Да, я, наверное, действительно заболела, но лучше бы простудой, чем вот так. Внутри такая пустота, а еще боль. Не понимаю, почему первую любовь возносят до небес и слагают о ней поэмы и стихи. Это совсем не красиво, даже уродливо в моем случае.

Бабуля начинает искать градусник, что-то все говорит, а я не слушаю и не понимаю ее.

А может, это вовсе не любовь и все пройдет? Ну, был секс, это для меня он особенный, для Матвея Жарова, мужчины старше меня на двенадцать лет, вполне рядовое явление. Вчера я, сегодня какая-то другая, взять хотя бы ту девушку, Дину, с которой он говорил по телефону.

Она может быть его невестой или даже женой.

– Вот, нашла, измерь температуру.

– Бабуль, да все в порядке, не выспалась просто.

Все-таки выполняю просьбу, ставлю градусник.

– Я вчера звонила твоей матери-кукушке, у нее, конечно, как обычно, нет времени на собственную дочь, о муже я уже молчу. Господи, лучше бы они развелись, и Костя был бы счастлив. У него и так проблем хватает, мужчине нужна поддержка.

– Каких проблем?

– А у нее, оказывается, там презентация очередного вертепа, – бабуля не замечает мой вопрос или так умело делает вид.

– Не начинай. Она мне звонила вчера, сказала, что не сможет приехать, звала к себе.

– Не доведи господь ехать в эту клоаку, – Алевтина Германовна вскинула руки, потом прижала их к груди, забрала у меня градусник, надев очки, посмотрела на него. – Температуры нет.

– Я говорю, все нормально.

– Да куда там нормально? Бледная вся, ничего не ешь, коленки разодраны, надо было на этого паразита написать заявление в полицию. А то надо же, франт какой, пришел утром, привез велосипед.

– Матвей приходил? – Сердце забилось чаще, бабуля посмотрела с подозрением, она хоть и пожилая, но все-таки женщина и много что замечает.

–  А чего это ты так разволновалась? Приходил, велосипед стоит в коридоре, яблок еще принес, целый пакет.

– Яблок?

– Не нравится он мне, вот чует сердце неладное, недаром крысы снились в темном подвале. И кстати, звонил твой отец, хотел поговорить, но до тебя не дозвонишься.

– О чем поговорить? Наверное, о юбилее и торжестве?

– Не сказал, голос был совсем замученный, ой неспокойно мне.

Бабуля отпила из кружки чая, потом накапала туда сердечных капель, было непонятно, на самом деле у нее прихватило сердце или это очередное представление. Через три дня торжественный банкет и папин юбилей, я купила ему красивые запонки и галстук.

Улыбнулась, представила, как он начнет удивляться и радоваться. Так всегда, с самого детства, любому моему подарку рад, хоть корявому рисунку или снеговику из пластилина.

– Бабуля, а когда Маргарита Васильевна приедет?

Бабушкина сиделка-компаньонка уже три недели как уехала к родственникам, а меня вот поселили вместо нее. Бабуля поджала губы, начала переставлять на столе чашки и заварник, смахивать невидимые крошки.

– Ой, там так все сложно оказалось, у брата нашли какую-то болезнь, все на нервах, Маргоша не может пока вырваться.

Странно все, думала, что Маргарита – одинокая тетка, а вот нарисовались родственники. Каждый раз мысли обрывались на половине, снова в них был Матвей и проведенная с ним ночь.

Ушла в коридор, где на самом деле стоял мой отремонтированный велосипед, у колес – пакет красных яблок, а еще совсем новый ярко-желтый шлем.

– Бабуль, я погулять, скоро буду.

Решение пришло спонтанно, надела кроссовки, взяла свой рюкзак, закинула туда телефон, выкатив велосипед на улицу, надела шлем и покрутила педали в сторону центра.

Папа наверняка удивится, увидев меня в офисе, но дома сидеть невыносимо, надо хоть немного проветрить голову от мыслей о соседе.

Красивое здание делового центра, дорогие припаркованные автомобили, мой велосипед, конечно, тоже не из дешевых, но смотрится здесь странно. Сняла шлем, достала бутылку с водой, припарковалась в тени колонн, чтобы отдышаться.

Внимание привлекла девушка, которая вышла на крыльцо. Облегающее красное платье, красивая фигура, открытая спина, высокие каблуки. Светлые волосы чуть ниже плеч, она прошла по крыльцу, посмотрела по сторонам, обернулась, словно кого-то ждала.

За ней вышел мужчина, блондинка прильнула к нему всем телом, а он, положив ладонь на ее бедро, провел ей выше, по-хозяйски прижал ее к себе.

Я не видела ее лица, незнакомка что-то говорила, потом засмеялась, ее спутник улыбнулся. А я отчетливо услышала, как мое сердце разбилось вдребезги о черный мрамор ступеней.

Это был Матвей, тот самый мужчина, которому я сегодня ночью отдала свою девственность, а она ему оказалась не так и нужна.

Вот сейчас он обнимает красотку блондинку, улыбается ей, я практически не знаю, как он это делает. Мне он никогда не улыбался.

Стою и смотрю на эту красивую пару, вот Матвей помогает своей спутнице спуститься к машине. Белый «Инфинити», открывает дверь, девушка поворачивается ко мне лицом, а шкала моей самооценки опускается ниже нуля.

Она очень красивая и яркая, тянется к Матвею, ведет пальчиками по груди, он целует ее, едва касаясь губ. Она влюблена в него, это видно, теперь то я знаю, как это выглядит.

Меня он целовал совсем иначе, не так нежно.

Мне бы не смотреть на все это, но я продолжаю как одержимая, не в силах оторваться от вида широкой спины Матвея, мужественного профиля и сильных рук на талии блондинки.

10

– Матвей, ну почему ты такой бука?

– Дина, я просил тебя не приезжать в офис, совсем необязательно, чтобы тебя здесь видели.

– А я просила не называть меня Дина, я Диана, как принцесса.

Смотрю в красивое лицо девушки, в карие глаза с неестественно длинными ресницами. Ловлю себя на мысли, что последнее время меня окружают одни царственные особы. Царица Регина, принцесса Диана.

При воспоминании о девушке плотно сжимаю челюсти, так что скрипят зубы. Ведь дал установку не думать о ней, не вспоминать.

– Так я тебя просил, Диана? – нарочно выделяю имя.

– Ну что такого в том, что я навещу своего любимого мужчину? Заодно проверю коллектив, вдруг какая-то девка захочет тебя увести от меня.

– Это ревность?

– Безумная. К тому же папа ждет нас вечером на ужин. Ты знаешь, ему нельзя отказывать.

Диана жмется ко мне всем телом, скольжу ладонью от талии до бедра, от нее пахнет чем-то приторно-сладким. Да, ее отцу нельзя отказывать, это для некоторых бывает просто опасно для жизни.

Савелий Демидов – очень влиятельный, а еще жесткий и злопамятный человек. Но, не будь он таким, навряд ли чего-то добился в этой жизни, не имел бы столько власти и не внушал бы страх.

Единственный человек, кого он слепо любит, чьи прихоти и капризы выполняет, кому готов простить любую шалость, это его дочь Диана.

К сыну он не испытывает и доли тех чувств, тридцатилетнего мужика, моего ровесника, держит в ежовых рукавицах, гоняет как мальчишку.

Сергей у него мальчик для битья, хотя очень грамотный в плане бизнеса. Все пытается доказать, что он достойный наследник и сможет продолжить все дела отца. Но Демидов не спешит и в теневой бизнес сынка не пускает. Не знаю, откуда такая нелюбовь.

– Матвей, так что?

– Да, конечно, разве Савелию Макаровичу можно отказать? Обожаю ваши семейные посиделки.

– Это шутка?

– Разве в твоей семье понимают шутки?

Диана улыбается, яркая, привлекательная, словно картинка с модного глянцевого журнала, но такая неестественная, что ли. Почему я заметил это именно сейчас?

– Тогда до вечера?

– Да, дорогая.

Обнимаю крепче, легким касанием целую в яркие губы, в нос снова ударяет аромат сладких духов, не думал, что меня и он начнет так раздражать.

Некоторое время стою у крыльца, провожая взглядом белый новенький автомобиль. Знойный полдень вновь раскаляет воздух, так что дышать становится тяжело.

Чувствую спиной чей-то пристальный взгляд. Еще с интерната выработалась привычка все вокруг замечать, не люблю, когда вот так смотрят исподтишка.

Но, обернувшись назад, никого не замечаю, лишь знакомый велосипед у колонны, справа от входа. Я сегодня сам, лично затащил его на третий этаж, вручив противной бабуле, еще пакет красных яблок, купленных на рынке. Вот это был совсем странный порыв с моей стороны.

Зашел в здание, поднялся на нужный этаж, надо бы напомнить Левицкому, что сегодня приедут юристы. После обыска и разгрома, устроенного с утра полицией и прокуратурой, все, включая генерального директора, еще пребывают в шоковом состоянии.

А как он хотел? Надо уметь правильно и грамотно подчищать за собой или делиться. Секретарь в приемной улыбается, увидев меня, но как-то нервно, стол завален бумагами и папками.

– А Константин Игоревич занят.

За дверью слышны голоса, на кресле лежит желтый велосипедный шлем, еще один мой странный порыв и желание, чтобы Регина как-то была защищена. Хотя, по сути, мне до нее не должно быть никакого дела. Абсолютно никакого, но вот шлем купил и яблоки.

Значит, дочка решила навестить отца? Уверенно открываю дверь кабинета.

– Матвей Евгеньевич… Туда нельзя.

Не обращаю никакого внимания на возгласы секретаря, мне можно в этой фирме заходить везде и делать то, что захочу.

– Папа, я не понимаю, объясни мне, что происходит? Почему я должна ехать к маме? Что с твоим кабинетом?

– Здесь был обыск?

– Обыск?

– Да, дочь, есть такое следственное действие прокуратуры и полиции.  Поэтому я хочу, чтобы сразу после праздника ты уехала, билеты я уже заказал, можешь собирать вещи.

– Как прокуратора? Тебя в чем-то обвиняют? Но как же бабуля? Я ничего не понимаю. Я не хочу никуда ехать.