Тори позволила себе пофантазировать. Что было бы, если бы она не отстранилась от него? Или если бы утром их не прервал Трейвик? Она солгала, сказав Сазерленду, что наполовину спала, когда трогала его. На самом деле тогда она уже полностью пробудилась. Сердце ее трепетало с каждым прикосновением, приглушенные судорожные вздохи сопровождали каждое новое ощущение. Своими поцелуями он заставлял ныть ее тело...

Вернувшись в каюту Гранта, Тори принялась разглядывать его рабочие принадлежности. Она жаждала узнать о нем больше. Сам виноват, рассудила она, оправдывая свое любопытство. Если бы он рассказал о себе добровольно, ей незачем было бы совать нос в чужие вещи. К тому же он читал ее дневник, так что изменение позиции в игре представлялось ей вполне справедливым.

Несколько часов она лениво исследовала его письменный стол, просматривала скучные документы и читала старые письма, сложенные как попало в один ящик. Одно из них было от матери Гранта. Как эта женщина была уверена в нем! «Если они только живы, – писала она, – ты успешно доставишь их домой, превзойдя все прочие спасательные экспедиции». Другое письмо – от его брата Дерека – содержало подробный обзор «Киверела» с описанием каждого желобка на корабле и всех его отличительных особенностей. В заключение Дерек так же, как и мать, выражал Гранту свою уверенность в благополучном завершении его путешествия.

Этот человек когда-нибудь совершает ошибки? Во всяком случае, его родственники так не думали. Тори обнаруживала все новые и новые заметки со сложными математическими расчетами. Она так и сяк крутила бумажки, пытаясь что-нибудь понять, но это не поддавалось расшифровке. Под каждой колонкой стоял результат с буквенным символом фунта. Деньги. Видимо, Сазерленд пребывал в очень стесненном финансовом положении, если он так много занимался бухгалтерией. Интересно, его мать знает об этих трудностях?

Взяв уже виденный ею томик «Робинзона Крузо», Тори прочитала начало с описанием первых дней пребывания на острове. Человек жил какое-то время как паразит, используя орудия, зерно и вещи с потерпевшего крушение корабля. Он таскал оттуда все, что мог, и это продолжалось изо дня в день. Вот бы им с Кэмми так!

Тори поставила книгу обратно и заметила на полке «Физическую географию моря» Мори[1]. На титульном листе была начертана дарственная надпись:

«Грант, да благословит тебя Господь! С любовью

Николь».

С любовью? Кто эта женщина?

«Что ты так взъерепенилась? – спрашивала себя Тори. – Потому что у него дома осталась какая-то женщина? – И тут же отвечала: – Потому что он целовал меня и... трогал. Вот почему!» Под ложечкой у нее пробежала судорога. Что, если он помолвлен?

Трейвик должен знать, решила Тори. Она слышала, как Йен смеется на палубе с матросами. «На палубе среди матросов», – поправилась она и, сглотнув свою тревогу, потопала подоскам, захлестываемым океаном.

Она подошла к нему и, шлепнув книгу на его привинченный стол, ткнула ногтем в имя на форзаце:

– Кто это?

– Я не вижу, – сказал Йен, – отодвиньте палец. О, это просто... – Он запнулся, потом спросил: – А что?

– Просто для меня это неожиданность, – ответила Тори. – Оказывается, его кто-то ждет дома.

Янтарные глаза Трейвика остановились на ней.

– Может, вы находите это по меньшей мере слегка разочаровывающим?

– Не будьте смешны. Я возмущена тем, что он... что он... Словом, вы были там! Вы видели, что он позволял со мной вольности, тогда как у него есть кто-то еще.

– Это Николь Сазерленд... – начал Трейвик.

– Так он женат! – задыхаясь, прервала Тори.

– ...супруга его брата, Дерека, – продолжил он. – Они с Грантом друзья, потому что он помог ей и Дереку помириться.

Тори вяло опустилась в кресло рядом с ним. Еще одно загадочное явление. Как можно было ревновать Сазерленда? Не оттого ли, что сейчас он не столько сердил ее, сколько восхищал?

Подняв глаза, она увидела, что капитан зорко следит за ней и Йеном. Она тотчас отвернула лицо, но щеки ее все еще оставались красными, когда рядом прошел Дули.

– Леди Виктория, рад вас видеть здесь, – сказал он. – Может, вам что-нибудь принести?

– В этом нет необходимости. – Тори приняла чопорный вид.

– Спасибо, Дули, – вежливо прибавил Трейвик. – Не беспокойся.

Помощник капитана кивнул и как ни в чем не бывало пошел прочь, словно собака, забывшая, что ее только что пнули.

Лицо Йена сделалось суровым.

– Виктория, вы могли бы быть помягче с экипажем. Я не знаю, что заставляет вас быть такой осторожной, но у Гранта матросы не такие, как у других.

– Как это? – недоуменно спросила она.

– Работать на «Пилигриме» престижно. Желающих много, но компания нанимает только лучших. Никаких заключенных или случайных лиц, завербованных обманным путем.

– Что значит – обманным путем?

– На этом подвизаются целые банды. Одни поставляют всякое отребье из тюрем, когда узникам, вместо того чтобы отбывать срок за решеткой, предлагают служить на судне. Другие заманивают рабочую силу при помощи шлюх, и некоторые несчастные глупцы попадаются на удочку. Но Грант набирает только женатых.

– Значит, у всех этих матросов есть семьи?

– За исключением Дули – он вдовец. Может, есть еще один или двое. Для Гранта это непреложное правило, а для кого-то – якорь спасения. – Пока Тори переваривала эту информацию, Трейвик продолжал: – Поймите меня правильно. Правда, эти горластые шальные ребята любят ром, но сходите лучше на полубак – там все стены, как обоями, обклеены письмами жен и портретами детишек.

Тори проводила глазами идущего по палубе Дули, готового помочь каждому, и устыдилась. Вдовец. А она обращалась с ним как с отпетым преступником. Она вздохнула, решив, что ей следует быть к нему добрее. Сейчас она смотрела на всех этих мужчин вокруг нее другими глазами. Правда, она и раньше замечала, что матросы здесь удивительно аккуратны, как в одежде, так и в выражениях, и даже услужливы – не то что те угрюмые матросы, которых она знала раньше.

– Поразительно. – Тори оглянулась на Сазерленда, и ей показалось, что теперь она увидела его по-новому. Ветер раздувал над его лбом вьющийся хохолок, и капитан раздраженно отбрасывал его назад. Почему-то ей захотелось улыбнуться...

– Теперь мы могли бы сыграть в карты, – предложил Трейвик, но Тори не обернулась.

– Да, наверное...

Она была так занята созерцанием капитана, что едва расслышала, как Йен сказал:

– Четвертый раунд за Грантом.

Глава 12

Пока Виктория была настороженной, высокомерной и сердитой, Гранту нетрудно было отрицать свое влечение к ней, но по мере того как она осваивалась, ее очарование быстро делало свое дело, и теперь он уже не мог скрывать этого от себя.

С каждым днем пребывания на море Виктория все больше доверяла Гранту: она словно выскочила из скорлупы своей прежней жизни, сбросив с себя все страхи, подобно старой коже. Казалось, она даже преодолела все обиды и готова благодарить его и восхищаться его мастерством после каждого шторма.

Через две недели мисс Дирборн выглядела так, будто была рождена для плавания на корабле. Когда Камилла спала, что продолжалось большую часть дня, она помогала Дули чинить паруса и под его руководством разучивала любимые моряками песни. А когда они ловили рыбу, Виктория приходила в дикий восторг, открывая для себя новые увлекательные горизонты.

– В океане никогда не знаешь, что вытащишь! – повторяла она, задыхаясь от возбуждения.

Она привыкла к своей новой одежде, а также радовалась, когда мисс Скотт становилось лучше, и не переставала сверкать улыбкой матросам, соревнующимся перед ней в шутовстве. Экипаж ее обожал.

Грант маялся от недостатка сна в крайне тесной каюте, отобранной у кузена. Сам Йен все это время как-то устраивался на палубе. Но еще больше Грант страдал от того, что ему недоставало... Виктории.

Чтобы снова обнять ее, он отдал бы на отсечение свою правую руку.

Но Виктория большую часть дня проводила с Йеном.

Этим утром, глядя, как они на палубе играют в карты, Грант изо всех сил боролся с ревностью – чувством, ранее им не особенно признаваемым. Ревность – удел рогоносцев, ей не место в душе независимого мужчины. Но теперь он завидовал своему юному кузену. Йен мог рассказывать Виктории старые байки, которых она никогда не слышала. Большинство женщин по каким-то необъяснимым причинам находили его неотразимым. К тому же Йен и Виктория были близки по возрасту.

Грант внимательно следил за ними, делая вид, будто что-то ищет, но не обнаруживал ни малейшего намека на их взаимную склонность к флирту. На самом деле, находясь на капитанском мостике, он часто замечал, что Виктория наблюдает за ним.

Все это хорошо. Но слышать, как она смеется, потому что ей что-то говорит Йен... С ума сойти!

Когда она прошла в носовую часть, Грант заявил кузену:

– Я не хочу, чтобы ты проводил с ней так много времени.

– Если не я, то экипаж, – усмехнулся Йен. – И еще, должен признаться, у нее такая яркая речь... – Видя, что Грант нахмурился, он пояснил: – Это не то, что ты думаешь. Даже если бы я не был озабочен другой женщиной, между нами ничего не возникло бы. Тори напоминает мне мою сестру.

У Йена было три сестры, но ни одна из них не напоминала Гранту Викторию.

– Которую? – недоверчиво спросил он.

– Эмму.

– Эмму? Но она только что со школьной скамьи...

– Ей уже восемнадцать.

– В любом случае держись от Виктории подальше, – сухо приказал Грант. Когда Йен блеснул на него своей дьявольской улыбкой, он распрямился во всю свою стать и, двинувшись к нему, принял грозную стойку перед его креслом. – Ее дедушка – граф, а ты не нашел ничего лучшего, чем заигрывать с внучкой пэра. Несомненно, ты не так наивен, чтобы этого не понимать.

Йен слегка улыбнулся: