Вот и все причины для энтузиазма…


15 ноября 2001 года


Когда ко мне подходят незнакомые люди и говорят, что я заставила их прослезиться, или пробудила в них давно забытые воспоминания, или я вдохновляю их — я чувствую: все мои страдания того стоят. А еще, не стану отрицать, моему самолюбию льстит, когда меня узнают:

— Hola, Griega! — восклицают они, видимо, считая, что если они меня знают, то это достаточное основание для того, чтобы и я их знала.

Вообще-то подобное поведение порой приводит к весьма неловким ситуациям. Однажды я шла по авенида де Майо и услышала, как кто-то зовет меня по имени. Я обернулась и подождала, пока незнакомец поравняется со мной. У меня не было ни малейшего представления, кто же он. Лет мужчине было около сорока, и он разговаривал со мной так по-дружески, что я подумала, уж точно с ним знакома. Но так и не поняла, кто он. Он упомянул о своей работе в банке Рио, но это не навело меня на мысль. Мужчина выглядел слишком опрятным (я имею в виду одежду), чтобы быть танцором танго. Возможно, я встречала его у Инесс и Хуана Карлоса? Я попыталась поддержать разговор, продолжая ломать себе голову, где я могла с ним познакомиться. Какой ужас, ведь я могу ненароком обидеть его! Он задал мне миллион вопросов о шоу. Значит, ему прекрасно известно о шоу на Флорида, но даже после этого я не сумела установить его личность. Конечно же, я не могла встретить его на милонге, потому что отлично помню лица и имена всех, с кем танцевала. Так кто же он все-таки? Я долгих четверть часа терзалась, что ненароком проговорюсь и дам ему понять, что не имею ни малейшего понятия, с кем я оживленно беседую. Он сказал, что уже давно собирался позвонить мне, однако потерял мой номер. Не могу ли я дать ему свой телефон еще раз? Так, все еще хуже, чем я полагала. Ну и как, скажите на милость, я могла забыть человека, которому дала свой номер телефона? Я продиктовала его, надеясь, что сработает обычное правило: он возьмет мой телефон и никогда не позвонит, как и остальные 99,99 процента. Хотя, зная мою невезучесть, он наверняка войдет в исключение, то есть в 0,1 процента, и, позвонив, даже не назовет своего имени, а просто скажет: «Это я!» — а я по-прежнему буду недоумевать, с кем же имею дело. И в любом случае, он абсолютно не мой типаж — староват и к тому же в костюме. Но мне все же было неловко из-за моей забывчивости, и я, дабы компенсировать свою дырявую память, вела себя повышенно дружелюбно. То, что я называю всех mi amor, немало помогает в подобных ситуациях. Наконец я нашла момент сказать, что было очень приятно повидаться с ним, однако мне пора бежать.

Конечно же, я слишком молода, чтобы страдать от болезни Альцгеймера, успокоила я себя. И лекарств я вроде бы тоже принимала не так уж много, кроме, конечно, ибупрофена. Только через несколько дней я увидела его среди зрителей и именно тогда поняла, почему не смогла узнать его: дело в том, что раньше мы с ним никогда не встречались. Это был абсолютно незнакомый мне мужчина, просто он несколько раз видел мое выступление. Видимо, он решил, что этого вполне достаточно и он может теперь утверждать, что знает меня.

Первый раз в жизни мне повезло, и он не стал исключением из правил. Мой телефонный номер стал для него долгожданным трофеем. Больше ему от меня ничего не было нужно. (Дело дошло до того, что я уже даю свой номер телефона без всяких опасений, ибо точно знаю — его обладатели никогда мне не позвонят.) Только подумайте, а я ведь уже почти собралась идти в клинику, чтобы срочно обследоваться, — настолько я убедила себя в том, что у меня опухоль. Но постепенно учишься принимать как хорошее, так и плохое, и считать совершенно излишнее беспокойство о своем здоровье обратной стороной славы.


29 ноября 2001 года


Сегодня Фелисия попыталась лишить меня моей (не) законной доли! Я сразу же разгадала ее намерения. После каждой танды Фелисия качала головой и бессвязно что-то бормотала, оценивая скудное содержимое шляпы. Не было никакой необходимости подсчитывать монетки, их было мало. А что касается купюр — и того меньше. Совсем не было.

— Конец месяца, — сказала она специально для меня.

(Раз уж мы об этом заговорили, сегодня вечером Моника приедет ко мне на ньоки, клецки из картофеля, которые можно считать традиционным блюдом, подающимся двадцать девятого числа каждого месяца. А все потому, что к двадцать девятому все уже сидят без денег, а ньоки необычайно дешевые. Потом наконец всем перечисляют зарплату и можно снова начинать круговорот: ехать от станции «богач» к станции «бедняк».)

Фелисия дважды останавливала выступление в самом разгаре. Например, когда шляпу первый раз пустили по кругу и она вернулась обратно практически пустой. Это разозлило Фелисию, и она решила отыграться на публике.

— Boludos! — крикнула она. Это самое известное обращение в Аргентине. Грубо говоря, оно означает «придурки». Довольно интересно, что, как и его греческий эквивалент, malaka, это слово может использоваться и как оскорбление, и как ласковое прозвище, в зависимости от контекста. Сейчас Фелисия имела в виду скорее первое его значение.

— Если думаете, что я собираюсь вкалывать изо всех сил и вертеть задницей за вот это… — тут она изобразила ноль, соединив большой и указательный пальцы, что (вот совпадение!) означало также «задница», — подумайте еще раз! — Она просунула палец через полученную фигуру, на случай если среди публики есть иностранцы или глухие. Да, она была не в самом хорошем расположении духа.

Я отлично поняла: Фелисия собирается уговорить меня согласиться, чтобы мне урезали зарплату, — и пришла в негодование. Не позволю ей пренебрегать моими интересами! Уже довольно! Итак, прежде бессловесное существо сейчас повернется на сто восемьдесят градусов и покажет, на что оно способно. Я принялась разогреваться, словно бык перед корридой, прежде чем выйти на ринг, и даже подготовила речь, в которой не один раз использовала такие громкие и запоминающиеся фразы, как «договор есть договор» и «справедливость есть справедливость», таким образом, сама буквально придя в ярость.

Наша смена закончилась, и мы поплелись обратно в центр, с тяжеленными стульями, тяжеленной звуковой системой, тяжеленными динамиками, тяжестью на сердце и, как ни драматично, с легкими шляпами. Все уже начали переодеваться в обычную одежду, когда Фелисия заявила:

— Сегодня у нас был неудачный день…

Однако я перебила ее на полуслове. Пусть побережет дыхание.

— Фели, мне плевать, насколько плохой день был сегодня! Моя зарплата — пятнадцать песо, и я не возьму ни одним меньше.

К моему удивлению, она даже не пыталась настаивать. Без всяких возражений она выудила монетки в пять и десять песо. Конечно, Фелисия хмурилась, но для разнообразия хотя бы не кричала, таким образом преподав мне весьма ценный урок: не так уж трудно запугать обидчика, запугивающего вас. Самая сложная часть: набраться мужества и сделать шаг наперекор. Меня потом еще целый час трясло — такой огромный выброс адреналина последовал. Пришлось выпить три чашки ромашкового чая, чтобы успокоить нервы.

Я уже предвидела, что недавно отточенные навыки убеждения непременно пригодятся мне, когда я пойду покупать ньоки в бакалее за углом. Этим магазинчиком владеет одна китайская семья. Мне кажется, что они действительно китайцы, если сравнивать их с корейцами, японцами или какими-нибудь другими азиатами. Пронырливой жене хозяина, стоящей за кассой, не понравится, когда я стану платить за ньоки монетками в пять и десять центов. Она наверняка поднимет шум — ибо такая же скандальная особа, как Фелисия. Китаянка не знает лишь того, что сегодня ей придется встретить невероятно мощный отпор. Но лучше для начала выпить еще немного ромашкового чая.


2 декабря 2001 года


Я все еще слышу приветственные крики толпы, которые раздавались в день избрания президента. Но теперь сладкий вкус победы сменился горечью. И я чувствую ее привкус. Все еще не могу поверить, что прошло уже два года. Кажется, все было только вчера.

На прошлой неделе президент сделал телевизионное обращение к народу, в котором призвал нацию объединиться и спасти Аргентину от надвигающегося банкротства. В то время я еще не понимала, насколько неизбежно неизбежное. Хочу сказать одно: президент не поднимал ложной тревоги! Когда он говорил «неизбежно», то действительно имел в виду «неизбежность»!

Поговаривают, что он алкоголик и во время речи его язык слегка заплетался. Никогда не куплюсь на эту байку, и, поверьте, уж я-то знаю, что говорю: на милонге нетрезвых море. Если уж хотите знать мое мнение — его речь была речью трезвомыслящего человека. У меня мурашки поползли по коже, когда он принялся просить зрителей поддержать меры в области налогообложения, чтобы противостоять финансовому краху, «хотя многим из вас скорее всего это не понравится», — сказал он.

Ну, теперь мы знаем, в чем заключаются эти меры. В пятницу правительство объявило введение el corralito[78] (замораживание банковских счетов.) Оно не затрагивает ни скот, ни лошадей, зато касается денег. В неделю жители Буэнос-Айреса могут снимать отныне лишь двести пятьдесят песо наличными. Идея, стоящая за этой мерой, такова: остановить поток денег из аргентинской банковской системы в такие места, как, например, Швейцария и Уругвай. Однако создавалось впечатление, что подобные меры были встречены аргентинцами крайне негативно и имели обратный эффект, нежели тот, на который рассчитывало правительство. Сотни тысяч людей толпятся в очередях, пытаясь любым способом заполучить свои деньги из банков и положить их под матрас. Но тут существует и другая загвоздка: на пособие в двести пятьдесят долларов в неделю невозможно оплатить все расходы. Чтобы хоть как-то решить проблему, многие сейчас открывают несколько различных счетов. У них отобрали законное право распоряжаться деньгами — и они буквально кипят от злости. Но сомневаюсь, что им удастся что-либо изменить. Да и что они могут, в конце концов?