– Я бы с радостью, – смущенно проговорила Кэра. – Но что я могу вам подарить?

Ричард чуть улыбнулся, а его голубые глаза взволнованно блеснули.

– Когда вы исполняете «Все выше», вы выходите на сцену в летной форме и в изумительных голубых чулках… Если они не представляют для вас большой ценности, может быть, вы подарите мне один из них? Я обвяжусь им, и он, как амулет, охранит меня от пуль…

Кэра рассмеялась.

– Как романтично! Подарить чулок офицеру королевской гвардии!

– Так я получу его?

– Все что угодно, если вы действительно думаете, что это охранит вас от пуль.

В тот же вечер Ричард стал обладателем не одного, а целой пары драгоценных шелковых чулок. От них исходил божественный запах – аромат Кэры.

Накануне отъезда Кэры в Англию Ричард зашел к ней в отель и попросил еще об одном, последнем одолжении.

– Я знаю, вы ужасно устали. И потом, эта отвратительная погода… – пробормотал он. – Вряд ли я вправе испытывать вашу щедрость, но если бы вы согласились, то могли бы осчастливить танкистов из моего подразделения…

– Вы же знаете, – ответила она, – я сделаю все, что в моих силах!

– Сегодня у нас свой маленький самодеятельный концерт, – объяснил он. – Если бы вы, знаменитая артистка, выступили на нем хотя бы с одним номером, это был бы для всех грандиозный сюрприз!

Кэра задумалась. Ей очень хотелось порадовать напоследок танкистов, к которым она привязалась всей душей, но выступать отдельно от «Арт-союза» было очень непривычно. Впрочем, и это можно было устроить.

Танкисты стояли в пятнадцати милях от города. После концерта Ричард пообещал в целости и сохранности доставить ее назад. Конечно, мероприятие затянется до самого вечера, но зато ребята-танкисты будут на седьмом небе.

Кэра протянула ему руку.

– Я приеду и выступлю, – сказала она.

– Вы чудо! – воскликнул он и на радостях так сильно сжал ее пальцы, что она даже ойкнула.

Кэра отправилась на почту, чтобы послать телеграмму Клоду. Она написала, что приезжает в понедельник и они смогут возобновить совместную работу. Кроме того, Бобби Хэутон предлагал контракт на новую программу.

Кэра много думала о Клоде и ужасно скучала, несмотря на напряженные концерты, патриотическое воодушевление, восторженные приемы и тому подобное… Ричард Хэрриот утверждал, что ей лучше выступать одной, без Клода, но Кэра была уверена в обратном. Их дуэт был совершенным, а взаимопонимание с Клодом абсолютным. Вот уже много месяцев они делили горе и радость и были близки как мужчина и женщина. У Кэры была преданная и страстная душа. Три долгих года она любила Клода до самозабвения.

Когда она вернется, все встанет на свои места.

Тем не менее Кэру больно ранило, что Клод до сих пор не ответил ни на одно ее послание. К тому же она получила тревожное письмо от Филлиса Кэри, их общего с Клодом приятеля, который сообщал, что встретил Клода в ресторане, но тот даже не пожелал говорить о ней, заявив, что Кэра теперь выступает во Франции и на ее афишах значится: «Кэра без Клода».


Лучше тебе поскорее вернуться, - писал Филлис. - У Клода отвратительное настроение, дорогая. Я вовсе не виню тебя. На твоем месте я поступил бы точно так же. Клод повел себя весьма недостойно…


От одной мысли, что, вернувшись в Лондон, она застанет Клода в «отвратительном настроении», Кэра затрепетала. Однако она верила, что он переменится и у них все наладится. Кэра представила, каким красавцем будет Клод в военной форме. Он возьмет себя в руки и послужит родине так же, как и Ричард Хэрриот.

Увы, это были только мечты.

Кэра бессознательно прикоснулась к брошке, которую подарил ей офицер-танкист.

5

Тот концерт в старом сарае Кэра запомнила на всю жизнь. И не только она – Ричард Хэрриот тоже.

Нигде и никогда она не встречала такого сердечного приема. Молодые бойцы чуть с ума не сошли от радости, когда узнали, что к ним пожаловала звезда.

Она пела и танцевала до изнеможения. Ричарду пришлось силой утащить ее со сцены. Когда гремели несмолкающие аплодисменты солдат, по щекам Кэры катились слезы. Не в силах говорить, она лишь протянула к Ричарду руки, и тот едва не прослезился сам.

– Они запомнят этот вечер на всю жизнь! – пробормотал он. – Огромное вам спасибо, что пришли…

– И я никогда не забуду их, – сквозь слезы ответила она.

Он взглянул на часы и поспешно надел берет и шинель.

– Закутайтесь в шубку, моя дорогая, – сказал он. – Вам пора возвращаться в отель. Вы, наверное, валитесь с ног.

И правда, Кэра чувствовала, что все тело ломит от усталости.

– Кажется, я действительно устала, – кивнула она.

Ричард поднес к губам ее руку. На мгновение он забыл о ее кольце с изумрудом.

– Вы отважная девушка, – сказал он. – У меня нет слов, чтобы выразить вам свое восхищение. Мои ребята чувствуют то же самое, и они будут рады отдать жизнь за страну, в которой живут такие девушки, как вы!

От волнения у нее сжалось горло.

– Таких прекрасных слов мне еще никто не говорил! – прошептала она.

Ах, как ей хотелось услышать что-нибудь подобное от Клода!

Теперь им предстояло проделать пятнадцать миль назад. С самого начала стало ясно, что дело дрянь. Дороги обледенели, а на землю опустился густой туман. Стемнело очень быстро. К тому же ужасно похолодало.

Ричард сам сел за руль. Машину кидало из стороны в сторону, и он корил себя за то, что втянул девушку в эту историю. Это из-за него она смертельно устала и продрогла до костей.

Но Кэра не падала духом. Чтобы подбодрить Ричарда, она даже пыталась что-то напевать.

Ричард знал район довольно хорошо. Его подразделение квартировало здесь уже несколько недель. Дорога была очень скользкой, к тому же запружена грузовиками, танками и прочей военной техникой. Фары встречных автомобилей слепили глаза, и Ричард решил срезать дорогу.

К несчастью, туман сгустился еще больше, и очень скоро они безнадежно заблудились. Внезапно на дороге возникла огромная воронка от авиабомбы, и Ричард не успел затормозить.

Укрывшись пологом и прижавшись к спутнику, Кэра продолжала напевать. В следующий момент она почувствовала, что они летят куда-то в пропасть, и услышала отчаянный крик Ричарда: «Боже мой!…» Потом ее оглушило и она потеряла сознание.

Что произошло дальше, Кэра не помнила. Она очнулась на жестком топчане в странном помещении, больше напоминающем кухню. Вокруг нее толпились какие-то люди, а Ричард Хэрриот стоял перед ней на коленях и держал ее за руку. Его голова была забинтована. Толстая француженка поднесла к губам девушки какую-то обжигающую жидкость. Кажется, это был дешевый коньяк. Седой старик что-то бормотал по-французски. Несколько французских ребятишек в ночных рубашках любопытно пялились на Кэру.

Казалось, что все происходит в дурном сне. Ноги затекли. Она хотела пошевелить ими и вскрикнула от боли. Ричард крепко сжал ее руку.

– Кэра, дорогая, как вы себя чувствуете?

– Где я? – простонала она. – Что случилось?

– Я идиот! Даже хуже! – в отчаянии воскликнул он. Его голос тонул в возбужденном гомоне столпившихся французов.

Он рассказал, что въехал в воронку от авиабомбы и автомобиль разбился. Сам он отделался несколькими синяками и до крови поцарапал лоб. Зачем он только решил ехать коротким путем! Нужно было следовать по главной дороге. Когда он вытаскивал ее из разбитого автомобиля, то думал, что она уже мертва. Его сковал ужас. К счастью, неподалеку оказался дом фермера. Нашлись добрые люди, которые предлагали помощь, но сегодня все было напрасно. Здесь отсутствовал телефон, а у фермера были лишь лошадь и телега. До рассвета выезжать фермер не решался. С новой силой повалил снег, и отправиться в пургу было бы настоящим безумием. По-французски Ричард изъяснялся свободно и вынужден был согласиться с аргументами фермера.

В фиолетовых глазах Кэры мелькнуло беспокойство. Она приподняла полог и взглянула на свои ноги. Увидев, что одна из них от лодыжки до колена забинтована, она в ужасе воскликнула:

– Что случилось?… Я ранена?… Не молчите!

Побледневший Ричард понял, что лгать бессмысленно.

– О Боже, – прошептал он, – я бы все отдал, только бы с вами этого не случилось… Когда я принес вас сюда, мадам осмотрела вашу ногу. Она кое-что смыслит в этом и сказала, что…

– Что она сломана? – прошептала Кэра.

– Боюсь, что так, – кивнул он.

У нее перехватило дыхание, и она зажмурилась. Казалось, боль пронзила ее насквозь. Нога сломана!… Какой кошмар! Это значит, что несколько недель, а может быть, и месяцев нельзя и думать о том, чтобы выступать на сцене… Если вообще она когда-нибудь сможет танцевать!

У нее перед глазами возникло красивое лицо Клода. Он усмехался и словно говорил: «Вот видишь, теперь ты действительно «Кэра без Клода»!»

Она простерла к Ричарду руки и в отчаянии зарыдала.

– Кэра! Милая Кэра! – повторял он. – Я бы все отдал, чтобы спасти вас!

Она сжимала его руки и несколько минут безудержно рыдала, уткнувшись лицом в диван.

Молодой человек смотрел на ее прекрасную головку и готов был себя убить. Снова и снова он ругал себя за то, что решил срезать путь. Зачем он вообще уговорил ее на эту поездку? Ему так хотелось порадовать своих людей… Не хуже Кэры он понимал, что значило для нее сломать ногу. Только час назад она кружилась в волшебном танце, а теперь не в силах даже встать… Кроме того, сердце Ричарда разрывалось от любви. До Клода ему сейчас не было никакого дела. Он нежно целовал ее руки и твердил:

– Милая!… Милая!…

Хозяин фермы принес из конюшни фонарь и подвесил на крюк в потолке. Все его семейство, поднятое с постелей, толпилось на кухне и бурно сочувствовало «господину офицеру». Хозяин сообщил, что погода никуда не годится и до утра не станет запрягать лошадь. Тереза, его жена, предложила мадемуазель свою постель. Господин капитан может расположиться на матрасе на кухне. Здесь по крайней мере тепло.