Но все, чего ему удалось добиться, была короткая гневная реплика:

— Херст был прав насчет вас!

— Да что вы говорите? — Судя по всему, его отнюдь не обрадовала эта новость. — И что же соизволил сказать обо мне высокородный маркиз?

— Он любезно соизволил поставить меня в известность о том, какой вы неотесанный выскочка, — злорадно проговорила она. Но при этом не потрудилась добавить, что сама осадила Херста в ответ на это обидное замечание. — После чего маркиз Уинчилси посоветовал мне держаться от вас подальше — ради собственной пользы.

— О, я не сомневаюсь, что он дал вам весьма мудрый совет, — ответил Брейден ей в тон. — И вы, я вижу, следуете ему неукоснительно.

— Я танцую с вами только потому, что вы вцепились в меня как клещ, — прошипела Кэролайн, окончательно теряя терпение, — и не желаете отпускать без скандала!

Он запрокинул голову и громко расхохотался, а Кэролайн, ошеломленная его реакцией, уставилась на него во все глаза. Ей стало не по себе от того, каким бессовестно неотразимым был этот смех.

Вспомнив о своем женихе, Кэролайн с тревогой оглянулась. Как правило, Херст отличался завидным добродушием и беспечностью. Именно поэтому она так развеселилась, когда Брейден Грэнвилл с серьезным видом назвал его таинственным неуловимым «призраком», навещавшим по ночам будуар леди Жаклин. На самом деле этому «призраку» было глубоко наплевать, с кем проводит время его невеста. Пусть танцует хоть с самим вождем зулусов… особенно сегодня. Его подавленный вид и отвратительное настроение настолько бросались в глаза, что Кэролайн даже подумала, не заболел ли он.

Но вдруг она обнаружила, что он пришел в себя и не просто обратил внимание на то, что Кэролайн танцует с Брейденом Грэнвиллом, но даже счел этот факт возмутительным. Не скрывая ярости, он проталкивался к ним сквозь толпу, выкрикивая неслышные в шуме бала упреки и тыча пальцем в ее сторону.

Кэролайн не знала, что и подумать. Такое просто не укладывалось в ее голове. Господи Боже, неужели Херст… ревнует?

— Если вы воображаете, — торопливо заговорила она, пока еще было время, — что мы будем продолжать эти ваши так называемые уроки, позвольте сказать вам, сэр, что вы глубоко заблуждаетесь!

— О нет, Кэролайн, это вы заблуждаетесь! — вполголоса возразил он, пригвоздив ее к месту таким пылающим взглядом, что Кэролайн оробела, не в силах пошевелиться. — Мы непременно их продолжим. Более того, я уже составил план завтрашнего занятия.

Кэролайн громко сглотнула. У нее не поворачивался язык спросить его, чему будет посвящена вторая лекция.

— Если вы посмеете прикоснуться ко мне хотя бы пальцем, — с чувством пообещала она, — я все расскажу Херсту!

— Для особы, уверяющей всех и каждого, будто вы перед маркизом в неоплатном долгу, вы слишком беспечно подвергаете его жизнь смертельной опасности. Да будет вам известно, что большую часть своей жизни я проходил под прозвищем Мертвяк Десятка. И поверьте, я его заслужил.

И вдруг она громко всхлипнула. Она ничего не могла с собой поделать, она не в силах была удержаться от слез, внезапно брызнувших из глаз.

— Перестаньте! — рассердилась Кэролайн, пытаясь вырваться из его рук. — Вы… да как вы смеете?!

Он осознал, что зашел слишком далеко, еще за секунду до того, как услышал ее всхлипывание и увидел слезы. И тут же он вспомнил ее брата и выругал себя последними словами. Боль от душевной раны, нанесенной этим беспечным повесой своей сестре и матери, была еще слишком свежа, чтобы так неосмотрительно рассуждать о смерти. Жалея о своей выходке и повинуясь желанию ее утешить, он обнял ее за плечи, но Кэролайн оттолкнула ненавистную руку.

— Кэролайн, — ласково прошептал он, — простите меня. Я никогда в жизни не подниму оружие против вашего маркиза, даже если он меня вызовет на дуэль. Я знаю, как много он для вас значит!

Непонятно, по какой причине, но его слова, призванные утешить доведенную до слез девицу, произвели на нее совершенно противоположное действие. Кэролайн внезапно развернулась и выбежала из зала.

К счастью, это событие совпало с заключительными аккордами вальса, а потому никто — кроме, разумеется, ее бдительной матери — не обратил внимания на грубую поспешность, с какой Кэролайн Линфорд удрала от своего кавалера. Она мчалась вперед, не разбирая дороги, примерно в том направлении, где вроде бы находились стеклянные двери. Если ей повезет, то через них она попадет во внутренний сад. Ею владело сильное желание вырваться из этого тесного людного зала — и из-под жгучего взора Брейдена Грэнвилла.

Брейден Грэнвилл, однако, вовсе не собирался отпускать ее вот так запросто и тут же поспешил следом.

— О Господи! — Кэролайн не могла скрыть досады, обнаружив ею присутствие. — Ну скажите наконец, почему вы это делаете?

— Что именно я делаю, Кэролайн? Я не сделал вам ничего дурного. И я всего лишь неловко пошутил, когда болтал о дуэли с вашим женихом. Я вовсе не собирался…

— Нет, нет, не это! — перебила его Кэролайн, нетерпеливо притопнув изящной туфелькой. — Почему вы все еще здесь и почему говорите со мной? Я же знаю, вы считаете меня наивной дурочкой, не выросшей из школьного платья. Тогда с какой стати вы тратите на меня столько времени?

Брейдена ошеломил столь откровенный вопрос. Хотя, с другой стороны, рано или поздно ему все равно пришлось бы на него отвечать. Одним из несомненных достоинств Кэролайн Линфорд была ее искренность. Но не говорить же ей о том, что он попросту не в состоянии выбросить из головы ее огромные карие глаза, которые он не мог забыть с того дня, когда заглянул в них впервые. Что, как ни нелепо это звучит, их связывает определенное родство душ. Но самое главное Брейден понял сегодня, во время их эротичного поцелуя в его конторе, — для Кэролайн это был первый и единственный эротичный поцелуй, каким она обменялась с мужчиной на протяжении двадцати одного года своей жизни.

И еще он понял, что хочет ее до безумия.

Брейден сдержанно произнес:

— Дело в том, Кэролайн, что вы… стали мне интересны. А когда я нахожу кого-то интересным, то не жалею ни времени, ни сил, чтобы узнать этого человека получше.

— Интересна — вам? — переспросила Кэролайн прерывистым, глухим голосом. Она не верила своим ушам. — Я стала вам интересна?

— Да. — Он кивнул с самым серьезным видом. — Это так. — Но поскольку она все еще смотрела на него с откровенным недоверием, Брейден решил немедленно доказать Кэролайн Линфорд, что говорит чистую правду. Он уселся на ближайшую каменную скамью и предложил: — Расскажите мне о себе.

В густых облаках на небе внезапно образовалась огромная прореха, и на несколько секунд сад залил яркий лунный свет, позволивший Брейдену разглядеть выражение ее лица.

Она показалась ему сконфуженной.

— О чем вам рассказать? — неуверенно спросила Кэролайн.

— Ну, например, о несчастном случае с вашим братом.

Видимо, ему удалось ее огорошить: что бы она там ни ожидала услышать от него, но уж, конечно, не вопрос о ее брате. Он заметил, как мило приоткрылся ее ротик. Но в это мгновение коварная луна снова скрылась за облаками, и в темноте Брейден смог различить лишь ее смутный силуэт, темневший на фоне мраморной балюстрады, отгораживавшей террасу от сада.

— О том… о том, как его ранили?

— Да. Вы говорили, что в него стреляли. Кажется, в Оксфорде, если я не ошибаюсь? — Он похлопал по скамье рядом с собой. — Садитесь и расскажите обо всем в подробностях.

Она шагнула в его сторону, и круглое пятно света, прони кавшего в сад через одно из окон, упало на ее лицо. Этого оказалось достаточно, чтобы Брейден смог различить, что ее смущение развеялось без следа. Ему на смену пришла подозрительность.

— С чего это вам захотелось говорить о том, что случилось с моим братом? — настороженно поинтересовалась она.

— С того, — спокойно ответил Брейден, — что вы стали мне интересны. Вы помните? И хотя вид у него вполне цветущий, я заметил, что приключившееся с графом несчастье — или даже неосторожное упоминание о нем — по-прежнему причиняет вам острую боль. И я был бы не прочь разобраться почему.

— Да потому, что он чуть не умер! — выпалила она так горячо, будто Брейден и сам должен был это понимать.

— Неужели? Это была единственная рана, или их было несколько?

— Одна-единственная, — с горечью ответила она. — Только пуля прошла вот здесь. — И Кэролайн ткнула пальцем себе в грудь под самое сердце.

Брейден, хотя и не был уверен, видит ли она его в такой темноте, счел своим долгом кивнуть:

— Да. Представляю, как вы должны были испугаться.

И в следующую секунду она вдруг оказалась на скамье рядом с ним. Она была так близко, что Брейден уловил тонкий аромат ее лавандовых духов. Он удивительно сочетался с густыми запахами дождя и роз, которыми был пропитан воздух в ночном саду.

— Его запретили перевозить, — продолжала она, — и нам пришлось провести в Оксфорде первые несколько недель. С самого начала святок и до Великого поста. Пока наконец он не окреп настолько, что смог доехать до дома. Но даже тогда мы не были уверены… мы не могли сказать точно, не убьет ли его эта поездка. Но мамуля верит только лондонским хирургам, и она решила, что стоит рискнуть.

После чего Брейдену поведали, что раненый граф не погиб во время переезда во многом благодаря трогательной заботе маркиза Уинчилси. По словам Кэролайн, если бы не он, их маленькое семейство понесло бы невосполнимую утрату. Он сам вел переговоры с хозяевами таверн на всем пути до Лондона. Он следил за тем, чтобы им вовремя меняли лошадей, и вообще заботился о раненом, как будто Томас был его родным братом.

Нигде в мире им больше не найти такого преданного друга. И Кэролайн, и вся ее родня по гроб жизни будут обязаны маркизу за его доброту.

— И так получилось, — проговорил Брейден, когда Кэролайн умолкла, считая свой рассказ завершенным, — что у вас не было иного выхода, как сказать «да», когда он сделал вам предложение?