— Разве она итальянка?

— Нет, это я так. По крайней мере, ты ненамного ее опередила в умении удобно устраиваться в жизни. Для женщины главное — удачно выскочить замуж, правда?

В глазах потемнело. По всему телу пробежала дрожь отвращения. Стало противно и нестерпимо больно, а голос на том конце провода язвительно продолжал допытываться:

— Что, нечего сказать?

— Нечего, — с усталым безразличием отозвалась она.

— Да, не ожидал. Честно говоря, ты меня разочаровала.

— Извини. Уже очень поздно, Стюарт, и меня что-то знобит. Давай как-нибудь в другой раз…

— Знобит? Странно, на улице парилка. Ты, наверное…

— Не знаю, может быть. У меня завтра трудный день, Стюарт. Постарайся заснуть, хорошо?

— Ладно. Так ты приедешь к нам в следующую субботу?

— Как хочешь. Могу приехать, — согласилась Герда, лишь бы отвязаться.

— У тебя голос, как у лебедя умирающего. Иди спать. Завтра звякну. Спокойной ночи.

С тех пор Стюарт звонил каждую ночь. Похоже, бесконечные разговоры о прошлом, воспоминания о друзьях и знакомых, которых Герда не знала даже по именам, действительно доставляли ему удовольствие.

Из жалости она не решалась прекратить эти ночные откровения, хотя уже через несколько дней счет за телефон составлял обычную месячную сумму оплаты. Но что деньги в сравнении со страданиями бедного Стюарта… Как одиноко ему должно быть длинными, бессонными ночами… После того как он наконец вешал трубку, Герда еще долго лежала в темноте, стараясь заснуть, и лишь только на рассвете усталость брала свое. Как она может отказать ему и не приехать на выходные в Грин-Риг? Но в глубине души оставалась надежда, что Джордан будет дома и не захочет ее видеть.

Стюарт оказался еще тем лицемером. Но в том, что брат не посвящал его в свои чудовищные планы, Герда теперь не сомневалась. Интересно, как бы он отреагировал, если бы узнал? Стюарт, конечно, не святой, но, что касается мстительности и коварства, до Джордана ему ой как далеко. Максимально, на что способен Стюарт, — обмануть из-за страха или какого-нибудь другого порыва, но по сравнению с братом он — само простодушие.

Иногда Герда всерьез думала, что и без извращенного шантажа Джордана могла бы пожертвовать собой, если этим смогла хоть немного осчастливить Стюарта, хотя бы на время избавить его от страданий. Горькая мысль, что ей уже нечего терять в этой жизни, что надо смотреть правде в глаза, превращалась в навязчивую идею. А правда заключалась в том, что над всей ее жизнью как будто висело проклятие. Все надежды, начинания, ожидания — все шло прахом. Всех, кого она любила, кем дорожила, постигла грустная участь. Сначала отец, затем Блэйз, потом Стюарт, а сейчас и Ховард. Но Джордан Блэк? Что он за человек? Почему он имеет такую власть над ней, над ее судьбой? Почему ему, простому смертному, дано право выбирать, уничтожить ее или… сделать самой счастливой женщиной в мире.

Невольно нахлынули воспоминания. Нет, поступить иначе она не могла. Выбора не было. Может, убежать? Снова исчезнуть, как тогда? Куда угодно, хоть на край земли, только бы избавиться от этого кошмара. Только бы все забыть!

В четверг состояние Ховарда немного улучшилось. Ему разрешили встать с постели.

Увидев босса на ногах, Меррик обрадовался, как ребенок.

— Скоро капитан вернется за штурвал, — потирая ладони, смеялся он.

Герда не разделяла его энтузиазма. Она чаще посещала Ховарда и никогда не упускала случая спросить врача, каковы шансы на выздоровление. Любой, даже самый незначительный стресс представлял сейчас огромную опасность. Да, его не скоро выпишут, а значит, и «Черингфолдс» не скоро вернется к нормальному ритму. Единственное, что они могли сделать сейчас для Ховарда, — это как можно меньше беспокоить его и пореже говорить о делах.

Временами Герду посещало дикое желание обратиться к Джордану за помощью, умолять его сжалиться над ней. Пусть это унижение. Пусть она будет выглядеть жалкой. Но как только рука тянулась к телефону, необъяснимое чувство горечи останавливало ее. Необъяснимое чувство всепоглощающей горечи и страха. Страха, что Джордан, отказав, еще раз докажет свою жестокость. В такие моменты она злилась на Меррика. Казалось, он полностью покорился судьбе и бездействовал, следуя принципу «чему быть, того не миновать». Да, Меррик не выдержал этого испытания, но ведь он и не был таким сильным, как Ховард.

В четверг Стюарт не позвонил, и Герде почему-то стало ужасно одиноко. Если он не даст о себе знать до полуночи, значит, уже не позвонит. Может быть, ему уже наскучило ее общество? Нет, скорей всего, он просто в предвкушении выходных. В пятницу, когда Герда ложилась спать, внезапно раздался телефонный звонок.

Уверенная, что это Стюарт, Герда взяла трубку и произнесла шутливо-сердитым тоном:

— Ты дождешься, что я пришлю тебе целый ящик снотворного.

— Зачем мне столько?

Герда окаменела. Это оказался Джордан.

— Да, это я. А ты думала кто?

— Стюарт.

— Так и думал, что вы с ним уже спелись. — И тем же бесцеремонным тоном заключил: — Завтра ждем тебя у нас.

— Да, я приеду.

— Отлично. Не думал, что освобожусь, но… В общем, в полдень заеду за тобой.

— Не беспокойся. Стюарт уже обо всем позаботился, — холодно произнесла Герда. — Я поеду на поезде, а Леон встретит меня.

— Я сказал, что заеду, значит, заеду. Сейчас поезда переполнены дачниками.

— Ничего. Переживу. Мне не…

— Спорить бесполезно. Ровно в полдень жди. Пообедаем где-нибудь по дороге. Все. Пока.

В трубки раздались гудки. Герда в тупой ярости уставилась на телефон. Что этот Джордан себе позволяет?

Когда на следующий день Джордан с бесцеремонным видом ввалился к ней в квартиру, Герда все еще кипела от возмущения.

— Будешь курить?

— Нет. Спасибо. — Желая позлить его, Герда с раздражающей медлительностью слонялась по комнате, делая вид, что собирает вещи, и даже зачем-то пошла на кухню.

— Что, газ забыла выключить?

Она вздрогнула и обернулась. Джордан стоял, прислонившись к дверному косяку, и не спускал с нее злобно-насмешливого взгляда.

— Все нормально.

Пренебрежительно задев его, она вышла и направилась в спальню взять куртку. Через несколько минут Герда с чемоданом в руке, демонстративно стояла у входа.

— Ты забыла закрыть фрамугу.

Он подошел к окну и одним движением водворил тяжеленную раму на место. До его прихода Герда минут двадцать безуспешно пыталась сделать это. Джордан внимательно осмотрел чистенькую комнатку, затем перевел взгляд на Герду:

— Ты, кажется, не в настроении? Радуйся, мы же скоро породнимся.

— Не смешно, — процедила сквозь зубы Герда. — Как ты надоел со своими дурацкими шуточками. Ну что, пошли?

— Секундочку. — Их взгляды встретились, и никто не хотел уступать. Они упорно смотрели друг другу в глаза. Он — с насмешливым равнодушием, она — гордо и вызывающе. — Да успокойся. Я прекрасно знаю, что тебя от меня тошнит, что я — жестокий и бессердечный, прямо-таки зверь какой-то. Но постарайся вникнуть в то, что я сейчас скажу. Это важно. Во-первых, не знаю, почему этот контракт так важен для тебя. Безусловно, я дорожу доверием своих подчиненных, но не думаю, что они бы потеряли покой и сон от неподписанного контракта. Это наводит на определенные подозрения. Одно я могу сказать наверняка — ты стараешься ради Ховарда Дюррела. У тебя с ним… отношения?

— Тебя это не касается.

— Конечно нет. Но тогда мне многое становиться понятным.

— А что тебе было так непонятно? — дерзко спросила она. — Мне, например, все понятно насчет тебя. Ты подло и грязно шантажируешь меня.

— Да? А я не вижу в этом ничего подлого и уж тем более, как ты говоришь, грязного. Я считаю, что это справедливо. Может, чему-нибудь научишься.

— Не тебе меня учить!

— Да, честно говоря, ты меня вообще мало заботишь. — Он посмотрел на часы. — Я больше думаю о Стюарте.

— А я думала, тебе вообще несвойственно о ком-либо думать, кроме себя. — Герда взяла чемодан в другую руку.

Джордан что-то пробубнил и попытался забрать его. Герда вцепилась в ручку, но потом почувствовала, что сопротивляться бесполезно, и с досадой уступила. Хорошо, что он не дотронулся до похолодевших пальцев. Незачем ему знать, как она взволнована. Герда устало отвернулась:

— Так чему ты меня хочешь научить?

— Ты виновата перед моим братом, и ты должна отвечать. Не у каждого хватает мужества признать свою вину, а уж тем более загладить.

— Ты когда-нибудь оставишь меня в покое?

— Если бы это зависело от меня, — мрачно отозвался он, дотрагиваясь до ее руки.

Герда рванулась.

— Я не все сказал. Далеко не все.

Она замерла, избегая смотреть на него. Когда же это кончится? Когда он прекратит мучить ее в ее же доме?

— Так вот. Не дай бог, ты опять обманешь моего брата. Тогда я… — Джордан отдернул руку. Лицо его исказилось от ярости. — Тогда я за себя не ручаюсь!

Он круто распахнул дверь и остановился, пропуская Герду вперед. Потом вышел, захлопнул дверь, дернул, проверяя замок, и в полном молчании препроводил Герду вниз по лестнице.

На улице стояла жара. Солнце светило так ярко, что двор был похож на белую безжизненную пустыню. Но Герду лихорадило. Она изо всех сил сжала челюсти, чтобы Джордан не услышал, как у нее стучат зубы.


Как только они приехали в Грин-Риг, Джордан куда-то исчез. Позже Герда узнала, что он вернулся в город.

— Надеюсь, завтра братец будет здесь. У меня для него небольшой сюрприз, — заявил Стюарт.

Герда что-то промямлила в ответ. Она задумалась и не расслышала, что он сказал. Зачем Джордан настаивал на том, чтобы лично привезти ее сюда? Неужели он проехал столько миль только ради того, чтобы еще больше напугать ее своими угрозами?