— Нет. Я не думаю ничего такого. — отрицательно мотнула головой Динара. — Я просто хочу работать здесь, заботиться о детях.

— А кто позаботиться о вас? — горько улыбнулась Виктория. — Я не просто так вас позвала сегодня. Я две недели наблюдаю за вами, Динара. Признаться, я не нашла ни одного недостатка в вас, ничего, к чему бы можно было прицепиться. Вы безгранично добры, искренни, от вас исходит такая аура, что мне становиться не по себе, когда вы рядом.

— Отчего же? — Дина округлила глаза. Разговор принял совершенно непредсказуемый оборот. Она старалась не смотреть в сияющие глаза заведующей, сосредоточив внимание на каменной статуэтке богини Кали. Это трехглазая и четырехрукая чернокожая индийская богиня разрушения, чумы и смерти. В одной руке она держит голову Рактевиры — царя демонов. По легенде, она вступила с ним в смертельный поединок, победила и выпила всю его кровь. Что делает эта ужасная вещь на столе у заведующей детского сада? Нельзя, чтобы дети это увидели. Взгляд Динары успел зацепиться и за другие языческие фигурки, которых раньше здесь не было. Одна из них — красивая женщина, сидящая на лотосе, с ларцом и сыпящимися с ладони деньгами, и еще одно жуткое существо с пастью с острыми зубами, лохматое и многоногое. Все эти фигурки были персонажами индийской мифологии, даже демонологии. Что же за человек — Виктория Морозова? Красивая кукла, тайная сатанистка, или просто человек с разнообразными вкусами?

— Когда вы рядом. — повторила Морозова. — Я чувствую себя такой несовершенной.

— Это вы то? И не совершенной? — воскликнула Измайлова. Ей захотелось расхохотаться. Настолько смехотворным было высказывание Морозовой.

— Милая Динара, то, что вы видите — плод упорных каждодневных усилий. Я вложила столько денег в свою внешность, столько времени и сил. А вам дано от бога не только большое и чистое сердце, но и тонкая красота, которая не бросается в глаза, при первом взгляде, она требует окантовки гравировки и чистки, но, если все это сделать, то вы засверкаете, как настоящий бриллиант. Вы, наверно, сильно встревожены и удивлены моими словами. Я объясню. Вы мне очень нравитесь. Вы хороший человек, и мне не нужно общаться с вами год или два, чтобы это понять. Достаточно пару часов наблюдать за тем, как вы ведете себя с детьми, и все становится ясно. Я бы хотела стать вам другом. Узнать вас ближе. Понимаете?

— У вас мало друзей? — поинтересовалась Дина, не столько тронутая, сколько ошеломленная словами Морозовой. И она мало верила в искренность слов Виктории, хотя основания для недоверия у нее не было. Возможно, она и не льстит, и не преследует никаких своих непонятных целей, а это желание увидеть в лице Дины друга — блажь богатенькой дамочки, которая от нечего делать решила прикоснуться к миру среднего класса.

— Нет. — качнула головой Виктория и ее красивые волосы рассыпались по плечам сверкающей волной. — Точнее, я уверена, что останься я без гроша, все мои друзья повернутся ко мне спиной. Такова цена за богатство. Никогда не знаешь, искренен ли человек, глядящий тебе в глаза, или просто ослеплен моим блеском.

— Вы решили, что я не ослеплена?

— Это точно. — усмехнулась Морозова. — Вы человек другого класса, не способный отличить джинсы с рынка от брендовых моделей Кельвин Кляйн, и дешевый страз от Своровски. Это вовсе не грех. Это замечательно.

— Да уж. — мрачно ухмыльнулась Динара, поправив очки. — Замечательно то, что я чайник в области моды.

— Нет. Я не то хотела сказать. Ты смотришь на меня, как на человека, а не как на обладателя дорогих шмоток, золотых безделушек, спортивной машины и загородного дома.

— Но я заметила, что вы не бедны. Сразу. — искренне призналась Дина. — Мне, наверно, уже пора идти. Дети скоро проснуться.

— Да-да, конечно, Динара. Было очень приятно с тобой поговорить. Очень надеюсь, что это не последняя наша беседа. — в глазах Морозовой светилось неподдельное участие и смущение. — Если я чем-то тебя шокировала, то извини. Ничего, что я перешла на «ты»?

— Все нормально. Вы были искренни. Я это оценила. — лаконично ответила Динара, хотя ей и на самом деле было не по себе от их разговора. Она так и не поняла, что от нее нужно этой женщине. Она порывисто встала и бросила прощальный взгляд на Морозову. Солнечный свет падал на ее лицо сквозь приоткрытые жалюзи, высвечивая тонкие морщинки вокруг профессионально накрашенных глаз. Сколько ей лет, задумалась Дина. На вид не дашь больше двадцати семи, но взгляд у нее совершенно зрелый.

— Удачного отпуска, Динара. — доброжелательно и мягко улыбнулась Виктория. Дина кивнула в ответ и вышла из кабинета, пропахшего духами его обладательницы. Сердце девушки тревожно билось, она вернулась к детям, которые уже начали просыпаться, но мысли Дины были далеко. Из головы не выходил странный разговор с заведующей и ее последняя улыбка. Так лев улыбается кролику, прежде, чем сожрать его. Или она все придумывает? Ох, эта ее природная пугливость и нежелание подпускать к себе людей, ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Но такой замкнутой и асоциальной девушка была не всегда. Нормальная жизнь Динары Измайловой закончилась шесть лет назад. Именно тогда врачи поставили матери Дины страшный диагноз. Рак легких, неоперабельная стадия. Как гром среди ясного неба. Для женщины, которая не выкурила ни одной сигареты за свои сорок пять лет, приговор медиков стал настоящим потрясением, а для ее дочери — приговором.

Дина не хотела, чтобы этот день заканчивался. Она было невероятно ласкова со своими воспитанниками, читала им сказки собственного сочинения, рисовала с ними, играла. В этот день они пропустили обязательный урок по математике, но Дина не как не могла заставить включиться свой профессионализм. Сейчас Измайлова была просто женщиной, которой предстояло разлука с детьми, которых за четыре с лишним года она успела сильно полюбить. Динара смотрела сквозь слезы, как ее воспитанники собираются на прогулку. Теперь они только изредка просят ее помочь надеть ботинки, или застегнуть курточку. Такие взрослые, самостоятельные, разумные. Динара гордилась каждым из них. И даже самым проказливым драчуном Сашкой. Говорят, что его отец настоящий бандит. Если так, то понятно в кого пошел этот неугомонный плохиш. Дина видела только маму Саши — высокую стройную шатенку, которая даже зимой не снимала темных очков. Сашка всегда приветствовал ее громкими воплями радости, задирая при этом всех попавшихся под руку товарищей. Присутствие матери, подобным образом действовало на многих ребят. Вспомнив, как несколько дней назад Саша подставил ей подножку, и она полетела прямо лицом в лужу, Динара мягко улыбнулась.

— Иди сюда, мой хулиган. — сказала она ласково, поймав сорванца за руку. Мальчик нахмурил брови, когда она обняла его. Он уже вошел в тот возраст, когда целовать мамочку на прощание и при встрече становиться неудобно, а тем более, тетю-воспитателя.

— Ты будешь по мне скучать? — спросила Дина.

— А ты, куда-то уезжаешь? — спросил Саша. Девушка кивнула, чувствуя, что вот-вот разрезвиться. Неожиданно мальчик обнял ее за шею. — Конечно, я буду скучать. Ты скоро приедешь?

— Да. Да….


Садик для детей обеспеченных граждан сравнительно небольшого города Ярославля был основан восемь лет назад, когда появились первые трудности с устройством детей в государственные учреждения дошкольного образования. Это, конечно, был не первый такой опыт в городе. Первоначальный взнос, чтобы обеспечить себе место в садике, был настолько внушительным, что скромным держателям ларьков и мини павильонов, был не по карману, как и ежемесячное содержание. И с первого года дошкольное учреждение зарекомендовало себя исключительно, как «VIP- садик» или садик для VIPов. Он был сравнительно не большим. Восемь групп, кабинеты для занятий, комната природы, административное крыло, медицинские кабинеты, хозяйственный блок, мойка, сушка, кухня, бассейн, и что-то вроде музея, состоящего из поделок и рисунков воспитанников. Дети имели возможность пройти обследование любой сложности прямо в учреждении, здесь были кабинеты физиотерапии, рентген, узи, стоматолог, аллерголог, психолог, логопед, педиатр, медсестры и другие специалисты. К каждому ребенку подходили индивидуально, вплоть до составления персонального меню, если это было необходимо и просто по желанию родителей, которые переступали порог детских комнат только в бахилах. Стерильность, свежий воздух, чистое, постиранное с дорогим кондиционером белье, самые дорогие игрушки, самое качественное питание, лучшие педагоги. Как говорится: лучшее детям. Дина сама бы с удовольствием отдала своего ребенка, если такое чудо однажды произойдет, именно в этот садик, где за детьми действительно присматривали, о них заботились, с ними занимались, но, увы, бедной ярославне такой садик не по карману, если только Морозова скидку сделает по доброте душевной. Только, где гарантия, что пока Дина собирается обзаводиться детьми, Вику не заменит какая-нибудь другая цыпочка, помоложе, покрасивее. Не для кого не было секретом то, что прежний хозяин садика передал его Морозовой не от чистого сердца. Ее и раньше здесь видели. С НИМ. Хотя ОН был женат. И не на ней. Никто не знал, каким образом она завладела детским садиком «Лагуна», купила ли, приняла ли в дар, или просто руководит по доверенности, но появилась Виктория Леонидовна неожиданно и внезапно. И многие в учреждении не были рады ее появлению. Особенно те, кого сократили. В основном это были женщины пенсионного возраста. Дина не могла понять эту меру, предпринятую Викторией. Понятно, что родителям, избалованным и высокомерным куда приятнее смотреть на молодые интересные лица, но ведь не это главное, а дети и их воспитание.

Дина не зря боялась, что ее тоже могут «попросить». Ей казалось, что она выглядит не презентабельно на фоне новых коллег. Все они были примерно ровесниками, и воспитатели и младшие воспитатели, и кухонные рабочие, и уборщицы, и даже прачки и сторожа, но выглядели все по-разному. Дину удивил тот факт, что даже уборщица приходит на работу в ярко-красной короткой юбке и на высоченных шпильках. Правда, это было замечено Морозовой, и она ввела форму для хозперсонала. Сейчас в садике было всего шесть групп. Две ясельные, по шесть человек, чтобы у воспитателей было время для каждого, две младшие группы, средняя и подготовительная. Вторая младшая группа, как, оказалось, предназначалась Дине и ее подруге Лариске, с которой они были соседками и одноклассницами. Пока Динара будет в отпуске, Лариса Чибисова начнет работать в новой группе одна. Это сложно, если учесть, что частный садик работает до девяти часов вечера, так как у богатых мамочек и папочек ненормированный рабочий день. И руководство детского сада шло навстречу родителям, но, разумеется, за отдельную плату. Дина считала, ужасным то, что дети проводят столько времени вне дома, и, как могла, старалась стереть печаль в детских глазах. У нее просто сердце разрывалось, когда в ясельках кто-нибудь из маленьких засыпал до девяти часов, крепко сжимая кулачком ее руку, словно боясь, что и она их оставит. А потом появлялись папаша или мамаша и, закинув малыша на плечо, уносили в машину, даже не удосужившись узнать, как провел день их ребенок. Дина никогда не хотела благодарности для себя. Ей вполне хватало заработной платы и премий, она просто любила детей, и хотела, чтобы их любили… родители, которые почему-то так часто ставили на первое место карьеру. Да, они могут объяснить. Каждый из них скажет, что выбрасывает огромные деньги на содержание ребенка, что каждый день работы — это вклад в его будущее. Но ведь в будущем, дети не вспомнят, что мама и папа заработали им на квартиру, на машину, на обучение и безбедное существование, они вспомнят, что не помнят своих родителей до десяти лет. Что все это время их воспитывали чужие люди, а те, кто действительно должны были этим заниматься, появлялись с подарками, игрушками, конфетами по выходным, чтобы задарить, «заткнуть» ребенка. Так многие делают, не думая, чем это может аукнуться в будущем. Дина так далеко не заглядывала. Она делала все возможное, чтобы ее малыши росли неизбалованными, добрыми и открытыми, не таящими в себе обиду, а умеющими обсуждать все, что наболело на душе. И Динара благодарила Бога и свою маму за то, что попала сюда. Здесь был огромный кастинг. Ее тестировали, разглядывали, задавали кучу глупых вопросов, а она была еще студенткой, неопытной и растерянной. Но ее мама три раза становилась учителем года и лично была знакома с основателем «Лагуны». Дина не могла не пройти. Было сложно на первых порах, но она быстро освоилась, сошлась с коллективом и радовалась искренне своей удаче. Деньги в садике платили хорошие, в пять раз больше, чем в госучреждениях, а Дине они были так нужны. Два года пока она и мама боролись с болезнью, не прошли даром. Девушка влезла в огромные долги, но благополучного исхода не случилось. Изнурительные месяцы агонии, двухнедельная кома, и ее мамы не стало. В сознание она так и не пришла. Дина не была готова….. Быть готовым к смерти близкого человека невозможно. Динара же и вовсе расклеилась. Она не могла представить свою жизнь без мамы, она совсем замкнулась, и только новая работа и получение образования спасли ее от сумасшествия. Теперь Динара понимала, что именно так и происходит в неполных семьях. Они с мамой были связаны, зависели друг от друга. И когда эта нить разорвалась, она растерялась, да и сейчас не совсем пришла в себя. Об отце она знала совсем немного. Мама познакомилась с ним на базе отдыха, влюбилась, а потом они больше никогда не встречались, она не пыталась ему сообщить о беременности, и решила, что если бы он хотел, то нашел бы ее сам. Может, и так, но Дине не было от этого легче. Мать могла бы и потом устроить свою жизнь, но…. Увы. У Дины нет ни братьев, ни сестер, ни бабушек, ни дедушек, ни дядей, ни тетей. А она бы не отказалась от большой семьи. Она обещала себе, что непременно родит троих, как минимум, если найдется такой же любитель детей, как она. Однажды Дина уже влюблялась и это для нее плохо кончилось. Теперь она будет выбирать себе мужчину, слушая разум, а не сердце.