит Карлос.

Алекс берет в руки пульт и начинает смотреть телевизор. Они притворяются, что их не заботит, что я стал частью Кровавых Латино, но я не идиот. Они играют со мной. Но зачем?