Возле двери дежурили двое из охраны моего мужа.

— Наша служба и опасна и трудна! — отсалютовала я им и стремительно направилась отсюда прочь.

Я шла по коридору, чувствуя лёгкость в каждом движении, в каждом сантиметре своего тела. И даже те двое, чьё незримое присутствие я ощущала за своей спиной, не могли стать мне помехой. Решение проблемы пришло внезапно. Просто возникло «из ничего», и эта неожиданная мысль меня, что называется, окрылила. Если Влад считает, что любит меня, то и разубеждать его в этом нет смысла. Мне же ничто не мешает этим воспользоваться и сыграть свою мелодию на струнах его чёрной души.

Ты у меня землю жрать будешь! Я  уничтожу твою жизнь так же, как ты уничтожил мою! А потом приду станцевать на её руинах!

Не замедляя шага, бросила на Влада взгляд через плечо, нагнав на глаза задорного блеска.


Мой муж шёл в ногу со своей охраной, обеспокоенно глядя мне в спину.

«Это только начало, дорогой», — мысленно пообещала я ему.

Когда Костя подогнал «хаммер» прямо к дверям, мы загрузились в него так быстро, что я не успела ничего понять, кроме того, что Влад явно чего-то опасается. Нас сопровождала ещё одна машина, и казалось, что его эта суета вокруг ничуть не раздражала, ведь всё его внимание было приковано ко мне. А я в это время думала о том, что ни за какие деньги не хотела бы такой жизни ни себе, ни Женьке. Постоянно под присмотром, словно под конвоем. Впрочем, я лукавила. Сейчас я была согласна на всё, лишь бы вернуть свою дочь!

— Ты спал с ней? — нарушила я воцарившееся в машине молчание.

Влад моргнул, явно не понимая, о ком речь. Или же притворившись, что не понимает.

— Я о твоём психологе. Как давно  это продолжается?

Сделав вид, что обижена и возмущена, я поджала губы и уставилась невидящим взглядом перед собой.

— Ты ревнуешь?

В его тоне я уловила едва заметное удовлетворение. И, не отступая от заданного курса, я повернулась к мужу.

— Тебе кажется это смешным? — прокомментировала я его улыбку. — Тогда, может, и мне стоит завести себе… психолога? Посмеёмся потом вместе.

Улыбка с его лица мгновенно пропала. Придвинувшись ближе, он произнёс, делая паузу после каждого слова:

— Нет, я не спал с ней, — голос его стал тише, но угрожающе жёстче. — А если ты только посмотришь на другого мужчину, то я буду невоздержанно резок.

Закусив губу, я едва заметно улыбнулась. Пусть и он почувствует моё удовлетворение от произведённого им впечатления.

Доставив меня домой, Влад тут же уехал по делам. Я же, оставшись с Елизаветой Дмитриевной наедине, поспешила ретироваться к себе. Находиться в её обществе не хотелось совершенно…

— Влада, не хотите составить мне компанию? — её голос остановил меня у дверей спальни.

Я нехотя развернулась. Кухня в нашей квартире отделена от гостиной барной стойкой. Домработница в белом переднике стояла с другой её стороны и резала овощи для салата.

— Обед через полчаса, — пояснила она с доброжелательной улыбкой и, кивнув на высокий стул у стойки, добавила: — Если вы ничем не заняты, то посидите со мной немного.

И тут прозвучала трель телефонного звонка. Трубка радиотелефона лежала тут же, на барной стойке, и Елизавета Дмитриевна, вытерев руки о свой передник, приняла вызов.

— Я слушаю, — произнесла она и, не дождавшись ответа, нахмурилась.

Я же после секундной паузы решила принять её предложение. Стало чертовски интересно, что же хочет мне поведать любезная Елизавета Дмитриевна. Должно быть, чувствует, что после её «травок», наши отношения, несмотря на все её усилия и улыбки, заморозились навеки.

При этом охранник, лениво листающий какой-то журнал, при моём появлении поднялся со своего места и вышел, даже не взглянув в мою сторону. И не мудрено! Влад терпеть не может, когда на меня смотрят мужчины, даже если это просто охрана. Должно быть, поэтому все они старательно отводят взгляд, стоит мне только оказаться поблизости.

Едва Елизавета Дмитриевна успела поставить трубку назад на стойку и снова приняться нарезать овощи, как телефон вновь залился громкой трелью. На этот раз я успела перехватить трубку первой.

— Алло.

— Сделай вид, что звонят из клиники, — мгновенно послышался в трубке знакомый женский голос.

Алёна?!

То ли от её панибратского тыканья, то ли от заговорщицкого тона я сначала опешила и не смогла выдавить из себя ни слова. Вот её я и вовсе не ожидала ещё когда-нибудь услышать. И ведь специально выгадала время, когда моего мужа не оказалось дома.

— Делай, что говорят. Иначе эта карга что-то заподозрит, — вывела меня из транса бывшая домработница.

— Привет, Оль, — поймав нужную волну, выдала я после небольшой заминки, — у меня всё хорошо, просто приболела.

Если уж играть спектакль, то клиника — это табу. С его связями, Владу не составит труда выяснить, кто в клинике проявлял насчёт меня беспокойство и проявлял ли вообще. Поэтому, глядя на то, как Елизавета Дмитриевна изо всех сил прислушивается к разговору, я решила сослаться на одну из своих подруг.

— У меня есть для тебя информация о Женьке, — сразу перешла к делу Алёна. — Это будет стоить денег — тридцать тысяч «зелёными». Если согласна, то скажи «да».

Секунда на раздумья.

— Да, как-нибудь можно встретиться, — согласилась я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно беззаботнее. — Только я сейчас в постели практически безвылазно.

— А это уже твои проблемы, — отозвалась Алёна на другом конце. — Завтра вечером я сваливаю из города. Слишком опасно тут стало. Жду тебя завтра в пять. И не опаздывай. Улица Кирова 4, квартира 36. Запомнила?


 — Запомнила. Оль? — окликнула я бывшую домработницу.

— Что?

— Я надеюсь, этот комплекс для лечения авитаминоза действительно стоит того.

Алёна хмыкнула и отсоединилась. Я же перевела взгляд на застывшую рядом домработницу, которая даже овощи резать перестала. Елизавета Дмитриевна не таясь стояла и, раскрыв рот, внимала каждому моему слову.

— Подруга витамины посоветовала, — прокомментировала я её вопросительный взгляд и, схватив с разделочной доски ломтик огурца, принялась его усердно жевать. — Говорит, чудо как хороши.

Забрав ещё пару ломтиков огурца и болгарского перца, я направилась к себе в комнату:

— Извините, Елизавета Дмитриевна, но я устала. Пойду, наверное, прилягу.

В спальне я бухнулась на постель прямо в одежде и, грызя овощи, принялась размышлять о произошедшем. Алёна, как и Серафима Павловна, исчезли из моего поля зрения, зато появилась любезная Елизавета Дмитриевна с её «травками». Зачем? Чего Влад этим добивается? Только полиции опасается? Не думаю. Возможно, не одной только Алёне известно то, чего мне, по его мнению, знать никак нельзя. А ведь не зря он настаивал на том, чтобы я подольше оставалась в клинике. В той самой, где я проходила практику. Там, под наблюдением охраны у двери моей палаты, я была бы отрезана от всего мира.


Оставалось решить, как выбраться из дома незамеченной. Ведь выходить из квартиры мне запрещено, по крайней мере, одной. Я то и дело просчитывала все возможные варианты, пока не стал вырисовываться самый оптимальный, но всё равно безумный план. Прокручивая его в голове и так и эдак, я сама не заметила, как забылась крепким здоровым сном, без всякого вмешательства народной медицины. Наверное, будучи на границе нервного истощения, мой организм решил поднакопить силы про запас.

Если Елизавета Дмитриевна и приходила ко мне с обедом, то будить не стала. Потому что проснулась я от прикосновений Влада, когда за окном снова было темно.

Судя по его недвусмысленным касаниям, пришло время исполнения супружеского долга. И в эту ночь я постаралась, чтобы сей долг был выполнен на славу: с чувством, с толком и с расстановкой.


# # #

Утром я проснулась раньше обычного. Очень хотелось пить. И есть, впрочем, тоже хотелось. Вчера, кроме завтрака и нескольких ломтиков овощей, я так ничего и не ела. С одной стороны, в данной ситуации это было правильным — мысли постепенно пришли в норму, туман перед глазами после воздействия неизвестных препаратов рассеялся, и чувствовала я себя как никогда, бодро. А с другой стороны, долго я так не протяну. Ну ничего, по дороге в банк и позавтракаю, и пообедаю, ведь времени у меня предостаточно.

Сделав свои дела в ванной, я бесшумно выскользнула за двери, чтобы разведать обстановку.

В квартире было подозрительно тихо: ни звона посуды, ни голосов Влада или охраны слышно не было.

Что весьма странно. Обычно по утрам у нас царит хаос, особенно, когда Женька…

Стоп! Не думать об этом! Иначе разревусь и всё испорчу!

Приблизившись к двери гостиной, я услышала торопливый шёпот и резко затормозила, прижавшись спиной к лакированной поверхности.

«А акустика-то у нас дома ни к черту», — успела подумать я, прежде чем расслышала суть диалога своего мужа с домработницей. Уже через пару секунд я забыла и об акустике, и вообще обо всём на свете.

— Не переживай, после моего травяного сбора её тело признало твою власть, а следом сдастся и разум, — донёсся змеиный полушёпот Елизаветы Дмитриевны. — Будь с ней пожёстче. Нужно раз и навсегда выбить из её головы всю дурь.

Женщина разговаривала тихо, но всё равно не настолько, чтобы не разобрать сказанного ею.

— Ты говорила, она полюбит меня. Ты уверена…— отозвался мой муж и замялся на полуслове, — что твои сборы не причинят вреда ни ей, ни ребёнку?

Мои ноги начали медленно подкашиваться, и я чуть не свалилась на пол.

«Ребёнку? Какому ребёнку? Они что, рехнулись оба и решили Женьку тоже опаивать этой гадостью?!», – при этой мысли я прикусила губу до крови. Кое-кто здесь заигрался, возомнив себя Богом. Да я убью их обоих, к чёртовой матери!