Алекс Джиллиан - Целого Мира Мало

— Ты лукавишь, Влад. — покачала головой Дина. Он посмотрел на нее долгим грустным взглядом.

— Я люблю тебя, Дин. Действительно люблю. И ничего не могу с этим поделать. — серьезно сказал Влад. Девушка вздрогнула, и невольная слезинка скатилась по щеке.

— Мне очень жаль. — прошептала она, вытирая слезы тыльной стороной ладони. — Но ты пришел сюда не признаваться мне в любви, а растоптать и унизить.

— Я думал, ты забыла меня. Я ждал, я был уверен, что ты приедешь и все объяснишь, не смотря на запрет, но ты не приехала. А у меня просто крышу сорвало, я ударился во все тяжкие, и натворил дел. Я винил во всем тебя, потом себя. В итоге понял, что не могу и дальше жить, как в аду. Нет, я не надеялся, что ты ждешь меня, но увидел цветы…. Прости, я отвратительные вещи говорил. Ты же знаешь, что лучшая защита — это нападение.

— Мне не легче от этого.

— Да, я знаю. — Тяжело вздохнул Орлов. Его взгляд был прикован к бледному лицу девушки. — Не прошу тебя понять или простить. Помнишь, как мы разговаривали с тобой в спортзале? Тот самый первый настоящий разговор?

— Почему ты вспомнил нем? — Динара в недоумении взглянула на Влада, пытаясь понять, к чему он клонит.

— Ты говорила о человеческом сострадании и милосердии.

Девушка нахмурилась, встретив взгляд темно-синих глаз.

— Говорила. — подтвердила она.

— И я спросил тебя, кто проявит ко мне милосердие и сострадание, если я окажусь внизу. — продолжил Орлов. Динара прикусила нижнюю губу. Иногда слова имеют огромную власть над людьми. Мы произносим их, не думая, что однажды они могут вернуться, напомнить о себе и потребовать ответа, или выполнения случайно брошенных обещаний.

— Помнишь, что ты ответила, Дина? — он требовательно смотрел ей в глаза, а уверенность и злость девушки таяли, как дым. Она думала, что он давно забыл….

— Я ответила: «Я, если смогу». Я говорила это, Влад. Но разве ситуация не изменилась?

— Мы оба изменились. Я хочу быть лучше, и только с тобой у меня есть шанс.

— Чего ты хочешь? — прямо спросила Измайлова, устав ходить вокруг, да около.

— Тебя. Быть рядом, заботиться о тебе, любить тебя, растить вместе Кирилла. Скажи, что ты этого не хочешь, и я уйду.

Динара судорожно вздохнула, не отводя взгляда. Это сумасшествие — поверить ему снова. Но иначе она не могла. Любовь часто бывает слепа, она готова верить, ждать и заблуждаться. Но любовь жива, пока жива надежда….

— Не скажу. — прошептала Дина, протягивая ему руку через стол. Очень медленно их пальцы переплелись. Они смотрели друг на друга, полные надежд, что на этот раз все будет иначе, на этот раз у них получится лучше.

— Я тебя не подведу. — пообещал Влад. Дина кивнула, пытаясь припомнить, сколько раз она слышала от него эти слова. И все-таки она поверила. В последний раз.

— Как тепло сегодня. — глубоко вдыхая неповторимый запах весны и распускающейся зелени, я посмотрел на красноватые крыши домов и буйно цветущие верхушки деревьев, позолоченные яркими лучами солнца. Чудесное утро. Безоблачное высокое небо, девственно-чистое, лазурно-голубое и бесконечное, далекое и недоступное. Я облокотился на витые перила балкона, и поднял голову верх, подставляя лицо теплому свету и охлаждающему легкому ветерку. Я закрыл глаза, растворяясь в звуках просыпающейся природы, наслаждаясь переливчатым пением птиц и стрекотанием кузнечиков, шорохов листвы. Я слышал, как ленивые волны Волги медленно накатывают на берег, и снова отступают прочь. Свежий запах воды защекотал ноздри, и я посмотрел вниз. Из окон моего дома Волга не кажется грязной и мутной, как если подойти к ней ближе. Я вижу ее другой. Чистой и умиротворенной, несущей свои голубые воды вдоль живописных зеленых берегов, которые не портят водонапорные станции и заводы. Я замечаю только белоснежные храмы с золотыми куполами и зеленые леса, белоснежные песчаные пляжи, и аккуратные пристани. Я хочу видеть только красивое. Слишком долго окружающий мир казался мне уродливым, зыбким, грязным, продажным и пропахшим людскими пороками. Но разве можно продать красоту? Или купить ее?

— Не спиться? — раздался за спиной мягкий и хрипловатый со сна голос Динары. Именно эта девушка помогла мне понять, что в мире есть бесценные вещи. Когда она со мной, я верю ей. Я дышу тем же воздухом, вижу ее глазами, чувствую покой и радость, я счастлив. Пока она со мной…. Динара держит равновесие моей души своими хрупкими руками, и только она помогает забыть, кто я на самом деле. И заставляет верить, и ждать чуда, и мечтать, окунаться в иллюзии, наши с ней — на двоих. Пока она со мной…. Мне выпал шанс, и я воспользовался им. Теперь у меня две жизни. И в каждой из них — частичка меня. В каждой из них — я счастлив по-своему. Все-таки я везунчик. Баловень судьбы. Я никогда не проигрываю, не останавливаюсь и не пасую. У меня всегда есть план. Я твердо стою на ногах. И, если Динара не удержит меня, поймают другие. Более сильные руки. И мне не страшно. Совсем не страшно.

Я хочу оглянуться, но она подходит ближе, и обнимает сзади, прижимается щекой к моей спине. Такое теплое дыхание и тонкий цветочный аромат. Она только из душа. Влажные волосы скользят по моей голой коже. Меня затопляет нежность. Я обожаю своего маленького ангелочка. Я боготворю ее.

— Такое теплое утро. Наверно, сегодня будет чудесный день. — шепчет Дина мне в спину. И с придыханием тихонько добавляет. — Прости, что устроила вчера истерику. Я не хотела. Просто очень волновалась, боялась, что с тобой могла случиться беда.

— Я не сержусь. Обожаю, когда ты ругаешься. — я лукаво улыбаюсь, вспоминая, как бурно заканчиваются наши ссоры. Ради таких моментов можно и потерпеть. Иногда я специально провоцирую ее, вывожу на конфликт. Мне не хватает живых и яростных эмоций, плавно, а иногда очень резко переходящих в обжигающую страсть. Мы вместе семь месяцев — огромный срок, по моим меркам. Я остываю уже через неделю. Но С Диной все, не как обычно. Мне мало ее губ и рук. Всегда мало. Я зависим, и иногда болезненное увлечение этой женщиной пугает и угнетает меня. Я хочу вырваться и нежного и сладкого плена, но падаю снова и снова в любящие щедрые объятия. Я никогда не смогу оставить ее сам. Если бы она знала, какую великую власть, какую силу имеет надо мной, не просила бы так робко прощения за то, в чем я сам был виноват. Я не достоин ее. Никогда не буду достоин. Но стремление к невозможному, желание достать звезду, дотронуться кончиками пальцев до небес — сильнее меня. Ее чистота и неподкупность опьяняют, сводят с ума. Как глоток разряженного воздуха высоко в горах. Обжигает горло и лишает возможности дышать, вызывает головокружение, а иногда и галлюцинации. Может быть, я придумал ее.

— И как Москва? Готова принять обратно блудного сына? — спрашивает Дина, возвращая меня с небес на землю. Я лихорадочно вспоминаю, что наплел ей вчера.

— Я решил подумать. — брякнул первое, что пришло в голову.

— О чем? — удивилась Динара. — «МосПресс» предложило тебе пост исполнительного директора, а ты решил подумать?

— Это не совсем то, что я хотел, Дин. — туманно отвечаю я. Мне не хочется говорить правду. Боюсь, что она может догадаться или засомневаться во мне. А я не могу ее потерять. Не сейчас. Я люблю ее.

— В чем дело? «МосПресс» — ведущее издательство Москвы, и такими предложениями не бросаются. Ты потратил на переговоры и ознакомление с должностью целых три дня. Неужели напрасно?

Я закрываю глаза, мысленно чертыхаясь. Лучше тебе не знать, на что я потратил эти три дня. Лучше забыть обо всем, и жить дальше. Но я обманываю себя. Дина права, такими предложениями не разбрасываются. Только за все в жизни нужно платить, и мне не по силам предложенная цена. Сегодня не по силам. Но я не знаю, что произойдет завтра, и смогу ли смириться с выбором, который хочу сделать. И прощу ли ее за то, что лишил себя шанса. Ради нее, чтобы остаться в стране иллюзий и солнечного света. Но однажды придет зима….

— Почему ты молчишь? — осторожно спрашивает Динара. Я поворачиваюсь и крепко обнимаю, глядя в тревожные глаза. Она такая милая с утра. Словно маленькая девочка с розовыми губками и беззащитным выражением лица, трогательными большими глазами и медными кудряшками, не поддающимися никакой укладке. Ее макушка едва достает до моей груди, и мне хочется сжать ее в объятьях, спрятать от всего мира и целую вечность укачивать на своих руках.

— Потерял нить разговора. — решил слукавить я, и наклонившись поцеловал Дину в кончик носа. — Что будем сегодня делать?

— Не знаю. — пожала плечами моя девочка. — Можно сходить в цирк. Или погулять по набережной.

— Вот вы где! — воклицает маленький гномик с заспанными глазами, выглядывая из дверей балкона. — Там к папе какая-то тетя приехала. — сообщил Кирилл.

Дина бросила на меня быстрый взгляд, а я такой же — вниз. Вспомнив, что балкон выходит в сад, растерянно посмотрел в глаза любимой женщины. Сердце бешено заколотилось. Я понятия не имел, кто сейчас спрашивает меня в гостиной. Но тяжелое предчувствие дало свои ростки, и моя тревога передалась Дине. Девушка нервно отстранилась, позволяя мне уйти.

Я скрылся в нашей с Динарой спальне, быстро натянул футболку и джинсы, сунул ступни в тапки и спустился вниз.

Лера стояла спиной ко мне, и смотрела в окно. Наверно, любовалась своей новой машиной. Красный Лексус. Отличный выбор. Я оценил его еще три дня назад….

Я двигался почти бесшумно, и она не чувствовала моего присутствия. Высокая гибкая фигура в алом платье под цвет автомобиля, длинные белокурые волосы рассыпаны по плечам, высоченные шпильки и маленькая сумочка в руке, которой она нервно постукивала по стройному бедру. Образ Тихомировой воплощал в себе все преимущества роскошной жизни. Молодая, богатая, уверенная в себе, испорченная не по годам, и упрямая. Она великолепно смотрелась. И знала, какое впечатление создает на окружающих. Почему из всех мужчин, готовых есть и спать у носов ее стильных туфель, Лера выбрала меня объектом всей устремлений и желаний. Я вспомнил, что когда-то говорил Дине. У каждого свой наркотик, своя недостижимая цель, единственный предел, к которому стоит стремиться.