— Мариана Кастильо, вы будете работать в паре с Никки Круз.

О нет! У нас с Марианой ничего общего, кроме того, что и ее, и мои родители родом из Мексики. Вот я попала.

Когда я встречалась с Марко, Мариана меня ненавидела — типа, я увела у нее ее собственность. Несколько раз я тусила вместе с Марко и его друзьями, и Мариана вечно злобно на меня пялилась. Остальным девчонкам из южных кварталов я тоже активно не нравилась. Да, в их обществе я всегда оказывалась белой вороной, однако рядом стоял Марко, и мне было плевать. Мы с Марко уже давно не вместе, но Мариана по-прежнему терпеть меня не может.

— Фу-у-у, — кривится она. — Угораздило же связаться с недомексиканкой.

— Ты не имеешь права так обо мне говорить, Мариана. Если тебя что-то не устраивает, скажи миссис Питерсон.

Мариана поднимает руку.

— Миссис Питерсон, мы с Никки не можем работать в паре.

Химичка останавливается и смеривает ее взглядом.

— Нет, можете. И нет, вы будете. Поверьте, мисс Кастильо, я слышу такие жалобы каждый год, но ни разу это не заставило меня передумать.

— Но…

— Рот на замок, или будете наказаны.

Мариана затыкается и презрительно ухмыляется мне. Миссис Питерсон идет дальше по списку.

Луис оказывается за партой напротив моей, и в пару ему достается Дерек. «Только бы не пересекаться с Луисом взглядами», — думаю я и понимаю, что сама бессовестно на него пялюсь. Наши глаза на долю секунды встречаются — а в следующее мгновение миссис Питерсон раздраженно стучит по парте Луиса.

— Вижу, господь наградил меня очередным Фуэнтесом в моем классе, — говорит она. — Ваш братец был одним из самых… интересных моих учеников. Кажется, мистер Фуэнтес, мне стоит озвучить вам то же самое, что я в свое время говорила Алексу. Никаких разговоров, кроме как на лабораторных. Но и там запрещены болтовня и сплетни. Мы здесь работаем, ясно?

— Ясно, — Луис нахально салютует ей большим пальцем вверх.

— Надеюсь, у вас будет меньше проблем с выполнением этих указаний, чем у вашего брата. О, я как раз вспомнила… — Миссис Питерсон обводит взглядом класс. — Я придерживаюсь политики нулевой терпимости. Телефоны запрещены. Даже если это срочный звонок от родителей, друзей, любимых, от собаки, да хоть от самого господа бога. Если это действительно срочно, они могут позвонить в администрацию. Кроме того, никакой бандитской атрибутики, — говорит она, устремив взгляд на Луиса, а потом оглядывая остальных учеников, — и никаких угроз одноклассникам. Если такое произойдет, виновник вылетит с моих уроков. Навсегда. Для тех, кто не следует моим правилам, всегда есть выговоры. А теперь потратим пять минут на то, чтобы представиться партнеру. Расскажите о себе что-нибудь интересное, включая хобби или то, чем вы занимались летом. Затем каждый рассказывает классу о своем партнере.

Бормочет Мариана:

— Не верится, что мне придется с тобой учиться.

— Взаимно, — одними губами отвечаю я.

Соседка открывает тетрадь на первой странице.

— Ну валяй, рассказывай. Надо же мне хоть что-нибудь написать, чтобы меня с химии не поперли. Я знаю, что ты богатенькая сучка и раньше встречалась с Марко Дельгадо, пока он с тобой не расплевался. Еще что-то, чем мне стоит поделиться с классом?

— Просто скажи, что я помогаю пристраивать брошенных собак-инвалидов.

— Ну ты психованная, — морщится Мариана. — Про меня скажи, что мои ролики на YouTube получили сотню тысяч просмотров.

— И чем ты там занимаешься? — спрашиваю я. В голове проносятся мысли, что с Марианы станется снять на видео стриптиз. Или, может, обучающий ролик, как правильно курить траву. Я помню, что девятиклассники в прошлом году сделали общественный проект — запустили в школе петицию против наркоты, и подписи Марианы под ней точно не было.

— Пою и танцую… получше некоторых, кстати.

Записываю это к себе в тетрадь — расскажу, когда придет моя очередь. Танцевать лучше меня сможет любой дурак. Хорошо, что Мариана об этом не догадывается.

Луис представляет Дерека, а Дерек рассказывает, что Луис переехал сюда из Колорадо — точнее, вернулся, так как раньше, в детстве, уже жил в Фейерфилде.

После «знакомства» от урока остается еще немного времени, и миссис Питерсон устраивает нам экскурсию по классу. Рассказывает, что летом лабораторию заново отремонтировали, и объясняет, зачем нужна душевая кабинка, торчащая в углу.

— В прошлом году случился… неприятный инцидент с учениками, которые не слушали моих указаний. Скажем так: школьный совет решил, что там, где работают с опасными химическими веществами, обязательно должна быть душевая зона. Надеюсь, никому из вас это не понадобится, но если по какой-то причине что-то попадет на кожу и начнется реакция, немедленно идите в душ и смывайте. Поднимать руку и спрашивать разрешения не нужно.

Мы разглядываем душевую кабинку, и тут у меня начинает звонить телефон. Вот зараза! Он у меня в заднем кармане. Совсем забыла выключить перед уроком. И, словно я и без того не вляпалась по уши, он орет так громко, что все поворачиваются и смотрят на меня. Стараюсь не обращать внимания — может, миссис Питерсон не сообразит, что это мой? — и молюсь всем богам, чтобы звонок как можно быстрее перекинулся на голосовую почту.

— Лучше тебе его выключить, — шепчет Кендалл мне на ухо. — Ходят слухи, что у Питерсон уже собралась коллекция сотовых на несколько тысяч долларов.

Слишком поздно.

— Мисс Круз?

Зажмуриваюсь на мгновение, желая каким-нибудь волшебным образом перенестись в другой класс.

— Да? — Голос дрожит.

Химичка теперь стоит прямо передо мной.

— Ну давайте, отвечайте же.

Мнусь.

— Вытащите свой телефон из кармана и ответьте на звонок, — вновь командует она. — Или будем ждать, пока я рожу прямо тут?

Достаю телефон и нажимаю кнопку ответа. Но миссис Питерсон, к моему ужасу, жестом велит передать трубку ей.

Протягиваю телефон. Она прикладывает его к уху.

— Добрый день, это телефон Никки, — произносит химичка так, словно она мой личный секретарь. Потом прикрывает микрофон ладонью и театрально громко шепчет, чтобы все слышали: — Это Дара из салона «Кутерьма» по поводу эпиляции бровей и бикини. — Пауза. — Это миссис Питерсон, учительница химии у Никки. — Снова пауза. — Дара говорит, что она опаздывает и звонит спросить, нельзя ли сегодня перенести встречу с четырех часов на шесть.

До меня доносятся фырканье и шепотки. Чувствую, как лицо становится горячим.

— Да, все в порядке, — отвечаю еле слышно.

Миссис Питерсон возвращает телефон к уху и говорит:

— Дара, в шесть часов будет просто идеально. Хорошо. Да, я непременно ей передам. И вам замечательного дня. Пока-пока.

Она отключает телефон, подходит к столу и кладет мой сотовый в один из ящиков. Потом преувеличенно громко тяжело вздыхает.

— Пожалуй, раз уж сегодня первый день учебы, побуду доброй и позволю вам выбрать. Либо я забираю телефон насовсем, либо придете после уроков отрабатывать.

И это значит «быть доброй»? А что же тогда в ее понимании «быть злой»? Я уже три года учусь в этой школе, но ни разу даже предупреждения не получала.

— Я правда думала, что он выключен, — говорю в надежде хоть на какое-то сострадание.

Миссис Питерсон указывает на свое лицо.

— Неужели не заметно, что мне все равно, мисс Круз? Нулевая терпимость. Вы должны выключать телефоны перед уроком. А лучше — оставлять в шкафчике. Или дома. Таковы правила школы: в течение уроков телефоны не должны давать о себе знать. Никак. Даже если они на беззвучном или виброрежиме. Вы в выпускном классе. За три года можно уже наизусть все правила выучить.

Наизусть? Судя по серьезному тону, это вовсе не было ни шуткой, ни преувеличением.

— Я приду отрабатывать, — говорю я вместе со звонком с урока.

Когда класс пустеет, я остаюсь возле учительского стола — жду, пока миссис Питерсон заполнит бланк о моей провинности. Наконец получаю его вместе с сотовым.

— Надеюсь, это больше не повторится, — говорит она. — Потому что иначе мы с вами не поладим.

Молчу, не рискуя высказать, что не особо рассчитываю на такое развитие событий.

— Может, я слишком сурова, но это для вашей же пользы, мисс Круз, — говорит она, когда я подхожу к двери.

Кажется, это называется немного иначе. Но у меня нет привычки злить учителей, поэтому я молча выхожу из класса и тороплюсь к шкафчику. Кендалл уже ждет. Выхватывает бланк у меня из рук и впивается глазами в обидные слова, которые химичка там нацарапала.

— Не могу поверить, что эта женщина вляпала тебе наказание в первый же школьный день. Вот Питерсон зверствует! Тебя подождать после уроков?

— Спасибо, но не стоит. — Вижу в коридоре брата и вспоминаю, что мы собирались возвращаться домой вместе. Говорю ему: — Меня наказали, так что я не смогу пойти с тобой.

— Выговор в первый день учебы? — Он потрясен. — Никогда бы не подумал, что такое вообще может быть.

— Может, если у тебя в учителях миссис Питерсон, — отвечаю я.

— Давай отвезу тебя домой, — предлагает Бену Кендалл. — Если только не будешь болтать об охоте на драконов как о настоящем виде спорта.

Бен соглашается, хотя я вижу, как он расстроен, что не получится поговорить с Кендалл об охоте на драконов. Мне жалко брата — у него почти нет друзей, и неудивительно: мало кто разделяет его страсть к играм. В Интернете он практически звезда, но те, с кем он играет и общается, прячутся за никами… В общем, друзьями их назвать трудно.

Бен с Кендалл уходят, а я понимаю, что почти смирилась с неизбежным. Иду в столовую, которая кроме своего прямого назначения служит еще и помещением, где отрабатывают выговоры после уроков. Я почти уверена, что буду там одна-одинешенька.