Ирина Гончарова - Целоваться с дьяволом

Владимир принадлежал к тому редкому сообществу людей, которым работа доставляет радость. У него не было мучительных состояний, связанных с поиском себя или смысла жизни. Его работой были люди. Ему нравилось распутывать людские судьбы. Помогая людям обрести себя, найти свою дорогу в океане житейских страстей, он получал истинное удовольствие, ибо видел результат своей работы. Его неожиданная популярность среди коллег объяснялась просто. Он принадлежал к той редкой категории психоаналитиков, которые не отвечают сразу на вопрос: «Что делать?», а задаются поначалу другим: «Зачем это делать и к чему это приведет?» Иными словами, Владимир предлагал своему клиенту не рыбу, а удочку. Он вовремя понял, что нужно не просто утешить и дать совет, но рассказать о действии тех или иных законов психологии и предложить различные варианты выхода из ситуации. Больше всего ему нравились люди, которые стремятся быть в жизни лидерами, желают лично контролировать ситуацию и хотят знать, на какие именно грабли они в очередной раз наступили.

Как раз к этому типу и принадлежала его очередная пациентка — Светлана Залесская. Владимир по роду своей деятельности часто встречался и работал с людьми искусства. В основном к нему обращались в период невостребованности, да оно и понятно — зачем человеку, к которому пришла удача, копаться в себе? Все его силы направлены на то, чтобы схватить удачу за хвост… Тем интереснее был случай Светланы. Забавно, что он не раз видел ее картины, но не догадывался, что она и Лана Светлова — одно лицо, что Залесская и есть та самая художница, которая перевернула художественный мир столицы с ног на голову. Она заставила не просто говорить о себе, но и уважать себя, ибо ей удалось совместить в себе творческое начало и коммерческие способности. Светлана Залесская не просто рисовала интересные картины, она их успешно продавала. И имя Ланы Светловой стало популярным в модных кругах.

Ее успех был тем более очевиден профессору, что теперь он знал, через какие тернии пробивался этот талант. Ведь не секрет, что стартовые возможности у всех людей разные, но к финишу приходят порой далеко не самые одаренные, но всегда самые упорные. А упорство было отличительной чертой Залесской. Оставалась самая малость: понять, почему ее жизнь сложилась так, а не иначе и как найти то состояние, в котором пациентка чувствовала бы себя счастливой. А проще говоря, найти для нее формулу счастья.

Им требовалась личная встреча. Владимир набрал номер Светланы, в ответ услышал спокойное:

— Слушаю…

— Это Владимир Павлович, я…

— Я узнала вас, профессор, я ждала вашего звонка.

— Мне необходимо встретиться с вами.

— Не думаю. Я пришла к выводу, что поторопилась с обращением к вам. У меня все хорошо… — и она положила трубку.

Ни себе, ни кому другому она не смогла бы объяснить свой поступок, но ей внезапно стало страшно. Она словно разбудила демонов, долгие годы спящих у нее глубоко внутри и вдруг вырвавшихся на волю. Она поняла, что все эти годы намеренно не оглядывалась назад, — видимо, чтобы прошлое не испортило лучезарного настоящего, которого она добилась с таким трудом. Но это кажущееся равновесие оказалось хрупким. И она поняла, что профессор может вытащить из роскошной Ланы Светловой несчастную Светку Залесскую. А она не знала, хочет ли этого…

Снова раздался звонок, Светлана нехотя ответила:

— Профессор, не звоните мне больше…

— А это не профессор, это Марина. Ну-ка объясни, почему не хочешь общаться с профессором? — Напористый голос подруги совсем не вязался с ее образом — все такой же нежной и застенчивой девушки, какой она была в первый день их встречи на курсах стилистов.

Марина превращалась в тигрицу только в одном случае — когда Светлане грозили неприятности. Тогда в ход шли все приемы, чтобы восстановить душевное спокойствие подруги. Видимо, так Марина реализовывала свой материнский инстинкт.

Марина относилась к тому редкому типу женщин, которые умеют быть слабыми. Она никогда не войдет в горящую избу, а просто организует команду синяков из ближайшего винного магазина, которые с радостью согласятся лезть ради нее в огонь. Мужчины рады были служить Марине. Но она почему-то предпочла работать со Светой и быть не только прекрасным исполнительным директором, но и верной подругой, способной, если надо, встать в новогоднюю ночь из-за стола и поехать за Светой в участок, куда ту упекли однажды бдительные милиционеры — она ехала на машине в нетрезвом виде, правда со скоростью двадцать километров в час…

«За мужиками уход нужен как за детьми, а у меня уже есть ты, твой сын, да еще галерея. Сил моих еще на кого-то просто не хватит», — нередко говорила Марина. И Светлану, честно говоря, это устраивало. За минувшие годы они так сдружились, что уж и не представляли, как это раньше обходились друг без друга. Пошлая желтая пресса, конечно, не раз «поженила» их. Но после того как Светлана демонстративно пришла на одну важную презентацию под руку с известным телекомментатором, все вымыслы насчет ее ориентации сменились сплетнями о ее связях. Светлана много шутила по этому поводу, а журналисты все время опаздывали в своих предположениях. Был, правда, у нее период, когда она пошла, что называется, вразнос — меняла мужиков чуть ли не ежевечерне, пытаясь найти того единственного, кто нужен ей. Но, как водится, поцеловала пустоту и после очередного разочарования надолго впала в депрессию. На работе, впрочем, это отражалось самым лучшим образом. Не знаю, кто это сказал, но постулат о том, что настоящий художник должен быть несчастным, сублимируя свою невостребованность в творчество, в полной мере подходил к Светлане. Чем хуже у нее было на душе, тем лучше она писала, тем успешнее продавались ее картины… Но близкую подругу не могло не волновать состояние вечной печали, в котором пребывала Светлана. И тогда Марина нашла профессора. И вот теперь она с огорчением поняла, что план провалился — Светка на контакт с доктором не идет.

— Свет, ну сходи ты к нему! Может, тебе это даст что-нибудь…

— А тебе много дало? — ехидно поинтересовалась Светлана.

— Ты знаешь, много! — оживилась Марина.

— О, интересно, и что?

— Развлекаться, сказал, надо, а то работаю как лошадь, полностью в делах и даже на отдыхе составляю бизнес-план.

— Ну это и я тебе говорила!

— Да, но теперь он пригласил меня на ночную дискотеку!

— Боже, после цирка — на дискотеку! Слушай, туда же девочки пятнадцатилетние ходят, — возразила Света.

— Отстала ты от жизни! Подростки ходят туда, где вход бесплатный, а там, где вход пятьдесят долларов, подростков нет и в помине.

— Да, а кто там есть?

— А вот это я тебе завтра расскажу!

— Так ты завтра с ним идешь? — оживилась Светлана.

— Да, — довольно ответила подруга.

— Ну ладно, завтра позвонишь, скажешь мне все.

— А то! — И Марина положила трубку.

Она очень ждала этого свидания. Но было два «но». Во-первых, она рано ложилась спать, а танцевать ночью означало сломать режим как минимум на два дня. Во-вторых, ей просто не в чем было пойти: для работы у нее были деловые костюмы, для дома — уютный халат, а поход на дискотеку предполагал наличие чего-либо остромодного и удобного для танцев. Но в конечном счете она ведь была исполнительным директором, а эти люди умеют добыть снег в пустыне. Марина позвонила в один очень дорогой магазин и объяснила ситуацию. Буквально через час миловидная продавщица из магазина радостно раскладывала яркие вещи у Марины на софе в гостиной. Обсуждение нарядов заняло целый час. Мини-юбку Марина с ходу отвергла:

— Я буду чувствовать себя в ней неловко.

Тогда расторопная продавщица вытащила роскошные черные брюки с блестящей шнуровкой по бокам.

— Это мне нравится, — задумчиво сказала Марина, вертясь перед зеркалом. — А что наверх?

— Предлагаю вот это красное боди, очень модно в этом сезоне. — И продавщица развернула перед Мариной яркий купальник с длинными рукавами.

— Ну это как-то слишком… — засомневалась Марина.

— Берите, не пожалеете, очень удобная вещь и модная. — У продавщицы на лице был написан такой щенячий восторг, что Марина невольно заразилась ее восхищением, теперь эта вещь уже не казалась ей такой вызывающей…

— Беру, — решительно выдохнула Марина.

Правда, сумма, которую пришлось выложить за эту красоту, повергла Марину в шок, но отступать было некуда…

Владимир подъехал к ее дому ровно в десять. Она машинально отметила этот факт, и ей это понравилось. За долгие годы работы со Светланой она привыкла к точности, у них это вошло в привычку. Тем ужаснее была общая расхлябанность и непунктуальность окружающих. Редкая встреча проходила в точно намеченное время, художники — народ рассеянный. Поэтому ее приятно удивило появление Владимира в назначенный час.

— Готова? — бодро спросил он.

— Готова… — неуверенно ответила Марина — она до сих пор не знала, как ей себя с ним вести.

— Тогда по коням!

После десяти часов вечера основные пробки на дорогах рассосались, но все равно они ехали к клубу больше сорока минут. На входе их еще продержали в очереди минут десять, и Марина основательно продрогла.

— Почему не пускаете? — обратилась она к охраннику.

— Раздевалка небольшая, чтобы вы там не толпились, мы вас здесь сдерживаем, — устало объяснил он.

Наконец их впустили внутрь. В клубе тщательно досмотрели — синдром «Норд-Оста». И вот уже Владимир уверенной походкой вел ее на четвертый этаж.

— Сегодня среда, а значит, будет играть Городицкий, — торжественно сообщил он.