«Довольно! Пусть крылья снова отрастут! И если я виноват в том, что это случилось, то нет мне прощения!»

– Что же такого ты совершила, в чем раскаиваешься по сей день?

– Во всем виновата я. Только я одна! И все произошло из-за меня… – Она сглотнула слезы и отвернулась. – Это я сожгла имение…

Последние слова Электра произнесла еле слышным шепотом, словно страшась выговорить их вслух.

– Ты… Что-о-о? Но ведь тогда ты была ребенком!

– Мне было пять лет, – тихим голосом произнесла Электра. – Вполне достаточно, чтобы все разрушить…

И Эрон вдруг начал хохотать. Он ничего не мог с собой поделать.

– Неужели вы, мисс Электра Уортингтон, возомнили себя всемогущей?

Он в изнеможении повалился на одеяло, смеясь неудержимо, пока не ощутил, что ее молчание подобно острому клинку, и это оружие вот-вот пронзит его грудь. Тогда он, все еще хихикая и сдерживаясь изо всех сил, ободряюще улыбнулся Электре:

– Всемогущая богиня Электра, покаравшая грешников в пятилетнем возрасте? Не считаешь, что это попахивает помешательством? Знаешь, когда мне было пять, я верил, что волны морские накатываются на берег по моему веленью… Но таковы все детишки.

Сев, он нежно взял в ладони ее лицо:

– Если за тобой в детстве плохо присматривали, ты не должна себя строго судить. Разве ты обвиняла Атти в том, что обрушилась книжная пещера и едва не погребла меня? А Блисс ты обвиняла в том, что повозка упала в реку с моста? – Он покачал головой. – Несчастья порой случаются сами собой…

Вдруг Электра сощурилась:

– И с девушкой по имени Амелия все тоже случилось само собой?

Эрон отпрянул:

– Об этом я не имею права говорить.

Но Электра была настойчива. Она не сводила с него глаз, мерцавших странным огнем.

– Я задам тебе три вопроса. – Она внимательно смотрела на него. – Неважно, скажешь ты мне правду или нет – я отлично умею распознавать ложь. Ведь у меня пятеро братьев…

Эрон вскочил:

– Чепуха!

– Как твое второе имя?

Эрон возвел глаза к сводчатому потолку беседки:

– Майкл. – Затем торжествующе посмотрел на собеседницу. – Это я все равно сказал бы тебе рано или поздно, так что ты понапрасну потратила первый вопрос.

Она лишь улыбнулась в ответ:

– Мои вопросы, как хочу, так и трачу! Итак, вопрос второй: Амелия Мастерсон тебя любила?

Эрон замер и отвел взгляд:

– Да. Отчаянно, всей душой.

В силу неких непонятных причин улыбка ее сделалась шире:

– Третий вопрос: у тебя есть брат?

Еле заметно дернувшись, Эрон бесстрастно взглянул ей в глаза:

– Нет.

Электра улыбнулась ему так ослепительно, что у Эрона перехватило дыхание.

– Блисс оказалась права во всем… Наверняка Дейд и не подумал порасспросить тебя о прошлом. Он прекрасно умеет распознавать ложь, но порой забывает, насколько причудливые сюрпризы время от времени преподносит жизнь.

– О чем ты? – нахмурился Эрон.

Она похлопала по одеялу, приглашая его присесть рядом с ней:

– Присядьте-ка, милорд. И позвольте мне кое-что поведать вам о вас.

Завороженный колдовским взглядом ее глаз, Эрон машинально сел. А когда она протянула ему хлеб с сыром, он столь же машинально принялся есть.

– Ты лорд Эрон Арбогаст, наследник графа Арбодина. В юности у тебя был друг. Вы с ним были ближе чем братья. Вот почему, когда ты правдиво ответил на мой третий вопрос, я все же заметила, что ты лжешь. Ведь ты в душе считаешь его братом…

Электра протянула ему бутыль, и Эрон сделал добрый глоток. А она продолжала:

– Амелия Мастерсон кого-то страстно любила, если верить досужей молве. Однако явно не тебя. Но ты неисправимый лжец – особенно когда носишь имя лорда Эрона! Подозреваю, что настоящий мистер Хейстингз, кто бы он ни был, тоже прекрасно владеет наукой лжи. Когда ты изображал Хейстингза, тебя куда сложнее было раскусить…

– Это мой слуга, – рассеянно отвечал Эрон, думая совсем о другом.

Откуда она узнала так много о его прошлом?

– Так уж случилось, что я многое знаю о братских взаимоотношениях, что совсем неудивительно. Я знаю, что когда один из братьев попадает в беду, другой делает все, чтобы его спасти. Итак, тот самый твой друг… – Она вдруг запнулась.

– Уэллс, – машинально произнес Эрон, заполняя паузу – и тотчас, осознав, что сболтнул лишнего, закрыл рот.

«Боже праведный, как она это делает?»

– Уэллс мастерски влюбил в себя Амелию. Может быть, он тоже питал к ней чувство?

Эрон благоразумно смолчал.

Электра улыбнулась одними уголками губ.

– Стало быть, в лучшем случае был увлечен. Однако у Уэллса была проблема. Скомпрометировав Амелию, он не имел возможности сочетаться с ней законным браком. Неужели к тому времени он был уже несвободен?

Эрон, казалось, даже не дышал.

– Хм-м… он был помолвлен. С кем-то, кого не смел разочаровать. С некоей высокорожденной юной леди, имеющей титулованного папеньку, которого вовсе не обрадовало бы, вздумай Уэллс увильнуть от венца…

В глазах у Эрона все расплывалось. «Да она ведьма!..»

Тут Электра помешкала и с наслаждением откусила хлеб с сыром. И Эрон наконец позволил себе перевести дух. Однако безжалостная колдунья не унималась:

– И ты грудью встал за друга? Предложил освободить его от одной из девушек? Ты же наследник! Ведь любой отец наверняка предпочел бы Уэллсу тебя?

И Эрон словно услышал вновь молящий голос Уэллса: «Ты же наследник! Ты куда больше ему подойдешь в качестве зятя!»

– Но тут что-то пошло не так, правда? Отца Амелии такая подмена вполне устраивала, но, вероятно, не устраивала девушку. Ведь она была влюблена! Отчаянно, всей душой – ты сам это произнес только что.

– Прошу тебя, остановись!

– И все же тут что-то не сходится, – задумчиво протянула Электра. – Ведь если он любил Амелию и Амелия любила его… Почему ты не сделал предложение нареченной невесте твоего друга-брата?

…Видит бог, он долго хранил эту тайну!

Глава 24

Эрон все эти годы прожил с печатью на устах и с грузом вины на душе, не смея никому поведать правду…

«Расскажи ей все! Ведь о самом худшем она уже узнала сама!»

– С-серена… – пробормотал он. Мучительно трудно было это выговорить. – Серена моя… моя кузина.

Электра ахнула. Эрон испытал даже мгновенное удовлетворение от того, что обнаружил изъян в ее безупречной логике.

– Боже милостивый! И тогда разгневанный папаша…

– Нет, дедушка. Старый граф и ей приходится дедом…

На сей раз правду сказать оказалось чуть легче. И Эрон ощутил… да, облегчение.

– Стало быть, Уэллс просто не мог разочаровать Серену, отдав предпочтение Амелии? Боже, какой идиот!

Эрон прокашлялся:

– Ему было всего двадцать два. В этом возрасте все мужчины идиоты…

Электра помолчала.

– И это могло бы сработать, правда? Если бы Амелия не оказалась романтической дурочкой, в один прекрасный день она сделалась бы графиней…

Эрон глубоко дышал – похоже, его легкие вновь функционировали как надо.

– Так ты считаешь, что глупо было с ее стороны отчаиваться, не имея возможности обвенчаться с возлюбленным? Полагаешь, ей не стоило убиваться, видя, как он идет под венец с другой?

Электра вздохнула:

– О нет, милорд. В том, что она хотела быть любимой, ничего глупого я не вижу. Глупо то, что она решила умереть…

Эрон отрицательно покачал головой:

– Это не было самоубийством. Тут уже постаралась молва, сочиняя грустную романтическую сказку. Я точно знаю, что это был несчастный случай. Эми жаловалась, что плачет ночи напролет и не может уснуть. Да, я сделал ей предложение, а она сказала, что не может ответить мне, пока хоть одну ночь не поспит и вновь не обретет способности ясно мыслить. Я откланялся, намереваясь наведаться к ней утром. А утром ее нашли мертвой. Передозировка лауданума.

Электра горестно вздохнула:

– Как печально! Бедная девочка…

– Мне следовало бы настоять на немедленном ответе. Это я идиот – оттого что тянул… А тянул я потому, что не хотел решать чужую проблему. Порадовался отсрочке и с облегчением убрался восвояси. Тем же вечером я надрался как свинья и проболтался кому-то – убей бог, не помню, кому именно, – что отказался вступать в брак из одного лишь чувства долга. Пустые, ничего не значащие слова после смерти Амелии обрели зловещий смысл… Конечно же, все тотчас уверились, будто я соблазнил девушку, потом бросил ее, и она лишила себя жизни…

– Но почему ты тогда не рассказал всю правду?

– Потому что правда не нужна сплетникам, которые все уже знают лучше меня самого. К тому же тогда я вовлек бы в эту грязь еще и Серену… и ее ребенка. Ведь когда она шла к алтарю, то уже носила дитя под сердцем.

Электра молчала. А молчаливая Электра была еще страшнее Электры, мечущей громы и молнии. Эрон искоса взглянул на нее. В ее дивных глазах цвета тропических морей полыхало пламя. Она была в ярости.

– Знаешь, я вовсе не очарована твоим другом Уэллсом. Но не в нем сейчас дело. Мне куда интереснее обсудить с тобой твое ложное представление о преданности и дружбе.

Эрон горько усмехнулся:

– Пожалуй, уже поздновато…

Электра взглянула ему в глаза на сей раз с жалостью:

– И правда никогда не должна выплыть на свет, не так ли? Что бы ни выкинул этот Уэллс, Серену и ее дитя надо уберечь от скандала, а высший свет никогда ничего не забывает?

– У Серены уже двое малюток. Мальчик и девочка. Я слышал, они потрясающие… Разумеется, мне строго-настрого запрещено видеться с ними. Уэллсу вся эта история, увы, тоже впрок не пошла. Думаю, его сгубило чувство вины – он умер семь лет назад. Сел пьяным в седло и расшибся насмерть.

– А что старый граф? Ты мог бы открыть ему правду!

Эрон хотел было усмехнуться. Но вовремя сообразил, что это будет не вполне уместно.

– Мой замечательный дед – человек старых взглядов. Он скала… Уэллс уже чувствовал себя свободным от Амелии, а Серена была уже… В общем, благоразумнее было смолчать. Тогда про эту историю уже вовсю судачили в свете, к тому же в смерти Амелии есть и доля моей вины…