— Упс, ошибочка вышла, забыл предупредить. Комната просто напичкана всякими механизмами. Над кроватью пульт управления — телевизор, радио, кондиционер, обогреватель, свет и все такое. Могу открывать окна, передвигать книжные полки, ну и конечно, вызывать Леона и слуг.

— Да, неплохо. А это для чего? — Она лишь слегка коснулась кнопки, и на окнах опустились шторы. Комната погрузилась во мрак, лишь панель светилась в темноте.

— Сейчас включу свет, — усмехнулся Стюарт.

Герда с интересом озиралась вокруг. На стене огромный экран, видеокамеры, записывающие устройства. Миниатюрный бар, за которым виднелась огромная спальня. Бежевая кожа и лакированная сосна — шикарная мебель на фоне нежно-зеленых стен, обитых ярко-оранжевыми плинтусами. Торжество изысканного стиля. Неограниченные возможности материального благополучия, которое, однако, очень часто, когда дело касается человеческого здоровья, оказывается никчемным.

Наблюдая за ней, Стюарт тихонько посмеивался:

— Здесь все, что можно купить за грязные зеленые бумажки.

— Но сначала надо было все это придумать. Работа, достойная восхищения, — серьезно ответила Герда.

— Как волшебник: только пальцем пошевелил — и любое желание исполняется, — усмехнулся он. — Спасибо любезному братцу-благодетелю.

— Это он все придумал?

Стюарт выключил освещение и поднял шторы. Яркий солнечный свет ослепил Герду.

— Да. С ним работали еще двое каких-то очкариков. Ничего не забыли. Кроме приспособления в виде пары ног.

Развернувшись, он поехал в другую комнату и остановился у окна. Герда подошла и присела рядом в кресло. Стюарт не шелохнулся, словно ожидал неизбежного вопроса.

— Еще есть надежда?

— Что я смогу ходить?

Она испуганно кивнула, подумав, что, может быть, эта больная тема под запретом.

— Нет. Они ходили здесь толпами: хирурги, терапевт, даже какие-то божественные целители. Все твердили одно и то же. — Он горько воскликнул, передразнивая: — Повреждены нервные ткани, случай безнадежный. Одно и то же, пока… — Стюарт замолчал и предложил Герде сигарету. — Пока в прошлом году… — Он дал ей прикурить. Герда оглянулась в поисках пепельницы. Стюарт, пытаясь опередить ее, моментально отреагировал, и пепельница тут не появилась на столе. — Так вот… В прошлом году Джордан узнал, что в Германии есть хирург, который занимается именно безнадежными случаями. Ну, мы полетели в Германию…

— И… — вырвалось у Герды.

Стюарт закусил губу. Впервые за все время он не боялся казаться жалким.

— Он первый, кто дал нам надежду. Пусть небольшую, но все-таки… Он согласился оперировать. Но шансы слишком ничтожны. Даже не пятьдесят на пятьдесят. Один из трех, что я снова смогу ходить.

— И ты отказался?..

— Я что, по-твоему, псих? Помимо всего прочего, еще куча всяких оговорок. — Стюарт со злостью затянулся. — Может быть, я бы снова смог ходить. Может быть — на костылях. А может быть, вообще не смог бы больше двигаться. Сплошные «может быть»!

— Но ведь никто никогда не может быть уверен на сто процентов. Никто не дает гарантий, — убедительно произнесла Герда. — Моя мама, например, была при смерти. Никто уже не верил, что она выживет. А сейчас она здорова и прекрасно себя чувствует.

— Рад слышать. — Стюарт вздохнул. — Но у меня все-таки есть выбор. Сомневаюсь, что ты бы рискнула жизнью.

— Не знаю. — Герда задумалась. — Я не знаю. Может быть… Думаю, если есть шанс, надо его использовать.

— Пан или пропал? Будешь ходить либо вообще уже ничего не будешь делать?

Она не осмеливалась взглянуть на него.

— Нет уж. Спасибочки. Только мама жалела меня. Она отговаривала меня, а Джордан… Он всегда «за». Легко говорить всякие пафосные фразы типа «Ты не живешь, а существуешь» и тому подобное, но ведь не ему добровольно идти на смерть. К тому же после этого я взглянул на вещи другими глазами. — Стюарт боролся с нарастающим волнением. — Я не хочу умирать! Все эти годы жизнь казалась мне адом. И не только мне, я уверен. Но, прилетев из Германии, я долго думал, готов ли я умереть. Нет. Мне не так уж и плохо живется. Я как будто дергаю за веревочки, а люди ходят вокруг меня на задних лапках. Иногда мне это даже нравится.

— Как в кукольном театре, да? — зло усмехнулась Герда.

— Ха, у меня только маленькая труппка. Главный режиссер здесь мой братец. Вот так, дорогая.

Герда снова заметила, с какой ненавистью Стюарт говорил о Джордане. Когда она только познакомилась с ними, казалось нормальным, что между братьями существует что-то вроде конкуренции. Избалованному и сумасбродному Стюарту нелегко было смириться с диктаторскими замашками старшего брата. Но сейчас…

Она не находила что сказать и в душе обрадовалась, когда в комнату вошел Джордан. При виде брата Стюарт еще больше нахмурился. Он мрачно взглянул на внушительную фигуру, облаченную в элегантный черный костюм:

— Что тебе нужно? Мы не нуждаемся в твоем надзоре.

— Ужин подан, — невозмутимо ответил Джордан. — Неужели вы еще не надоели друг другу?

Он, казалось, привык к грубым выходкам Стюарта. Абсолютно равнодушен к страданиям младшего брата-калеки. Что же удивляться тому, как грубо он обращается с ней? Грустная и задумчивая, Герда поплелась за братьями.

Они вошли в великолепную, обитую дубом столовую, с огромными дверями, открывающимися на террасу. Ужин соответствовал как изысканному стилю дома, так и процветающему положению хозяина. Но все чувствовали себя неловко. В воздухе повисло напряжение. На столе красовались салаты и аппетитный ветчинный мусс. Словно завершающий аккорд, появился ароматный спаржевый суп, и домработница наконец удалилась. Все трое принялись за еду, но в каждом движении, взгляде, слове все равно чувствовалась скованность.

За ужином Джордан был как-то особенно внимателен и любезен. По крайней мере, Герде так показалось. И это насторожило ее даже больше, чем недавняя холодная агрессивность. Стюарт делал неудачные попытки поддержать разговор. Он совсем не изменился — все такой же испорченный ребенок, абсолютно не пытающийся скрывать или контролировать малейшие изменения настроения, непринужденно и без притворства выражающий чувства обиды, досады или неудовольствия. Наконец, небрежно бросив на стол салфетку, он обратился к Джордану:

— Думаю, тебе следовало предупредить меня заранее.

— Ты о чем?

— Об этих выходных. Что приедет Герда.

— Но ты знал уже вчера вечером. Неужели времени было недостаточно? — с каменным выражением лица спросил Джордан.

В это время между ним и Гердой происходила немая борьба, когда он, не обращая внимания на яростные протесты, выбрал для нее самый большой кусок торта и пытался положить ей на тарелку.

— Ты должна попробовать эти сливки. Наши собственные, с фермы. Тебе положить, Стюарт?

— Нет, спасибо. — Стюарт потянулся за кофейником. — Не перестаю удивляться твоей наглости, Джордан. Около двух месяцев ты не кажешь сюда носа и даже не звонишь, а потом вот так вот, с бухты-барахты, являешься с Гердой. Почему ты не сообщил заранее?

— Сам не знал.

«Впрочем, как и я, — подумала Герда. — Сегодня еще до обеда я не могла даже представить ничего подобного!» Злость охватила ее: оказывается, Джордан все решил только вчера вечером. Должно быть, наглец даже не сомневался, что она согласится. Значит, догадался, что ей нужен этот контракт.

— Конечно, тебя не смутило, что Рэчел уже спланировала для нас весь уик-энд.

— На самом деле возникли кое-какие трудности, но все закончилось благополучно, — со спокойным высокомерием, даже с издевкой отозвался Джордан. — Но я не думаю, что ты очень жалеешь. — Нотки сарказма становились все заметнее. — Или, в противном случае, мы не обидимся и завтра же утром можем вернуться в город и там продолжить наши деловые переговоры.

— Деловые переговоры. — Стюарт весь обратился во внимание. От детской плаксивости не осталось и следа.

— Да, мы обсуждаем контракт. Герда представляет интересы «Черингфолдс».

— Почему вы мне сразу не сказали? — Осуждающий взгляд остановился поочередно на Герде и Джордане. — Я думал — просто случайная встреча, и дабы вспомнить былое…

— На этот раз ты ошибся.

— Впрочем, как всегда, — раздраженно заметил Стюарт. Обстановка накалялась. — Как же! Со мной советоваться не обязательно. Я ведь тут всего лишь…

— Прекратите! — не выдержала Герда. — Пожалуйста, хватит спорить. Я не собиралась портить тебе уик-энд. Если бы я знала, что так будет, я бы…

Тут она почувствовала руку Джордана на коленке.

— Дорогая, позволь мне сказать. Как ты можешь испортить выходные. Ты же…

— Герда, милая, я не имел в виду тебя. Я… — прервал его Стюарт.

Джордан, не дав брату договорить, процедил сквозь зубы:

— Ты сам не знаешь, чего хочешь. — Он начинал терять терпение. — Может быть, ты хочешь, чтобы мы уехали, а ты будешь развлекаться здесь, как планировал?

Пальцы с силой сжали ее коленку и, погладив, отпустили.

Стюарт, уступая, проворчал:

— Но раз уж вы здесь, не важно, по делам или нет… Утром все соберутся, и мы отправимся на шашлыки, потом — отдохнуть в Блэк-Линнет. Будет здорово.

— В таком случае мы с вами, — спокойно сказал Джордан.

— Со всеми своими бумажками? — усмехнулся Стюарт.

Джордан пропустил очередную шпильку мимо ушей. Герда не надеялась, что завтра будет лучше. Отношения между братьями напряжены до предела. К тому же, против своей воли, она начинала сочувствовать Джордану. Было ясно, что он делал все возможное и в материальном плане, а главное — с точки зрения человеческих отношений, чтобы как-то смягчить страдания брата. Но Стюарт явно злоупотреблял своим положением. На следующий день уже не приходилось сомневаться в том, что он нагло и бесчувственно пользуется состраданием и любовью к себе. Причем не только Джордана.